Анастасия Маркова - Невольный брак

— Омела! — прикрикнула Тэйлана.

— Твой дедушка? — полюбопытствовала я, списав грозный вид мачехи на дирижерство дочери. Родители отчима давно скончались, а вот у его жены и мать, и отец были живы.

— Нет! Чужой: — ответила девочка с набитым ртом.

— Омела! — в очередной раз женщина пресекла высказывания своего дитя. — Не слушай ее, Айрис. Ей даже молодой мужчина кажется старым.

Отчим шикнул на Тэйлану, и она резко замолчала, осознав, что сболтнула лишнего.

— Нет! Он… — захныкала девочка, а когда мачеха вновь на нее прикрикнула, зарыдала горючими слезами. К ней подбежала Мелани, схватила плаксу и спешно унесла.

После небольшого семейного концерта ужин продолжился в полном молчании. Мне не терпелось поскорее очутиться в отведенных покоях и насладиться одиночеством. Присутствие четы Хотдженсов нервировало меня так же, как и мое их.

В комнату для гостей я не шла, а бежала, позабыв обо всех правилах приличия, что вкладывались в мою голову не один год. Общество отчима и мачехи давило, будто тяжелая плита. Лишь переступив порог просторного помещения, служившего моим временным убежищем, смогла вдохнуть полной грудью. Спустя несколько мгновений я успокоилась и снова взяла себя в руки. Мне предстояло написать письмо лучшей подруге в пансион о том, что в ближайшее время мы не увидимся или же и вовсе никогда больше не встретимся. Я взяла лист бумаги, заточила перо, обмакнула его в чернила и вывела всего пару строк, а потом закрыла лицо руками и расплакалась, дала, наконец, волю слезам, которые с трудом сдерживала на протяжении всего ужина. Когда рыдания перешли в единичные всхлипы, я встала со стула и направилась к распахнутому окну. Полная серебристая луна высоко плыла по чернильному небосводу. Ее далекий свет манил к себе, успокаивал. Обхватив плечи руками, словно защищалась от всего внешнего мира, погрузилась в раздумья.

Где я могла встретиться с женихом? На балу? Корабле? Острове? В редкие визиты домой я сидела взаперти в выделенной мне комнате, старалась не показываться никому на глаза, наслаждалась тишиной и одиночеством. Следовательно, в Дельтауне будущий супруг вряд ли мог меня увидеть. Хотя какое это имело уже значение? Важнее всего теперь другое: кто станет моим мужем и где окажется мой новый дом?

Однако голову занимали не только эти вопросы, но и странное поведение четы Хотдженсов. Многим девушкам, несмотря на то, что решение о браке принималось родителями, обычно устраивались встречи с женихами. Мне же со своим доведется познакомиться лишь на свадьбе. К чему такая секретность? Почему отчим не назвал его имени, а Тэйлана не единожды заставляла дочь замолчать? Неужели мое внезапное возвращение как-то связано с таинственным визитером? И почему Омела назвала его дедушкой? Кто он? Поверенный моего будущего мужа, его отец или сам жених? Может, девочке он просто показался старым ввиду ее возраста? Не станет же отчим отдавать меня замуж за старика! Или станет?

В итоге я накрутила себя еще больше и, раздевшись без помощи служанки, улеглась в теплую постель, так и не дописав письмо. Завтра. Я непременно закончу его завтра. Возможно, с утра мое будущее не покажется мне столь мрачным, каким оно виделось этим поздним вечером.

Я погасила магический светильник на прикроватной тумбочке, закрыла глаза и погрузилась в крепкий сон.

Весь следующий день, только чтобы не встречаться ни с отчимом, ни с мачехой, я просидела в комнате, словно это могло что-то изменить. Благо меня никто не тревожил. Возможно, они давали мне время смириться со своей участью или же попросту им было, как всегда, все равно. Но ведь к свадьбе надо как-то готовиться…

За ужином нас стало на одного человека меньше. Со слов мачехи, еще вчера совершенно здоровая малышка внезапно почувствовала себя плохо и осталась этим вечером в детской. Неужели девочка на самом деле заболела? Или же ее убрали подальше с моих глаз? А не проведать ли мне Омелу при случае?

В понедельник же с самого утра, едва несмелый солнечный луч коснулся моего лица, раздался стук в дверь. После позволения войти в комнату вплыла полная женщина в сопровождении Тэйланы, а следом за ними — двое мужчин с увесистым сундуком. Слуги поставили его на пол и спешно удалились.

Портниха под пристальным взглядом мачехи снимала мерки. Когда женщина взяла в руки отрез голубой ткани, я не сдержала удивления и спросила:

— Почему именно этот цвет? Разве невестам не положено быть в белом?

— Так пожелал твой будущий муж, — скупо бросила Тэйлана.

Скорее всего, желая избежать дальнейших вопросов, она встала с кушетки и вышла из комнаты, оставив меня на портниху.

И это тоже мне показалось странным. Что же за жених у меня такой? Неужели он не знает, что едва ли не каждая девушка мечтает оказаться у алтаря в роскошном белом платье с красивой диадемой на голове? А в моем случае, похоже, никто ни раскошеливаться, ни утруждаться не собирался.

К среде мне наскучило сидеть в комнате, и я решила прогуляться по лужайке с аккуратно подстриженной травой. Осень уже раскрасила кроны деревьев. Одни радовали взор золотом, другие — пурпуром, а третьи — оттенками красного и оранжевого.

Я бродила по извилистым дорожкам в ухоженном парке и постоянно чувствовала на себе чей-то чужой взгляд. Обернувшись, заметила, что за мной следовал высокий мужчина, одетый во все темное. Видимо, отчим все же приставил ко мне человека. Неужели боится, что сбегу?

Ноги сами свернули по старой памяти на узкую тропинку. Каково же было мое удивление, когда увидела мачеху, сидящую в тени раскидистого дуба, того самого, под которым и я частенько проводила время со своей мамой. Тэйлана читала книгу, а у ее ног с большой и красивой куклой игралась Омела. На щеках малышки сиял румянец, и ничто в ней не выдавало следов тяжелой болезни, о которой вчера твердила ее мать. Стоило мне сделать к ним шаг, мачеха кивком указала Мелани, греющейся неподалеку на солнышке, на ребенка. Та, подхватив Омелу на руки, спешно направилась к дому.

Проводив служанку взглядом, я устроилась рядом с Тэйланой на скамейке. Она усиленно делала вид, что не замечает моего присутствия, продолжая перелистывать страницу за страницей.

— Что вы от меня скрываете? — я решила не искать обходных путей и прямо спросить. Эти игры были не для меня. Хитрости и изворотливости нас в пансионе не учили, лишь кротости и покорности. Наверняка мало кто из родителей, отправлявших туда своих детей, знал, какими методами эти качества прививались. Я передернула плечами, а по коже прошел озноб, едва вспомнила все, через что мне пришлось пройти.

— О чем ты: Айрис? — она закрыла потрепанный томик и наконец-то соизволила на меня посмотреть.