Ирина Успенская - Сердце убийцы

Стриж

Навстречу орущей непотребные куплеты толпе выскочил из лагеря обрюзгший человек в белом, лет на десяток старше того, который привел Стрижа в лагерь. Заходящее солнце облило его бритую макушку желтизной и расчертило лицо тенями застарелого недовольства.

— Безобразие! — заорал он, перекрикивая пьяных больше от музыки, чем от пива мужиков. — Чистый брат мой, почему твои люди в таком виде? Что за гулянки накануне ответственной битвы? Почему только одна телега?!

Тощий фуражир в ответ залепетал что-то о поднятии боевого духа войск и божественной силе искусства. Обрюзгший начал было читать проповедь о вреде пьянства и грозить карами небесными и гневом Пророка, но тощий толкнул его в бок и кивнул в сторону телеги. Тот тут же забыл о проповеди и устремился к телеге, расталкивая разбойников.

Стриж сделал совсем глупые глаза и разинул рот, не забывая перебирать струны: гитара отлично придавала убедительности любой игре.

— Святой… — с придыханием прошептал Стриж, глядя на старшего Чистого Брата.

— Хочешь увидеть Пророка, пацан? — просюсюкал тот, глядя на Стрижа снизу вверх.

— А можно? Правда?..

— Можно, малыш. — Медовым голосом пропел тощий, протиснувшись к телеге, и хлопнул Стрижа по бедру. — Слезай. Что там у тебя в котомке?

— Гитару не забудь. — Обрюзгший отодвинул тощего, огладил Стрижа в поисках спрятанного оружия, оглядел как лошадь на базаре и обернулся к тощему: — Бегом, приготовь этому славному юноше умыться и найди гребень. Негоже такому чумазому вкушать мудрость истиной веры.

Тощий злобно зыркнул на старшего, но промолчал и убежал куда-то. А тот, не скрывая довольства, повел Стрижа через лагерь к небольшой роще, темнеющей на берегу реки.

Позволяя Чистому вести себя к цели, Стриж старательно лупал глазами, задавал дурацкие вопросы, восхищенно ахал осведомленности Чистого Брата и отчаянно завидовал его близости к самому Пророку. Брат же выпячивал грудь, пыжился и разливался соловьем, все больше о себе. Под его токование Стриж отлично разглядел расположение войск, то есть сброда и швали, вооруженной больше топорами да вилами, и прикинул, что отступать в случае чего лучше по реке. Мятежники жгли костры, что-то готовили: пахло кашей и пригорелым несвежим мясом. Среди мужичья изредка встречались солдаты: потрепанные, опустившиеся, растерявшие всю гордость и блеск королевской армии. Похоже, Пророк не настолько доверял дезертирам, чтобы оставить их отдельным подразделением. А может быть, это был один из «полезных» советов Медного генерала: расформировать батальон и слить с мужицким ополчением. Отдельно от мужичья держались белобалахонные братья — избранные Пророком бдительно лезли в котлы, отдавали распоряжения, проповедовали и всячески требовали к себе уважения.

Пророк поставил свой шатер на холмике рядом с рощей, перестрелах в пяти от деревни и в двух от реки. С трех сторон его окружал лагерь — разбитый как попало, но отделенный от шатра полосой вытоптанной земли сажен тридцати шириной. Рядом с шатром Пророка стояла палатка поменьше, армейского образца. На пустой полосе толпились мятежники и с хозяйским видом прохаживались вооруженные мечами Чистые: охраняли раненого генерала наравне с самим Пророком. Военной выправки не было ни у одного, мечи держали как дубины — сброд и есть сброд.

До места оставалось не больше полусотни шагов, когда около шатра началась суета. Бритоголовые выстроились в два ряда у входа, один отдернул полог, и все дружно заорали славу: показался Пророк. Крепкий и высокий, с буйной полуседой шевелюрой, проповедник подавлял животной силой. Если бы не страх, поднявший все волоски на теле Стрижа дыбом, он бы назвал Пророка красивым: горделивая осанка, крупные черные глаза, орлиные черты. Но все инстинкты вопили: опасность! Убить, немедленно убить!

Серьга в ухе нагрелась, болью напоминая: спокойно, Стриж. Держи себя в руках.

Он еле оторвал взгляд от беспросветных глаз-колодцев, ведущих прямиком в Ургаш, и, наконец, заметил источник темной мощи. На груди Пророка висел на толстой цепи серебряный круг, а сквозь него багрово светился терцанг Хисса с черным глазом посередине.

«Иди, возьми меня, — звал дух, заключенный в амулете. — Ты достойнее. Ты будешь моими глазами и руками. Вместе мы достигнем великой цели. Мы подарим свободу этому миру!»

Острая, ослепительная боль вспыхнула в ухе и разлилась по всему телу, выжигая отраву. На миг послышались колокола Алью Райны: пол-день, пол-день. Стриж очнулся от наваждения весь в холодном поту, несмотря на жаркий вечер. Руки его дрожали, колени тряслись, по подбородку текло что-то теплое.

«Спокойно, Стриж, спокойно. — Он облизнул губы и вздрогнул от вкуса собственной крови. — Все хорошо. Ты играешь дурачка, так что все хорошо…»

Он кинул осторожный взгляд сначала на Чистых Братьев рядом: они смотрели на Пророка с обожанием курильщиков кха-бриша, не обращая внимания на пленника. Мужичье вокруг тоже притихло и пялилось на предводителя. Кто-то трясся и пускал слюни от восторга, кто-то тихо пятился. А сам Пророк, немного отойдя от шатра, разговаривал со смутно-знакомым молодым шером. Где-то Стриж уже видел этот породистый профиль, задиристо заломленную шляпу и огненные отсветы силы. Шер, в отличие от простого мужичья, держался уверено, почти на равных с Пророком.

— …Бургомистр… столица… ученик… граф Сильво… завтра… — доносилось до Стрижа сквозь лагерный гам и приветственный ор. — Сам Медный… Иверика…

Пророк что-то еще сказал шеру — конечно же, графу Сильво, как можно было не узнать бывшего фаворита старшей принцессы! — и тот, вспыхнув, проорал:

— Слава Чистоте! — и упал на одно колено.

Бережно, с видимым трудом сняв амулет, Пророк повесил его на шею Сильво. Тот встал, покачнулся.

Несколько мгновений Стриж не мог оторвать взгляда от странной, страшной и завораживающей картины: спрятанный в фальшивом круге терцанг выпустил плотные щупальца тьмы, обвил ими Сильво, сжал… нет, тьма впиталась в человека — и тут же выглянула из его глаз.

Однако и из Пророка тьма не ушла, лишь ослабла. А те черные щупальца силы, что исходили из Пророка, побледнели, истончились и заметались вокруг, словно клубок пиявок в поисках теплой вкусной крови.

— Ну, молодец, доволен? — пихнул Стрижа в бок обрюзгший и засмеялся. — Вижу, истинная чистота тебе близка! Пойдем, умоешься, и Пророк благословит тебя. А может, удостоит беседой. Он любит таких, чистеньких.

Бритоголовый захохотал и потянул Стрижа за руку. Из его глаз тоже смотрела тьма, не такая густая и плотная, но — тьма. Живущий в артефакте демон дотянулся и до него. До каждого, кто оказался поблизости.