Наталья Самсонова - Сагертская Военная Академия

Я уважительно посмотрела на Меру. Значит, она выходила за дедушку по старинному обычаю, шагая сквозь костер. Что же могло пойти не так? Отчего она теперь живет отдельно?

— На самом деле подойдет любая ткань, у меня просто не было столь же тонкого шелка, — принялась объяснять бабушка. — Берем тонкую ткань и используем сочетание копирующих чар с туманным взором. Копирующие чары используем на чистой поверхности! Поняли?

— Не совсем, — нахмурилась я. — Вначале ты скопировала внешний вид столешницы, затем заклятье перенесло этот образ на ткань, потом сервировала стол, потом накинула на него облако невесты и уже по нему прошлась туманным взором. Так?

— Именно, — кивнула Мера. — Эти два заклинания поглощают друг друга и дают вот такой вот забавный эффект. Но! Длительность этого эффекта всего сорок минут. Зато и сотворить это все можно за считаные секунды. Все, хватит болтать, пора есть.

По вкусу и виду предложенных блюд я сразу поняла, что Танира успела еще утром забежать к бабушке. И что наша кухарка совсем не рассчитывала на гостей — еды было не так уж и много. А готовить бабушка не то чтобы совсем не любила… Скорее, недолюбливала.

«Мне много не надо, а голодному я дам продукты. Сам сготовит и меня, в благодарность, накормит».

Так мы с Нольвен научились варить несколько простых супов и делать рагу с мясом.

— Если у вас есть Облако Невесты, — Нольвен отложила вилку и прямо посмотрела на бабушку, — значит, вы вышли замуж по старым традициям. Вас благословил сам Отец-Хаос.

— Доедайте, — велела Меровиг. — И расскажу. История на самом деле пребанальнейшая. Вы-то себе небось навыдумывали всего и всякого, а там… Подлость, предательство и неожиданность — вот три слова, наиболее полно описывающих нашу с Кенриком супружескую жизнь. Первые два слова принадлежат ему, а третье — мне.

Мы с Нольвен быстро подчистили тарелки, собрали все со стола и левитировали посуду в кухню. Там же был заварен кофе, из холодильного шкафа вылетели крошечные шоколадные пирожные, и со всем этим добром мы вернулись к бабушке. Которая вновь набила свою трубку.

Подманив к себе кружку, Мера ловко ухватила ее за фарфоровое ушко и сделала небольшой глоток.

— Всякая любовная история требует пафосного предисловия, — глубокомысленно произнесла бабушка. — Тут я не подготовилась, да. Что ж, свадьба моя была давно, и замуж я выходила по большой-пребольшой любви. Жаль только, что любила только я. Кенрик милостиво принимал мои чувства, и матушка моя, которая все это видела, изошла на крик и проклятья, но переломить мое решение не смогла. Куда ей, зельевару-теоретику, против упрямства лучшей выпускницы военки. Отец, посмотрев на все это безобразие, купил мне особняк. Собственно, мы сейчас в нем и находимся. И сразу после свадьбы отец увез мою перенервничавшую мать на воды. Через пару лет все как-то уложилось. Я забыла про все свои карьерные устремления, ведь через девять месяцев после свадьбы у меня родился твой отец. Родились бы еще дети, да только я решила подождать. И тайно сходила к подруге-целительнице. Тогда я еще была способна принимать решения самостоятельно.

Мы с Нольвен потрясенно переглянулись. Бабушка явно намекала на то, что ее подруга ради нее пошла на преступление! Ведь накладывать временную печать бездетности разрешили только год назад.

— Любовь быстро прошла, — Мера криво улыбнулась, — тяжело любить в одну сторону. Но я, из упрямства и гордыни, продолжала переламывать свой характер. Так, как унижалась я, не унижался перед мужем никто.

Тут бабушка подумала и справедливо добавила:

— А может, и все, да только вряд ли остальные воспринимали это как унижение. В любом случае решения в нашей семье принимал только Кенрик. И твой отец, Мэль, вырос его полной копией. Я устала тогда, девоньки. Очень устала и погасла. Стала практически идеальной женой — скучной, вялой и покорной. Отец-Хаос, мне требовалось разрешение мужа даже ради того, чтобы выйти в театр с подругой. И однажды моя упрямая, не растерявшая огня подруга вытащила меня в город без позволения мужа. Мы славно провели день и уже возвращались домой, когда я увидела Кенрика. Он ужинал с какой-то юной красоткой-выпускницей, вокруг которой вились эти ваши иллюзорные бабочки. Если бы не моя Лили, то я бы просто вернулась домой. Но Лили уперлась рогом и решила проследить за ними.

Бабушка глубоко затянулась и выпустила клуб дыма, который по ее воле принял форму сердца и завис над столом.

— Он изменял мне. — Сердце надулось и едва слышно лопнуло. — Тут-то меня взяла такая ярость! Да, боевые навыки мною были утеряны, ну так и противник был так себе. В той гостинице я разнесла все. Абсолютно все. И провела ночь в казематах городской стражи. Та ночь напомнила мне, кто я есть. Меровиг Конлет урожденная Аделмер. Боевой маг, а не изнеженный домашний цветочек. Из казематов меня выпустили благодаря отцу. Но с одним условием: на мои руки на пять долгих лет надели ограничители магии. Отсюда и моя любовь к слабым заклятьям. А через неделю Кенрик, думая, что я стала безопасна, привел в дом ту самую девицу. И уведомил меня, что теперь мы живем вместе. Он, я и его возлюбленная.

— Она выжила? — с ужасом спросила Нольвен.

— А она-то что? — Бабушка пожала плечами. — Девица отделалась переломом челюсти, как, впрочем, и Кенрик. И вновь я ночевала в казематах городской стражи. После чего я съехала сюда, в этот дом. Вот они и есть — подлость, предательство и неожиданность. Кенрик не ожидал, что после стольких лет покорности и безмолвия во мне еще теплится хоть какая-то сила воли. Что интересно, года через два он прибыл с цветами и в приказном тоне велел мне собирать свои вещи и возвращаться.

Мера хрипло рассмеялась и продолжила:

— А я стояла перед ним и остро жалела свою матушку, которая в голос рыдала и умоляла меня одуматься. Отец-Хаос, моя скромная, тихая матушка пыталась проклясть меня, лишь бы расстроить нашу свадьбу.

— Но развод он тебе так и не дал, — констатировала я.

— Так и не дал. Раз в год Кенрик присылает мне письмо и корзину цветов. Он отчего-то убежден, что рано или поздно я к нему вернусь. Наивный. И если бы вы знали, девоньки, какую сцену ревности он мне закатил, когда алвориг Нортренор вывел меня в театр. — Тут бабушка мечтательно прикрыла глаза. — Только тогда я почувствовала себя хоть немного отомщенной.

Открыв глаза, бабушка серьезно посмотрела на меня.

— Я думала о том, чтобы вернуться к Кенрику. Ради того, чтобы не дать им сломать тебя. Но… Я не смогла. И решила действовать иначе. Какого ребенка не заинтересует таинственная бабушка, которая печет блины, учит пакостным заклятьям и к которой нужно пробираться тайком от взрослых? Пример моей матушки показал: нельзя переломить чужое упрямство своим. Зато пример моего отца открыл иное: ребенку можно и нужно подстелить соломку.