Ольга Валентеева - Королева ходит последней

Я дошла до спальни сына в сопровождении верных гвардейцев. Иных Ники ко мне не приставил бы. Ил уже собирался ложиться, но вертелся и нервничал. Я выслала прочь прислугу и придворных, усадила сына на диван и спросила:

— Что-то случилось?

— Я с обеда не видел Ника. Вы не знаете, где он, матушка?

И сын посмотрел на меня несчастными глазами.

— Ему пришлось ненадолго уехать, — ответила я, проводя рукой по голове сына. — Он скоро вернется, не беспокойся.

— Хорошо, если так, — бледно улыбнулся Ил.

— Ложись, малыш. Все будет хорошо.

Я поцеловала его в лоб и вышла из спальни. Идти было тяжело. Хотелось крушить все на своем пути, но сейчас мне надо оставаться спокойной, что бы ни случилось. Спокойно, Бранда. Спокойно.

Отпустила прислугу, сказав, что лягу сама, но вместо того, чтобы забраться под одеяло, захватила кинжал, спрятала его в складках платья, скользнула в кабинет и распахнула дверь тайного хода. Он пронизывал весь дворец, каждое крыло, ветвился как корни дерева. И я бежала, не чуя ног: вниз, вниз. К подземной тюрьме, которая находилась прямо под королевским дворцом.

У массивной решетки дежурили двое стражников.

— Ваше величество? — Они удивленно склонились.

— Мне необходимо немедленно поговорить с Ником Вейсом, заключенным здесь, — ответила я.

Простите, парни. Может случиться, что я — последняя, кого вы видите.

— Идите за мной, ваше величество, — ответил старший и отпер решетку. Мы шли вдоль наглухо закрытых камер. Я очень редко бывала в этой части дворца и почти не помнила, что она есть, что она существует. Сейчас же мне было очень страшно, даже едва могла идти. Что с Ником? Как он? Как мне вывести его отсюда? Разберусь на месте.

Мы остановились перед одной из этих безликих камер. Стражник отпер дверь, и я шагнула внутрь. Здесь было почти темно — глаза с трудом привыкали к скудному освещению. Я обернулась не на образ, а на шорох, на звук.

— Бранда?

Сиплый, надтреснутый голос.

Я развернулась всем телом и едва сдержалась, чтобы не броситься Нику на шею. Он стоял передо мной в сером рубище заключенных, босыми ногами на ледяном полу. Бледный, как призрак, с прилипшими ко лбу волосами. Правая рука была замотана бинтами до самого плеча, левую Ник отвел за спину. Странно, но таким — грозным и сосредоточенным — он казался мне настоящим.

— Ники, милый, как ты? — Я все-таки шагнула к нему, а он сделал шаг назад.

— Странный вопрос, ваше величество, — ответил холодно.

— Я не отдавала приказа тебя пытать!

— Знаю. — Ник качнул головой. Между нами будто выросла стена, и я не знала, как через нее перебраться.

— Ники, пожалуйста, выслушай меня. — Я все-таки подошла ближе, коснулась пальцами ледяной щеки. — Они вынудили меня подписать приказ о твоей казни. Надо бежать, немедленно. У меня есть оружие, я выведу тебя отсюда. Ты уедешь.

— Нет.

— Почему? — Я замерла, не веря своим ушам.

— Как они тебя заставили, Бранда? — Ник хотя бы прекратил называть меня «ваше величество». — Чем угрожали?

— Что лишат трона и обвинят в пособничестве Изельгарду, — призналась я.

— По-твоему, я это допущу? Да, Осмонд отправил меня шпионить за тобой, но в то же время — защитить. Тебя, Ила. Кем я стану, если убегу? Трусом? Думаешь, мне нужна такая жизнь, в которой я буду знать, что ты пострадала из-за меня?

— Ники, я прошу тебя, — обеими ладонями заставила его склониться ко мне. — Я люблю тебя больше жизни и не переживу твоей гибели.

— Переживешь, — страшно улыбнулся он. — Ты сильнее, чем кто-либо еще в этом дворце. Иногда даже кажется, что сильнее меня. Ты будешь жить, Бранда, и вместе с Илом править Литонией. Не говори ему, что со мной случилось. И прошу, будь к нему добрее. Он не заслужил твоего холода. Ил — очень ранимый ребенок, ему нужна защита матери. Обещай мне.

А наш ребенок? Что будет с нашим еще не родившимся ребенком, который уже живет у меня под сердцем? Сыном или дочерью? Как мне смотреть ему в глаза? Если я смогу оставить его рядом.

— Обещаю, — сказала вместо этих безумных вопросов. — Обещаю, Ники. Но прошу…

Он коснулся левой, изувеченной рукой моих губ.

— Не трать на меня слова. Завтра ты должна будешь оставаться сильной. Оставаться королевой. Потом поплачешь.

И я зарыдала. Неловко обняла его, стараясь не причинить боли, и всхлипывала, глухо и безнадежно. Ник гладил меня по голове, но я уже чувствовала, что он не здесь, не со мной.

— Я выторговал у жизни семь лет, Бранда, — тихо сказал он. — И ни о чем не жалею. Ты тоже не жалей. Не стоит. Эти дни мы были счастливы. Так всегда случается — за дни счастья мы платим слезами и болью.

— Я люблю тебя!

— И я тебя, Брани. — Ник улыбался.

Я смотрела на него, стараясь запомнить каждую черту лица, а он улыбался. Грустно и светло. Он отпускал меня и прощал. И от этого было только страшнее.

— Иди, здесь холодно, простудишься, — мягко отстранился он. Я рванулась обратно, поцеловала его, покрывала поцелуями упрямые губы, на которых еще был привкус крови, лучистые глаза, твердый подбородок. Мой! Даже смерть его у меня не отнимет. Я уничтожу каждого, кто привел к этому. Уничтожу, сотру в порошок, измельчу и выпью с вином. Я буду жить. Ради нашего ребенка. И ради Ила.

— Прощай, — шепнула ему.

— Прощай, Бранда.

Дверь закрылась за моей спиной. Я с расправленными плечами прошла мимо стражников и поднялась наверх, в свои комнаты. Все так же по потайному ходу. Вот только никак не ожидала, что из полумрака ко мне шагнет тень, и едва не завизжала.

— Это всего лишь я, ваше величество, произнес не узнанный мной палач Лейт.

— Что вы здесь делаете? — спросила я глухо. — Этот ход…

— Не для всех. Я знаю. Хочу всего лишь спросить у вас кое-что, моя королева. Во-первых, как там лер Вейс?

— Вроде бы… неплохо, — ответила я.

— Замечательно. — Этот пугающий человек самодовольно улыбнулся. — Думаю, ему понравится мой подарок, я старался. А во-вторых, я уверен, что этот глупый парнишка чист, как стекло. Он виноват в чем угодно, только не в том, в чем его обвиняют. И вы это знаете, но все же собираетесь казнить.

— Он отказался от побега. — И почему я оправдываюсь?

— Такие люди не бегут, вам ли не знать? Еще и оставив за спиной женщину с маленьким ребенком. Нет, это вам придется решать, умрет ли завтра ваш возлюбленный. Но я не об этом. Он назвал два имени тех, кто может быть в этом замешан. Мартин Фейн и капитан Сайден. Кто, на ваш взгляд?

— Фейн, — ответила я. — И еще двое, но их пока трогать нельзя.

— Значит ли это, что я могу допросить Мартина Фейна? — облизнулся палач.

— Да, — твердо ответила ему. — Выбор методов оставляю на ваш вкус, лер Лейт. И благодарю за верную службу.

— Это мой долг перед королевой, — поклонился палач. — Я еще помню, чей хлеб ем. Увидимся, когда будут новости, ваше величество.