Вероника Мелан - Санара. Новая руна [СИ litres]

– Ты его терпеть не можешь.

– Кого?

– Этот запах. Сладкий.

Верно. Он его ненавидел, и ни подтверждать, ни отрицать этот факт не имело смысла.

– Хочешь, я помогу тебе?

Они были совершенно разными: он – бетонной стеной, она – пряным сквозняком, пахнущим скошенной травой. И все же взаимодействовали; Санара до сих пор удивлялся и этому факту, и их совершенному, абсолютному контрасту. И еще Нова – потенциально идеальная преступница, которую он просит о помощи. Куда катится мир? Или все не так очевидно, как ему когда-то казалось?

– Каким образом?

– Просто доверься мне.

«Тебе давно нужно научиться это делать».

Аид молчал. Вмешательство Элементала в его сложную структуру? А какого черта он так цепко за нее держится, ведь сам не так давно понял, что роль Судьи ему опостылела. Разве он расстроится, если что-то нарушится? Не особенно.

– Помоги.

И чтобы не напрягаться и не мешать процессу, прикрыл глаза. Спустя секунду ощутил касание к своим разгоряченным вискам ментолового потока – освежающего и яркого, как покрытый кристалликами фруктовый лед на ножке. Понял, что следующий вдох дался неожиданно легко – спал внутренний аллергический отек, которого Санара раньше не замечал, – и сразу пропал запах ненавистной травы. Ни сладости, ни следа от приторности. Чистый воздух. Горячий, да, душный, неприятный, но чистый.

Выдохнул свободно, наткнулся на теплый и озорной взгляд, вспомнил тесную камеру в Бедикене, аккурат перед «полетом в пропасть» – знатный тогда вышел аттракцион.

«Может, сбежим? Хочется дынного мороженого… Ты какое любишь?»

Дынное он так и не попробовал, но мысль о том, чтобы сбежать, нравилась ему сейчас сильнее, чем раньше.

– Помогло, спасибо.

Уходила из головы вата, стремительно, как из порезанной пластиковой бутылки, вытекала из висков боль.

«Не за что».

– Так над чем работаем?

Теперь, когда ему не мешало скопившееся раздражение, когда мышление вновь обрело ясность, Аид вдруг понял, что рассматривает Нову пристальнее и прилипчивее, чем следует. Что мысли его отнюдь не спешат возвращаться к теме бала у ружана, что чем дальше, тем больше его занимает другое: «А сколько его внутренних болтов раскрутила бы их физическая близость?» Кое-как, как сошедшую с курса баржу, он вернул себя к делу, осторожно качнул головой вправо и влево, разминая затекшую шею.

– Это касается шахты. И бала, который сегодня состоится во дворце местного правителя.

Дальше он рассказывал ей все, как рассказывал бы следователю: здесь я имею право официально вмешиваться, здесь не имею. Собираюсь применить метод Моста – незаконно, да, но и опросить с помощью него более десятка людей за вечер не выйдет. А попытка всего одна. Есть ли мысли о том, как получить нужную информацию быстрее и легче?

Его гостья схватывала на лету. И Санару бритвенная острота ее ума в который уже раз заставляла испытывать помесь досады с восхищением. Хорошо, что они больше не враги.

– Что именно мы ищем? Старинный артефакт, вещь Элео?

– Скорее всего. Или что-то похожее.

– Поняла.

Она выглядела девчонкой, чей возраст не отгадать, юная и зрелая одновременно. Сколько ей на вид – двадцать два, двадцать семь? Он не мог понять. А в глазах похожая на Дрейкову «вечность», только не серьезная и тяжелая, «ртутная», как он ее называл, а новорожденный вселенский ветер, дерзкий и неугомонный.

– Какие у нас варианты? Могу превратиться в твоего помощника – молодого парня. Пока ты будешь занят распитием напитков с гостями, поотираюсь рядом с высокопоставленными чиновниками.

– Не пойдет. Состав команды, прибывший на декке, известен документально. Новое лицо вызовет подозрения.

– Без проблем. Тогда одной из местных красоток, может, танцовщиц? Грудь побольше, ума поменьше – таких мужчины подпускают к себе охотно.

Аид надеялся, что не скрипнул зубами. У них однажды уже случился на почве «грудь побольше» конфликт моральных принципов, а иными словами, у него – у Аида – уже случился в прошлом приступ ревности. Хотя они вроде не любовники.

Но дал вдруг о себе знать собственнический инстинкт, булькнула внутри нефть.

Нова легко пожала плечами.

– Поняла. Пойдем другим методом…

И где-то внутри отлегло.

– Я обернусь в Элео, стану никем и ничем, считаю нужную информацию из ментальных полей напрямую. Так будет проще.

Проще. Но энергозатратней. Стать ничем означало стать сразу всем – каждым атомом той бальной залы, каждой человеческой аурой, стенами, паркетом, пылинкой на бахроме штор, пузырьком в бокале шампанского.

– Твой ресурс…

Он сам не знал, как именно хотел закончить фразу. Сказать, что он в случае полного «оборота» быстро истощается? Что не стоит жертвовать столь многим ради какого-то дела, чьей-то чертовой шахты? Есть и другие пути.

– Моего ресурса хватит на все, что мне требуется.

«До того, как я уйду».

Она четко понимала все, что он не проговаривал вслух, и Аид завидовал ее простоте. Непривязанности к «имению» чего-либо, к обладанию, сохранению, приумножению. К тому, чтобы нажиться, извлечь выгоду. Нова не желала утяжеляться ни негативными мыслями, ни богатствами, и Санара вдруг понял, что такого врага невозможно победить. Заточить или уничтожить? Да. Сломать, повлиять, подчинить, переделать на свой лад? Нет.

– К тому же, – а его собеседнице «до фонаря» его тяжелые думы, – таким способом я смогу вычислить не одного человека, а сразу всю цепочку, если таковая имеется. И сдам тебе имена на руки. Так гораздо быстрее.

– Значит, свой ресурс ты не жалеешь?

– Нет. – Ее улыбка искренняя, как подземный родник. – Тем более за такого «должника»? Ни за что не откажусь.

Она опять его дразнила.

«Чем тебе ценен такой должник?»

«Тем, что я могу после его о чем-то попросить. Приблизиться. Изучить. Получить шанс на более тесное общение».

Более тесного общения он уже давно желал сам. Не был только уверен, что оно для нее безопасно, с его-то темной стороной.

Они опять сидели вдвоем, как в том кафе, и он балдел оттого, что ему просто смотрели в глаза. Говорили с ним и не боялись, шутили, дразнили. С ней он чувствовал себя больше человеком, чем с кем-либо еще. И вдруг странная несвоевременная мысль – взять бы ее на Уровни. Дрейк однозначно был бы заинтересован во встрече, без вопросов.

– Сколько до бала?

– Около двух часов.

– Хочешь, чтобы я пока «почитала» заключенных?

– Я это уже сделал. Там чисто. Пусто.

– Тогда…

Он вдруг перехватил ее извечный азарт и любопытство, впервые за долгое время поддался ему и спросил:

– А как ты это делаешь?

– Что именно?

– Трансформируешься в кого-то другого?

Ему улыбались в ответ – мол, хочешь посмотреть? Не боишься упасть в обморок, как при родах? Она была права в том, что созерцание быстрого изменения внешности – процесс не для слабонервных. Морфичность клеток, конечностей, внешних черт могли лишь теоретически, но все же превратить Нову для Аида из женщины в мутанта. Но ему хотелось на это взглянуть.