Витамина Мятная - Отбор сокровища у нагга

Мертвец получил по морде, а воришка получил желанную передышку, так как голова восставшего оказалась свернута на спину.

Мумия слишком быстро разобралась со своей тыквой, и вот кулачная потасовка началась заново.

Так, пока мальчики там развлекаются, у меня есть время разобраться, что к чему.

Я начала судорожно перелистывать страницы в книге, лежащей на алтаре. Если с ее помощью мумия могла поднять стражников-мертвецов, значит, с помощью ее можно было и уложить.

Книга оказалась очень сложная, я продиралась сквозь текст, словно через заросли пустынной колючки. Прошло немало времени, прежде чем я сообразила, что к чему.

Мумия и расхититель гробниц выглядели уже как-то не очень, я бы сказала «некондиция». С одного текли ручьи крови, с другого свисали куски кожи и мяса, да и часть костей, по-видимому, была поломана, правда, мертвецу это не мешало, так – доставляло легкое неудобство. И кажется, он побеждал.

– О нет, не позволю! – Я начала читать текст заклинания, тихо про себя надеясь, что делаю все правильно и задуманное сработает. – Анхер табизи хари Теремун!

Подняв взгляд, чтобы посмотреть на произведенный эффект, я встретилась с красными горящими глазами мертвеца. Оказывается, восставшие дышат, меня обдало запахом смолы и эфирных масел.

Кошмар состоял в том, что я была один на один с мертвецом. Паника подкатила и сжала горло. В гробнице стояла пугающая тишина. Где вор, он мертв?

Я замерла с открытой книгой в руке. Все, мне конец. Я зажмурилась, чтобы ничего не видеть.

Костлявая рука очень нежно дотронулась до моего лица, провела по щеке.

Нет, когда хотят убить, так не делают. Я непонимающе распахнула глаза.

Обе сухие и костлявые ладони обхватили мое лицо.

Я так и стояла замерев, глядя на то, как приближается безгубый рот.

Резкий удар в спину заставил мертвеца остановиться. Грудная клетка взорвалась осколками и кусками плоти. В руке, торчавшей из восставшего, было сердце – еще живое, трепещущее.

Мертвец взглянул в мои глаза в последний раз, а после рассыпался в прах. Косточка за косточкой, клочок кожи за клочком он истлевал на глазах, возвращаясь в небытие.

Последним превратилось в песок сердце. Воришка, опустив ладонь, ссыпал содержимое на пол. Ветер, прокатившийся по туннелям, развеял прах.

– Хорошая работа! – одобрил грабитель, подняв большой палец вверх.

А после побитый, исцарапанный, в синяках и порезах от ятагана, залитый кровью, рухнул как подкошенный. Обогнув алтарь, я подбежала к нему.

– Нет-нет-нет! Этого не может быть! Вставай, слышишь! – Я изо всех сил трясла за плечи победителя, в ответ послышался только тягостный стон и грабитель потерял сознание.

На глаза навернулись слезы.

– Не смей умирать… – прошептала я, давясь слезами. – Кого будут бить мумии, когда я буду убегать из гробницы с сокровищами?

Как можно разбрасываться такими первоклассными ворами! Я посмотрела на лицо, залитое кровью, убрала с глаз мокрую прядку. Я никогда не замечала, как он красив, и вот я его теряю! Если сейчас ничего не сделаю… Взгляд просто приковало к его лицу.

У него такие благородные черты, поразительные, пробирающие душу черные глаза, прямой породистый нос и чуть полные губы… сложенные трубочкой…

– Твоего пустынного дэва за хвост! – взбесилась я и со всего размаху дала кулаком в нос притворщику.

– АУ! – Тот сразу ожил. – И это награда за победу? Ты больше оплакиваешь гибель мумии! Если так, то в следующий раз я нарочно проиграю!

– Не смей! Не смей проигрывать! – Я с набросилась на него с кулаками.

Хотелось придушить этого ненормального или залечить его раны, я еще до конца не разобралась в своих чувствах, только и смогла выдавить из себя:

– В следующий раз…

– В следующий раз я вновь выиграю для тебя, – просто сказал воришка, проведя тыльной стороной пальцев мне по щеке, вытирая слезу. – Пойдем грабить! – На этот заговорщицкий шепот можно было только улыбнуться сквозь слезы.

С протяжным театральным стоном воришка встал. Демонстративно пошатнулся, и мне не оставалось ничего, кроме как поддержать его, прижаться к нему крепко-крепко, обхватить обеими руками, обняв.

Так мы и шли по коридорам, шатаясь от стены к стене и не размыкая объятий.

Когда победа была уже за нами, обнести гробницу не составило труда, но уже как-то не хотелось.

После успокоения владельца залы превратились в обыкновенные безжизненные тоннели. Сила воли мертвеца, что держала всех в этом мире, испарилась, жить и нежить покинула подземные помещения. Стражники отошли в мир иной, насекомые разбежались.

Мы бродили по подземным комнатам, рассматривая статуи и вещи, навечно замурованные здесь.

– Смотри. – Воришка показал мне на висящий на стене гобелен. Не сразу, но я разглядела на нем лицо девушки, поразительно похожей на меня. Только моложе и явно не наггини. Судя по тому, что это был ее единственный портрет, я догадалась, что несчастная рано умерла. Но прежде чем она покинула этот мир, девушку выдали замуж. Возможно, это и было причиной ее раннего ухода. Рядом с изображением покойной в гобелене зияла тщательно выскобленная когтями дыра. Царапины были и на камне под полотном. Судя по остаткам одежды, это был портрет сверх меры богатого мужчины. Все в костюме кричало о запредельной роскоши. Девушка рядом с ним казалась серым воробушком или бедной родственницей. Да так оно, скорее всего, и было, умершая приходилось опальному магу кем-то вроде троюродной сестры. Портретное сходство было налицо. Два брата не поделили одну любовь.

Вероятно, ради любви маг пошел против своего повелителя. И поплатился за это. Все, чем владел упокоенный: золото, вещи, слуги, а потом и его самого предали забвению на веки вечные, заживо замуровав в гробнице.

Я стояла возле полуистлевшего гобелена, и слезы сами собой наворачивались на глаза. Как же сильно надо любить, чтобы вернуться с того света?

Через время, преодолевая смерть, он стремился к ней, стараясь воссоединиться со своей любовью.

Воришка подошел сзади, обнял за плечи, и сразу стало как-то легче, словно печаль, испытываемая мной, поделилась надвое, и ноша показалась чуточку подьемней.

– Мы ничего не возьмем, – произнес он, – пусть покоятся с миром. Время излечит все и сотрет следы трагедии. Через несколько лет на этом месте вновь будет цвести оазис.

А после стало и вовсе легко, потому что не надо было стоять на дрожащих ногах, этот несносный умирающий подхватил меня на руки и понес к выходу.

Правда, пару раз мы натыкались на стены и забредали в тупики, а все из-за того, что не особо смотрели по сторонам, а только друг на друга.

Мы летели назад, несчастный коврик парил дергано, неровно.