Марина Александрова - Властитель ледяного сердца [СИ]

— Пойдем, нам пора, — тихо сказал Рик, беря принцессу за руку и решительно покидая берег.

Только, когда они взошли на холм, принцесса поняла, что они идут вовсе не по направлению к их дому, а куда-то непосредственно в город. След в след за ними ступали люди. Таким образом, Йолинь начинала понимать, что это ещё далеко не конец.

— Куда мы?

Спросила она Рика, покорно следуя за своим мужем и делая вид, что всё так, как и должно быть.

— Мы оплакали их, теперь должны порадоваться за них.

— Порадоваться? — непонимающе спросила принцесса.

Рик лишь согласно кивнул, но всё же решил объяснить.

— Мы верим, что когда душа только идет по дороге к Богам, мы должны своей болью и плачем помочь Кхмир найти её. Но когда душа уже у Богов, она может оглянуться на мир, оставленный ею, и если кто-то будет плакать по ней и показывать, как тяжело и невозможно жить без усопшего, то она захочет вернуться и остаться на земле неупокоенным духом. Потому, сегодня вечером мы все будем показывать свою радость…

Йолинь молча выслушала своего мужа, ничего не поняла, но решила, что раз так положено, значит, она должна уважать традиции страны, где теперь её дом.

То, что было дальше, принцесса и представить себе не могла!

Она так вымоталась за все то время, что ей пришлось провести в пути, что, несмотря на то, что давно мечтала оказаться в самом городе, что простирался у подножья дома Рика, сейчас не могла найти в себе сил толком оглядеться и оценить, насколько Грозовой Перевал отличается от той же Аранты. Их процессия двигалась по широкой объездной дороге, которая опоясывала город вокруг, и лишь в какой-то момент свернула на одну из улиц, где стали появляться жилые дома, торговые лавки, таверны и прочие признаки жизни города. Но, по большому счету, улица была совершенно обычной, достаточно широкой и чистой. Конечно, северные города мало походил на тот Каишим, столицу её родины. Там каждый двор имел свою индивидуальность, каждое строение отличалось, и в то же время было похоже друг на друга. Парящие изогнутые крыши домов, изящная, деликатная красота парков и садов, где каждое растение было готово поведать тебе целую историю жизни семьи. Север был другим. Порой, Йолинь казалось, что северяне просто делали что-то потому, что им это нравилось. Без всякого потаённого смысла или намека. Особенно это бросалось ей в глаза, когда она видела нечто недопустимое в своих краях и совершенно обычное здесь. Она невольно скосила взгляд на маленькие голубые цветочки высаженные перед одним из домов. У неё на родине они назывались сям ке или «ночное приглашение». Не трудно догадаться, какой смысл имел этот цветок. А, тут, просто взяли и посадили под окнами…

Принцесса невольно усмехнулась, представив такую клумбу под своими окнами.

— Что-то смешное? — поинтересовался Рик, беря девушку за руку и переплетая её пальцы со своими.

— Ты не поймёшь, — отмахнулась она.

— Когда ты так говоришь, мне становится интереснее, а не наоборот, — чуть наклонившись к её уху, прошептал он.

Пожав плечами и решив хоть чем-то занять себя, пока они идут «радоваться», чтобы это ни значило, она решила рассказать.

К слову сказать, Рик слушал её внимательно и не перебивал, но под конец не выдержал и засмеялся.

— Что?

— Ты не поверишь, но Аглая, которая живет в том доме, все восемь десятков лет своей жизни, очень старается донести этот посыл до мужчин Грозового Перевала. Я думал, к старости она маленько успокоилась, а тут вон оно что, — вновь усмехнулся он. — Мы пришли, — сказал он, указывая вперед.

Впереди оказалась небольшая городская площадь, на которой сейчас по периметру стояли накрытые столы, вокруг которых сейчас суетились мужчины и женщины. Судя по всему, они пропустили похороны, и вынуждены были готовить столы к приходу тех, кто провожал погибших в последний путь. Сейчас же, стоило одному из них отвлечься и посмотреть на приближающуюся процессию, и что-то крикнуть остальным, как люди до этого занятые каждые своим делом, стали собираться в толпу. Кто рисовал в воздухе священные руны, женщины в основном вскрикивали и начинали плакать, на лицах мужчин расцветали улыбки. Совсем скоро, эта толпа обступила Рика и Крайса, едва не вытеснив Йолинь за пределы этого круга посвященных. Но, Рик вовремя сжал её руку крепче и подтянул к себе.

— Моя жена та, которой мы обязаны жизнью! — на один из вопросов о том, что с ними произошло, достаточно громко ответил он.

Йолинь и сама не поняла, как стала центром всеобщего внимания. Её благодарили, обнимали, хлопали по спине, и снова обнимали. Девушка чувствовала себя так, словно её тело превратилось в камень. Она не знала, как надо отвечать, когда огромный мужик, выше её на две головы, загребает её в объятия, или когда женщина преклонных лет, говорит ей «спасибо» и при этом плачет так, словно Йолинь спасла именно её, а не Рика.

Всё это безобразие длилось и длилось, пока их каким-то чудом не усадили за стол. А, дальше, девушка и вовсе перестала понимать, что сейчас происходит? Люди поочередно вспоминали погибших мужчин, вспоминали забавные случаи из жизни связанные с ними, смеялись сквозь слезы, если, пили. К слову сказать, она тоже попыталась отхлебнуть из предложенной ей кружки, но Рик, как-то сноровисто отодвинул её от неё подальше, и поставил перед ней другую.

— Ещё один танец, я не переживу, — шепнул он, а щёки принцессы залились алым румянцем.

— Надеюсь, ты сам не танцуешь после того, как выпьешь, — фыркнула она себе под нос, но её всё равно услышали.

— Иногда, мне хочется бегать, — усмехнулся Рик, вспоминая свой первый опыт с алкоголем.

В её стране принято скорбеть об умерших сорок девять дней. В случае с Императорской семьёй, если умирает один из её членов, то скорбит вся страна. Женщины императорской семьи облачаются в белоснежные одежды, снимают с себя все украшения, не пользуются косметикой и берут обет молчания, ровно на срок отведенный для скорби. Во дворце и храмах по всей империи ежедневно происходят поминальные службы. Каждый горожанин обязан не просто хотя бы единожды побывать на такой службе, но и оставить своё подношение у алтаря. При Йолинь умер лишь один член императорской семьи, это была её бабушка Королева-мать Дома Мэ. Тогда принцессе было около двенадцати лет, та самая грань, когда она уже не была ребёнком, но и девушкой стать пока не успела. Но, несмотря на это, Йолинь уже тогда умела подмечать то, что стоило знать. Она

практически не знала матери отца. Всё их общение было исключительно формальным и сводилось к обязательным совместным ритуалам и беседам. Даже будучи ребёнком у Йолинь и мысли бы не возникло назвать эту холодную, властную женщину «бабушкой». Только «ваше величество» и никак иначе. Она знала, что ни один человек во дворце не испытывал симпатии к её родственнице, что уж говорить о более глубоких чувствах. Но, она помнила, как люди старались показать свою скорбь в дни траура, с какой готовностью расставались со своими украшениями и нарядами наложницы отца, как горько плакали они в день погребения матери Императора Солнца. А, ещё, Йолинь помнила, как на следующий же день по завершении траура, двор расцвел прежними красками. И, не осталось вокруг и тени скорби или воспоминания. Да, четыре раза в год её отец лично проводил роскошные поминальные службы в честь Королевы-матери, но…службы заканчивались, угощения раздавались беднякам, и больше о покойной никто не вспоминал. Казалось, её образ выцвел даже в сердцах тех, кто должен был тосковать по ней. Она исчезла вместе со своим последним вздохом, став простой строчкой, именем, в книге предков.