Ирина Зайцева - Трикветр [СИ]

— Благодарю за доверие, крея Ллиррия.

— Мне доложили, что у Вас есть личная заинтересованность в посещении столицы. Или это Ваш секрет?

— Не совсем секрет, но огласки не хотелось бы. Я хотел просить Вас о помощи в одном деле.

— Только меня или могут помочь и мои мужья, от которых я бы не хотела утаивать информацию, особенно, если она касается меня лично. И которым я всецело доверяю.

— Это касается скорее лично меня, но, думаю, их участие в этом деле может оказаться полезным.

— Итак?

— Скажите, что Вы знаете о секретной лаборатории, где проводились опыты на людях и других разумных?

— Такая лаборатория была, опыты признаны незаконными. Материалы уничтожены. Ученых, которые проводили исследование допросить и наказать в соответствии с их действиями не представилось возможным в виду их гибели до обнаружении лаборатории.

— Что известно о судьбе подопытных?

— Это секретная информация. Могу сказать только, что для большинства их судьба достойно устроена. Вас интересует кто-то конкретно?

— Да. Девочка, лаборант или помощница, с ментальным даром.

— Среди выживших существ с подобным даром не оказалось.

— А среди погибших?

— Вместе с учеными погибло еще несколько человек. Возможно, она была среди них.

— Этого не может быть.

— Почему?

— Она моя пара, я чувствую ее присутствие здесь во дворце. Я не могу ошибиться. Она должна быть жива. Помогите мне найти ее.

— Робер, в замке есть еще кто-то, кто был связан с незаконными опытами в лаборатории?

— Нет, никого, о ком бы мы не знали. Могу я, в свою очередь задать вопрос. Откуда известно об этом в Империи? И насколько широко?

— Известно только мне, потому что касается только меня и никого более.

— Откуда? Только прошу, всю правду и сразу, какой бы страшной она ни была. От этого зависит наше решение. — За деловой заинтересованностью я старательно прятала свой страх.

— Я провел там год в одной из клеток подвала, — видно было, что каждое слово дается ему с трудом. — Ту девочку назначили моим личным мучителем. Год она пыталась пробить мои ментальные щиты. Как я ее ненавидел тогда. Если бы не ошейник… Прошу прощения. Это не относится к делу. В последний день, в ту последнюю встречу, почувствовал, что она моя истинная пара, а она отпустила меня, рискуя жизнью. За эти дни после своего бегства я понял, что не могу не только ненавидеть, но и просто злиться на нее. Дракон, встретив пару, не живет без нее долго. Я обязан найти ее и объясниться. Дракон никогда не причинит вреда своей айлине.

— Вы можете чем-то подтвердить свое нахождение в качестве подопытного в подвалах лаборатории? — Я оттягивала встречу с реальностью насколько могла.

— Да, след от ошейника, — он расстегнул глухой ворот, почти полностью скрывающий шею и бордовый след на ней. — Он не прошел даже после оборота, когда срастаются кости и затягиваются глубокие раны.

— От этого? — Я выложила на стол ошейник. Решила еще тогда отдать ему при встрече, чтобы дракон смог уничтожить его лично. Он вскочил на ноги, уставившись своими маслиновочерными глазами. Я сорвала и передала Тору амулет.

— Вы? Это Вы? — самообладание покинуло его. Не отрывая взгляда, в полном бессилии он опустился на кресло у стола, с которого только что вскочил.

— Так значит Вы не испытываете ненависти ко мне, лорд?

— Нет, я уже практически все сказал здесь. Но моя айлине не свободна. Позвольте мне просто быть рядом. Если уж нельзя быть вместе. Я сделаю все, чтобы защитить Вас от Звезды смерти. Все, что в моих силах и силах драконов моей Империи. Клянусь, я не нарушу Ваше спокойствие, если вы позволите хоть иногда видеть Вас.

Торер прервал затянувшуюся паузу.

— Скажите, лорд, как быстро Вы сможете прийти в себя, чтобы достаточно конструктивно мыслить и адекватно реагировать на происходящее. Я понимаю, насколько, трудно вам сейчас именно адекватно реагировать. Обретение пары надолго выбивает из колеи. — Тор нежно обнял меня за плечи. Движение не было собственническим, в присутствии Робера он никогда не позволял себе подобных провокаций, скорее ободряющим. — Оборотням тоже это знакомо, можете мне поверить. Робер, дадим им возможность поговорить наедине? У Ллиррии всегда находятся аргументы достаточные для усмирения любого урагана.

— Милая, ты не возражаешь? Из нас четверых сейчас ты выглядишь наиболее здравомыслящей.

— Спасибо за понимание, хорошие мои. И запомните, я вас все равно люблю, — хоть вы и бросаете меня. Понимаю, делиться вам совсем не хочется, ревнивцы. Сама такая. Мужья деликатно прикрыли дверь за собой.

— Лорд, дать Вам время? Я прикажу подать обед сюда. После мы поговорим. Поверьте, этот разговор нужен нам обоим. Одно могу сказать сейчас уверенно — у меня нет намерения, прогнать Вас от себя.

— Крея, у меня кусок в глотку не полезет, пока мы не закончим этот разговор. Простите меня за столь грубые слова. Но я сейчас соберусь.

— Что Вы знаете об этом? — я повернулась к нему спиной.

— Я идиот.

— Вы так самокритичны?

— Ну, конечно. Три дня назад, когда я разбирал старинные документы в поисках любых сведений по Звезде смерти, я наткнулся на предсказание. Там был такой же рисунок, почти такой. Я был уверен, что ранее видел его в точности как на том листе, но где, никак не мог вспомнить. Ведь это его мне Вы показали тогда в клетке перед тем, как вывести на свободу?

— Предсказание? А его текст? — вместо ответа просто кивнула, предсказание взволновало больше.

— Сейчас. Я скопировал, чтобы показать тому, кто у вас корректирует работу по Звезде. Он сейчас со мной. В этой папке. Вот. Сам документ на древнем языке. Старейшина перевел.

— На современный язык драконов?

— А, да, тогда это звучит примерно так:

— Это что, я еще и мир спасти должна? — Ну, стандартная попаданка со всеми вытекающими. Книжки мои любимые мне в помощь. Дожилась. — И какая же цена будет?

— Из всего этого пока только трилистник у Вас был как на картинке. Все остальное набор слов, не более чем красивые стихи. В оригинале, конечно. Перевод звучит грубее.

— Не скажите. Все намного серьезнее. Готовы выслушать? — Начала я и про затмение и про Звезду смерти, потом про свое попаданство, потом как разгадали смысл трилистника и про трех мужей, ну и закончила примерно так:

— Лорд, Вы мой истинный, сами мне в этом признались, так? Вам намек понятен или прямо сказать?