Татьяна Герцик - Секундо. Книга 2

И даже не ее, а амулет, скрытый в ее груди. От него то и дело расходились волны неодобрения, заставляя ее злиться и на камень, присвоивший себе ее тело и, похоже, ее душу, и на принца, вызывавшего своими рассуждениями неудовольствие зловещего амулета. Она уже с трудом сдерживалась, чтоб не приказать королю замолчать, тем самым выдав свою тайну — что его старинные амулеты противодействия на нее не действуют точно так же, как и новые.

Спасая ее от разоблачения, в дверь робко заглянул сенешаль принца.

— Ваше высочество, — по привычке начал он, но тут же исправился: — Ваше величество, привезли герцогиню Аметти. — Вы велели доложить незамедлительно.

Торрен швырнул на стол вилку и порывисто встал, отодвинув от себя недоеденный рулет из перепелки.

— Наконец-то! — предвкушающе воскликнул и покосился на вопросительно вскинувшую лицо Амирель. Немного подумав, разрешил: — Продолжай обед, дорогая. Сегодня ты мне не понадобишься.

Та равнодушно пожала плечами и глянула на него с нескрываемым раздражением. Ее бесили его приказы.

Король вышел из покоев и направился в пыточную тайного сыска, с досадой размышляя по дороге, что напрасно угрожал Амирель найти ее семью. Именно после его неосторожных слов от нее стало веять холодом и чем-то весьма похожим на опасность. Он тосковал по той настороженной, но доброжелательной девушке, которая так щедро делилась с ним человеческим теплом, и с которой было так отрадно даже просто стоять рядом.

Ему хотелось вернуть то счастливое время, но он не знал, как это сделать. Оправдываться он не собирался. И разуверять ее в том, что никогда не принесет беды ее близким, тоже не мог.

Жизнь королей непредсказуема и опасна. Он подумал о своем отце, изо дня в день таявшем от тоски по любимой супруге, и упрямо тряхнул головой, отгоняя сокрушающее чувство вины. Что сделано, то сделано. Они сами виноваты. Нужно было сразу прекратить покушения на него, как только выяснилось, кто за ними стоит. Или хотя бы предупредить его.

Перейдя в здание тайного королевского сыска по подземному переходу, Торрен толкнул тяжелую дверь пыточной. Здесь, в темной комнате, его ждал мрачный глава тайного королевского сыска, элдормен Ветте, вдовствующая герцогиня Аметти и ее взволнованный и обеспокоенный внук, молодой герцог, принявший титул прошлым летом.

Он первый поклонился королю и спросил, стараясь, чтоб голос не дрожал:

— Ваше величество, что случилось? Почему мою бабушку везли сюда, как преступницу, за решеткой и под конвоем?

— А вот это мы сейчас у нее и узнаем. — Король сел на стул и окинул всех присутствующих пристальным взглядом. Переведя его на сидящую перед ним седую женщину, предложил: — Начинайте каяться, герцогиня. Почему вы устраивали на меня бесконечные покушения? В чем состояла ваша цель?

В поисках поддержки и защиты герцогиня умоляюще посмотрела на элдормена Ветте, но тот отвернулся, давая понять, что помогать несостоявшейся родственнице не собирается. Осознавая, что живой отсюда ей не выйти, она собралась с силами, решив с достоинством встретить свою судьбу, выпрямилась и высокомерно сказала:

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Глупости! — рявкнул выведенный из себя Торрен. — Вы глупы, но не настолько же! По чьему приказу меня и мою избранницу пытались отравить?

— Это случилось в тот самый день, когда вы убили мою дочь, королеву? — вопрос прозвучал обвиняющее, и король угрожающе сощурил глаза.

— Да, я приказал ей выпить отравленное вино. Отравленное по вашему приказанию, герцогиня!

Молодой герцог, дернувшись, попытался вмешаться, но осекся под предупреждающим взглядом главы тайного королевского сыска.

Вдовствующая герцогиня упрямо вздернула подбородок.

— Я ничего об этом не знаю.

— Вы боялись исполнения предсказания, не так ли? — сочувствующим тоном спросил элдормен Ветте. — Хотели защитить свою дочь и внуков. Это понятное, вполне человеческое желание.

Вздрогнув, она укоризненно посмотрела на него. Это было открытое предательство. А она-то думала, что он никогда не пойдет против нее, потому что до сих пор любит ее дочь! Неужто он ждал столько времени, чтоб отомстить? Если не дочери за пренебрежение, то хотя бы ее несчастной матери?

— Да, расскажите-ка нам, герцогиня, как вы это делали, — поддержал его король. Спокойно выдержав ее возмущенный взгляд, жестко пригрозил: — Или мне стоит позвать свою избранницу? Не думаете же вы, что сможете противостоять истинной королевской крови?

Герцогиня побледнела и вдруг заявила, подняв руку, будто давая клятву:

— Да, я всю вашу жизнь пыталась избавить мир от потомка сумасшедшей королевы. Геральде вообще нельзя было иметь детей. Таких, как она, надо было убивать в младенчестве. Вы тоже недалеко от нее ушли. Зачем вы погубили мою дочь? Она никогда ничего плохого вам не делала. Больше того, постоянно пыталась убедить меня, что я не права! — она вдруг дико расхохоталась. — Я всегда права! Я предупреждала ее, что нужно быть со мной заодно! Если б не ее глупейшее заступничество, то все, кроме вас, были бы живы, и наследником престола был бы мой внук, который лучше вас неимоверно!

Король вскочил. Ему хотелось сомкнуть руки на горле старухи. Но она не дала ему такой возможности, вскричав:

— Вы не мой король! Я вас проклинаю!

Тут же над ее головой засветилось голубоватое пятно. Торрен злобно заскрипел зубами. Такая смерть была слишком быстрой и безболезненной. Ему хотелось свершить казнь самому, чтоб мерзкая старуха умирала долгой мучительной смертью, переживая те покушения, что готовила ему.

Когда перед ними остался лежать голый скелет, Торрен недовольно поджал губы и приказал потрясенному герцогу:

— Забирайте останки вашей предательницы-бабушки, Аметти! И знайте — ваш род отныне в опале! Никто из вас не смеет покидать пределы своих поместий! Я не лишаю вас титула и привилегий только потому, что чувствую свою вину перед вашей теткой. Я слишком поспешно, без разбирательства, приказал ей выпить отравленное вино. Она передо мной ни в чем не была виновата, и в этом мы только что убедились.

Герцог молча поклонился, не в состоянии произнести ни слова. Скелет бабушки, еще несколько минут назад бывший полной сил женщиной, лежал перед ним, напоминая, что станется с ним или с любым членом его рода, вздумай пойти они против короля. Когда он под принуждением избранницы Торрена давал родовую клятву, он и представить не мог, что наказание будет столь быстрым и неотвратимым. И страшным.

Вернувшись в трапезную, где Амирель допивала напиток из дикой ежевики, любимый ею за приятный вкус, Торрен сел за стол, как ни в чем ни бывало, улыбнулся ей, как своей сообщнице, лукаво подмигнул и заявил: