Марина Комарова - Калинка-малинка для Кощея [litres]

– Что здесь произошло?

– Непредвиденная ситуация, – доверительно сообщил я. – А еще младший Кощей явно не страдает переизбытком разума.

Она нахмурилась.

Я понял, что стоит переходить к делу, как бы мне этого ни хотелось.

– Кое-кто решил погеройствовать и сбил все, что только можно было.

Чуть не вздрогнул, когда вспомнил, как тыльную сторону моей руки обожгла кровь Кощея. А потом и началась неразбериха.

– Дивислав решил помочь супруге и добавил своей кровушки на Калинов мост. Мало того что я не ожидал такого, так и… мост тоже не ожидал. Все снесло в один миг, а меня отшвырнуло боги знают куда.

Я потер поясницу, наглядно показывая, какое место при этом еще и пострадало. Доля почему-то не прониклась моими страданиями. Вот же жестокая женщина.

– Хуже всего то, что я теперь понятия не имею, куда делись Калина и Дивислав. И кто так мерзко хохотал, когда…

– Хохотал? – уточнила Доля и наконец-то посмотрела на меня.

– Да, – кивнул я. – И при этом я не смог разобрать, был это мужчина или женщина.

– Придумали уже, что скажете Кощею-старшему и Раде? – раздался за спинами хриплый голос. Достаточно противный и скрипучий, словно разламывали старую сухую ветку.

Мы обернулись одновременно. У ствола дуба стояла женщина без возраста. Черные волосы спускались до талии. Мешковатое льняное платье невзрачного серого цвета скрывало фигуру, оставляя обнаженными только щиколотки да босые ступни. Узкий обруч из почерневшего и поцарапанного серебра удерживал волосы, оттеняющие бледную кожу некрасивого лица. На узких губах была недобрая улыбка, ехидная такая. Черные глаза, словно ягоды терна. И когда смотрит, даже немного не по себе делается. Хоть со змеиным взором мало кто сравнится.

– Нет, – честно ответил я. – Вот по дороге и придумаем. А ты поможешь. Правда, Недолюшка?

Она сделала вид, что не услышала. Вот вечно так. Перевела взгляд на сестру, чуть прищурилась. Доля спокойно выдержала ее взгляд. Она, в отличие от меня, никогда не испытывала такого раздражения при виде своей темной половинки.

С давних пор повелось, что Доля и Недоля неразлучны. Ибо не может быть все время хорошо или все время плохо. Поэтому сестры следят за гармонией в мире. И периодически то одна сыплет щедроты и божественные дары, то другая – недуги и невзгоды.

В принципе, ничего страшного в делах Недоли не было. Не могут же все быть богами добра и радости. Но все же я ее недолюбливаю. Исключительно из благородных порывов и чувства прекрасного, которое вещало, что все люди братья и жить надо в мире… Ну хорошо-хорошо, просто она мне не нравится.

– И что ты в нем нашла? – поинтересовалась Недоля своим неприятным голосом. – Слов много, дел мало. Или тебе мало людской болтовни, что еще и на змеиную потянуло?

– Ну, уж все равно получше твоей будет, – оскорбился я.

– Перестаньте оба, – мрачно велела Доля. – И так уже неприятностей полное лукошко, еще тут надо думать, что сделать, чтобы вы не подрались.

– Ни за что! – ответили мы хором с Недолей и недовольно переглянулись.

Повисла тишина. Слышалось только, как пели птицы. Доля вздохнула и направилась к тропке, по которой мы шли сюда с Кощеевой четой.

– Идем, все равно нет смысла стоять, будто идолы на капище.

– Значит, Дивислав устроил самодеятельность, – цокнула языком Недоля, следуя за сестрой.

– М-да, а новости распространяются быстро, – философски заметил я, шагая за богинями.

При этом не оставалось ничего другого, кроме как заложить руки за спину и идти с совершенно невозмутимым видом. И откуда только узнала? Про себя я, конечно, восхитился расторопностью слуг Недоли, но в то же время отметил, что надо бы тогда и со своими что-то делать. Ибо так дальше не пойдет. Может быть, Темнозару предложить вывести каких-нибудь существ, которые смогут мотаться со скоростью света и чуять всякие недобрые вести за множество верст? Он оценит, запрется в своих подземных покоях и будет днями и ночами напролет работать. А я уж помогу с материалом и…

– Хорошая весть под лавкой лежит, а плохая по дорожке бежит, – проворковала Недоля. – Поэтому пора бы уже давно перестать удивляться.

– Еще бы без тебя бежала, вообще б замечательно было, – заметил я.

Недоля улыбнулась, повела плечом. Правда, получилось не кокетливо, а… жутко.

Некоторое время мы шли молча. Мне не давало покоя место, куда могли исчезнуть Калина и Дивислав. Вот же ж… Нехорошо, конечно, будет, если с ними грохнулась и часть моста. Его потом вообще не собрать. Хотя такое вряд ли произойдет, но надо быть готовым ко всему. Будучи в Межанске, мы не сумеем выяснить ничего толкового. Значит, хочешь или нет, а надо обращаться к тому, кто все видит и все знает. За это по головке не погладят, но дело и впрямь серьезное.

Не хотелось признавать, что у меня такого провала еще не было. Но факты говорили сами за себя.

– Что примолкли? – подала голос Доля, останавливаясь и глядя на виднеющийся невдалеке дом Кощеев.

– Думаем, – мрачно ответил я.

Недоля качнула головой; звякнули длинные серьги из почерневшего серебра.

– Если с таким лицом думают, то тогда я богиня любви.

– Сестра… – начала было Доля.

– Ну, готовьтесь. Сейчас Рада будет нас убивать, – осветил я ближайшие события.

А дальше… дальше можно и к Богатырю-Солнцу наведаться. Если, конечно, матушка Дивислава и Темнозара оставит на мне живые места.

Сказать, что я не ожидала такого поворота событий, – ничего не сказать. Там, у моста, соображала весьма туго и не могла никак контролировать процесс. Чего только стоил огромный поток безумных чудесницких сил, прошедших через тело! Выглядевшие как призраки, древние воины – на самом деле вместилища огромной энергии, спокойно дремавшей, пока Змеиному царю не пришло в голову ее разбудить.

И все вроде было даже не так плохо. Я понимала, что ритуал все же непростой и малой кровью не отделаться, но тут Дивиславу взбрело в голову проявить благородство. А может, что-то другое – не знаю.

Сейчас, глядя на его порезанную ладонь, обагренную темной кровью, поняла, что произошло на самом деле. Поэтому молча перемотала руку супруга оторванным от нижней рубахи лоскутом ткани, затушила в зародыше устроить скандал на предмет: «Ну и какого лешего?» и стала думать думу.

Потому что со светлого, пусть и полного стихийных сил, берега реки мы переместились в мрачное, сырое и крайне неприятное помещение. Окон нет, дверь одна, и та почему-то – решетка. Свет доносится откуда-то из коридора. Звуков нет, запахи… пыль, мокрый камень, подгнившая солома. Хотя не разобрать же. Высохшая трава какая-то, даже я так сразу не пойму.

– Где мы?

– Видимо, в темнице, – озвучил очевидное супруг. – И довольно мерзкой. Но даже тут и с растрепанной косой ты выглядишь очень мило.