Моника Пирс - Тень и солнце

Идриса не было. Как и коз, куриц, овец и свиней.

Гетен нахмурился.

— Мне не нравится мертвый дом, в который мы вернулись.

Ранит был местом жизни и шума. Хоть Гетен практиковал теневую магию, он всегда был рад смеху, общению и звукам зверей — диких и домашних — в его доме. Тишина в цитадели беспокоила. Где был Магод? А Нони? Где волки?

Он взглянул на Галину, и она кивнула. Они пошли по хрустящему снегу, стараясь избегать участков льда, похожих на стекло. Сугробы перед цитаделью стали такими высокими, что закрыли широкие деревянные двери, и только углы окон второго этажа виднелись над снегом в двадцати футах над землей. Они прошли вдоль стены башни к двери кухни. Там вход тоже был под снегом.

Галина разглядывала окна второго этажа — тут их было видно лучше. Она сказала:

— Поискать камень?

— Чтобы разбить мое окно? — Гетен покачал головой, сосредоточился магией на покрове льда на двери. — Уже забыла, что ты с магом солнца? — он осторожно согрел дверь и ее петли. Вода лилась по камню, но замерзала почти сразу, когда таяла. Он работал вдоль края двери, но было сложно топить лед, не поджигая дверь.

— Проклятый неестественный холод, — Галина поскальзывалась, пока шла вдоль стены к снежному кому, который накрыл остатки бревен.

Гетен замер и хмуро смотрел на дверь. Верхняя треть была открыта, но остальное напоминало замерзший водопад, вода замерзла, стекая. Он отошел и посмотрел на окна второго этажа. Если найти высокий и прочный сугроб…

Галина вернулась с топором.

— Прибереги силы для настоящего боя, — сказала она и подняла топор, стала бить лед.

Через несколько минут она сделала брешь, в которую можно было пролезть. Он еще сильнее восхитился ею. Галине с лихвой хватало упорности. Она опустила топор, вытерла лоб и кивнула на дверь.

— Нагреешь петли, или мне использовать это?

Гетен ухмыльнулся.

— Я справлюсь, воительница.

Через пару мгновений Гетен нагрел края двери и петли, толкнул ее плечом. Дерево разбухло, металл исказился и скрежетал, дверь сопротивлялась, но поддалась, и он схватился за раму, заскользив на покрытом льдом крыльце. Он повернулся и протянул руку Галине. Она встала, кривясь, потирая заживающую ногу. Он забыл про ее рану.

— Снова болит?

Она взяла его за руку и забралась в проем на кухню.

— Я в порядке. Я знаю свои пределы, — Гетен кивнул.

Они вытащили мечи, янтарный свет озарял путь, пока они шли по темной замерзшей цитадели. Иней покрывал все поверхности, горизонтальные и вертикальные, и в комнатах было ужасно холодно. Огонь не горел в каминах. Волки не жались вместе, чтобы согреться в холодной мастерской. Не было слышно шарканья Нони в коридорах и жалобы про зверей. Магод не отвечал ей с сарказмом и любовью, его мать не ругала его и Гетена, словно им было по десять лет.

Чары пали, когда теневая магия Гетена умерла. Хараян и Ранит пострадали.

Ничего не говоря, почти не шумя, они осматривались, вернулись в главный зал. Гетен озирался в комнате, заглянул в длинный темный коридор базилики. Эта часть Ранита, самое старое здание, было единственным местом, которое они не проверили.

Он послал янтарный волшебный огонь вперед озарять проход. Он мерцал золотом на инее и сосульках, покрывающих низкий потолок, свисающих с крюков для факелов на стенах. Дорога была темной и скользкой. Гетен замедлился, и Галина пошла первой с мечом в руке.

Что-то в коридоре, ведущем в базилику, беспокоило его больше пустоты цитадели. Что-то было не так. Остальное здание было холодным и заброшенным. Но этот проход и базилика ощущались тяжело и ужасно, полные отчаяния и смерти.

Они добрались до конца прохода, Гетен схватил Галину за руку и потянул к себе. Его свет тускло блестел на больших медных дверях базилики. Они были приоткрыты, и за ними ждал ужас. Он послал свет в большую комнату и пожелал, чтобы он поднялся к потолку и вспыхнул ярче.

— Кости Скирона, — выругался он, Галина охнула. Комната была полна мертвых замерзших зверей. Волки, олень, зайцы, козы, медведи, свиньи — все существа Хараяна и Ранита — застыли в ужасе и боли. Они лезли друг на друга, словно сбегали от ужаса. Кровь замерзла и порозовела от инея, покрывала стены. Птицы, белые от инея, застывшие в смерти, сидели на балках. Гетен со стоном схватился за дверную раму.

Галина протянула руку, и он взял ее, нуждаясь в ее силе.

— Ты можешь их спасти? Как Зану? — слова отражались от замерзших камней и тел.

Гетен покачал головой.

— Нет. Их души ушли.

Но до них донесся звук. Скуление и высокий вой.

— Волки, — прошептал он.

— Волчата, — Галина пошла за ним в базилику.

Они звали выживших в атаке Ведьмы инея. Они сдвигали трубы, закрывая рты шарфами, его жар опалял шерсть, плоть и кровь.

Наконец, они нашли волков — самки пытались укрыть детей от холода. Два волчонка — черный и белый — ерзали и скулили, замерзшие, голодные и напуганные. Галина взяла одного, Гетен — другого. Они спрятали их под плащи и пошли по тусклому коридору к главному залу.

Они отнесли волчат на кухню. Галина нашла яйца, хлеб и сыр в буфете, каша замерзла в котелке в камине. Гетен развел огонь, и вскоре звери жадно ели, их головы и лапы были в еде, они стояли в мисках и не могли оторваться.

Гетен растопил снег у главных дверей цитадели, распаленный ненавистью к ведьме, топил снег во дворе и на башне. Каждая комната и камень, кроме базилики. Она осталась замерзшей. Он стоял на пороге кухни и смотрел на море грязи во дворе. Гнев кипел в нем, огонь поднимался из живота. Он убрал плащ с его плеч.

— Отнеси волчат в конюшню, когда они доедят, посади их к Ремигу. Он их согреет.

— Куда ты?

— Наружу. Мне хватило льда и снега. Пора проверить силу солнца.

Его сапоги погрузились в грязь до середины голени, когда он спустился с крыльца, но это было не важно. Ему не нужно было идти далеко. Он закрыл глаза и ощутил огонь, который Галина зажгла внутри него. Огонь всегда горел там, хотел вспыхнуть сильнее. Он начал заклинание, выпуская огонь, притягивая жар солнца, которое так долго закрывали тучи Ведьмы. Больше нет. Она не будет править Ранитом. Она не убьет Хараян, Кхару, Урсинум, Гурван-Сам, Бесеру, Кворегну. Он просил солнце сжечь тучи.

— Сделай воду паром в небе, льду — водой на земле. Растопи землю. Освободи это место от зимы, которой тут быть не должно.

Небо посветлело, из черного стало серым, потом белым, а потом голубизна появилась за тонкими облаками, сначала бледная, а потом темнее. Вскоре небо стало скорее голубым, чем серым. Тепло солнца наполнило Гетена, согревало его дом и его лес.

Небо было прекрасно синим.

Галина прошла мимо него, ее сапоги хлюпали, она пробиралась по грязи к конюшне, два сонных волчонка были в ее руках. Свет солнца сделал ее волосы пылающей короной. Ее кожа сияла, веснушки были темнее на щеках и носу, и ее глаза, когда она взглянула на него, были такими же ярко-синими, как небо. Когда она вернулась из конюшни, она остановилась рядом с ним, посмотрела на ясное небо и закрыла глаза. Она улыбнулась, солнце согревало ее лицо.