Галина Гончарова - Провинциальные игры [litres]

Полоз вполне уютно устроился на коленях мужчины.

– Ошадки…

Лошадки. Понятно.

Желание ребенка – закон, а потому генерал-губернатору пришлось изображать из себя ездовую лошадь. И заодно…

– Мои люди нашли хозяина пистолетов.

– Демидов? – скучным тоном осведомилась я.

– Именно. Вы знали?

– Не-а. Догадалась.

Благовещенский поднял бровь, прося объясниться. Я покусала губы и начала издалека.

– У меня сложилось такое впечатление, что Демидова кто-то подставляет. Вот смотрите, с чего все началось? С того, что он решил на мне жениться после смерти мужа. Я отказала, он настаивал, тут понятно, ничего нового. Даже мое похищение укладывается в общую логику событий – кто Демидов, а кто я? Да и что такого? Похитил – так, может, у него любовь случилась, вон на Кавказе это обычная процедура, вроде как в кустики прогуляться. Это все логично. Но именно мое похищение, а никак не вашей дочери.

Благовещенский задумчиво кивнул.

– Допустим.

– Зачем ему понадобилась ваша дочь? Где логика? Уж простите, не факт, что удалось бы обменять ее на меня. Как и произошло.

– Я разговаривал с Дарьей. Она сказала, что уговорила бы вас… она и думала, что уговорила.

Я пожала плечами.

– Думать уметь надо. Тренироваться. Я бы не стала рисковать, хоть кто меня проси. Тем более ваша супруга. С чего она меня невзлюбила, кстати? Она не сказала?

– Об этом она не говорила, – задумался Благовещенский.

– Хм…

Я тоже глубоко задумалась.

– Мне казалось, она к вам относится достаточно ровно, как и ко всем.

Я промолчала. Объяснять мужчинам, кто как посмотрел, кто какой жест сделал, с какой интонацией слово сказал… это не просто гиблое дело! Это все равно что рыбу в унитазе ловить. В лучшем случае мужской реакцией будет: дурью бабы маются.

А мы не маемся, мы так же делим территорию и игрушки, только на свой, бабский лад.

– А смотрите, как интересно получается? Отправляюсь я к Демидову – попадаю ему в руки. Нет – за мной приходят убийцы.

Теперь настала очередь Благовещенского кусать губы. Нервно так…

– Мария Ивановна, вы считаете, что Дарья… причастна?

– Я бы не отметала это предположение, – качнула я головой. – Да и весь этот водевиль с похищением… как могла Дарья быть уверена, что ей отдадут дочь? Драгоценности? Что Демидов – похож на идиота? Хотя да, похож, но суть не в этом… Я была бы уверена в этом раскладе только при наличии страховки.

– То есть?

– Мой человек у Демидова. Который и дочку выведет, и драгоценности припрячет… а то и самого Демидова по горлу, да и в колодец.

Благовещенский задумчиво кивнул, не переставая все это время покачивать на коленках юного полоза. Профессионал, уважаю. Осталось еще каким-нибудь делом заняться – и будет не хуже Цезаря. Который Юлий. Тоже, говорят, несколько дел умел делать одновременно.

– Откуда у Дарьи такой человек?

– Или даже люди. Кто-то был у Демидова – допустим. Но даже если не так… кто-то нанимал для нее убийц.

– Для нее?

– А вы думаете, это просто так, само по себе совпадение? Расспросите прислугу, Александр Викторович, если окажется, что ваша супруга в тот вечер вернулась… во сколько она от меня ушла?

– В седьмом часу.

– А домой вернулась? Во сколько? Если там есть разрыв хоть в полчаса – или если она куда-то заезжала…

– Это мы и сейчас можем выяснить, – кивнул Благовещенский. И тряхнул колокольчиком.

Служанка себя долго ждать не заставила.

– Мой конюх где? – коротко спросил генерал-губернатор.

– Так на кухне, как госпожа приказала. – Служанка смотрела спокойно.

Я действительно отдавала такой приказ.

Если к нам кто-то приезжает в экипаже – конюха и лакеев, если таковые есть, пригласить на кухню и напоить чаем. Или накормить, если захотят. Я не обеднею, а там тоже люди. Летом-то еще неплохо, а зимой поди повози хозяина по городу. Это было заведено еще при Храмове, а я просто подтвердила распоряжение.

– Позови его сюда.

– Слушаюсь, ваше высокопревосходительство.

Служанка бросила на меня быстрый взгляд, получила кивок в подтверждение и убежала на кухню. Через пять минут конюх стоял перед Благовещенским.

Здоровущий мужик лет сорока, бородатый и волосатый, больше всего похожий на увеличенного в полтора раза гнома и такой же рыжий.

– Антип, скажи мне, ты Дарью Петровну куда еще возил? В тот день, когда госпожу Ирэну похитили?

Мужик задумался. Почесал в затылке, кивнул.

– Так сюда и возил, ваш-превосходство…

– А еще куда?

– К модистке, ваш-превосходство. Мамзель Дюшен которая.

– До или после визита сюда? – резко спросила я.

– Так это… до визита к вам…

Ага, к модистке! Когда у нее дочка похищена. Когда неизвестно, чем все это закончится, самое время шляпки заказать, правда?

Хотя кто ее знает? Она же считала, что все пустяки, что дочь к ней вернется с прибытком. Могла и за шляпками заехать.

– А еще куда?

– Еще она просила ее к ювелиру завезти, к Исааку Ароновичу, на Ломбардную, – зачесал голову Антип. – И домой.

– И все?

– Еще ее сиятельству лимонада захотелось. Она приказала у трактира остановить, ну и лимонаду ей принесть. Я тоже… лимонада выпил.

Мы переглянулись.

– Это уже когда она от меня поехала?

Антип посмотрел на Благовещенского, получил кивок и ответил мне.

– Да, госпожа.

Я хмыкнула.

– Что и требовалось доказать. Проверите этих личностей?

– Проверю, – мрачно пообещал Благовещенский. – Спасибо, Антип, иди.

Антип поклонился и вышел. Я посмотрела на генерал-губернатора.

– Где-то там. А вот кто и где?

Благовещенский встал из кресла. Нил протестующе заверещал и был подкинут к потолку. Тут же успокоился и заулыбался.

– Значит, вы считаете, что Демидова кто-то подставил?

– Безусловно.

Благовещенский покачал головой.

– Не знаю, Мария Ивановна. Я подумаю над этим вопросом.

Нил оказался на коврике с игрушками, протестующе заверещал, но на этот раз его не взяли на руки.

– Я – подумаю.

Я молча кивнула.

Вот хоть стреляйте в меня… собственно, и стреляли. Но я уверена, что не все так просто. Осталось раскопать кукловода, который притаился за сценой. А там…

Я ему покажу – театр марионеток! Я ему ваги засуну в такое место, что ни один проктолог не поможет! Я так сделаю, что любая сволочь заречется вмешивать меня в свои игры.

У меня дети, семья, проекты… и меня – в интриги? В меня – стрелять?

Уничтожу! С особым цинизмом! Вы у меня все запомните, что разозленная русская баба страшнее любого цунами. И внукам завещаете.

Подошедший Нил зашипел. Я притянула его на кровать и поцеловала.

– Разберемся, малыш. Никуда они не денутся.

Малыш, недолго думая, полез под одеяло, свернулся у меня клубочком под рукой и засопел. А что? Мама, тепло, можно спать!