Светлана Людвиг - Коварные ступеньки

Лис хмурился. Вариант с моим отъездом его почему-то не радовал, и это настораживало. Наконец, он будто бы невзначай сказал:

— Серьёзно всё у вас. И когда планируете уезжать?

— Точно даты ещё не знаю. Но, вроде, убийства под конец года происходят? До этого времени мы точно успеем.

— Не тяните, — резко оборвал Петя. — Бывали случаи, когда смерть происходила и раньше. Пашка этим интересовался — он всё быстрей отмучиться хотел.

— Насколько раньше?

— Не знаю. До нового года ещё ни разу.

Ладно, время поджимает, но мне хватит. А то очень уж не хочется, чтобы я параллельно отдела спасала свою жизнь.

— Лид, — вернулся Петя к тому, о чём, кажется, изначально хотел поговорить, — может, пока вы не уехали, всё же сделаем рокировку, чтобы тебя прикрыть? Прикинешься моей девушкой?

— Не выйдет, — покачала я головой равнодушно. — Я ведь не просто так попала под удар — это открытая угроза. Они хотят, чтобы я сыграла по их правилам, но я всё равно не собираюсь этого делать. Другую жертву не выберут, а ты лучше подумай, стоит ли из-за меня подставляться.

— Стоит! — с горячностью ответил мальчик.

— Нет.

В Ванину комнату я входила уже без стука — замок признавал меня за свою. Поначалу мне показалось, что хозяин и не заметил появления ещё одного человека, но когда я принялась шуршать плёнкой от конфет, спросил:

— Это Петя успел и за конфетами сбегать?

— Нет, это от Нестеренко, — оторопело ответила я и поинтересовалась: — А откуда ты про Петю знаешь?

— Мне уже три раза доложили, что ты с ним болтаешь.

— Ого! И зачем?

— Как это зачем? Моя девушка там общается с посторонним мальчиком. Вдруг ещё уведут? Надо же предупредить, — посвятил меня Ваня в чужую логику. Я не могла разобрать эмоции в голосе — он говорил бесстрастно, но не до такой степени, чтобы это навевало панику.

— Ты ещё скажи, что сидишь тут и ревнуешь, — на всякий случай предложила я.

— Нет, — честно ответил зельевик и, усмехнувшись, добавил: — После пятницы я совершенно спокоен. Так что за конфеты?

— Птичье молоко.

— Да он выбрал мои любимые, — пошутил Ваня, а мне вот почему-то было не до шуток.

Нестеренко завернул коробку так, что случайный человек её бы не распутал, даже две печати маглицейские влепил. По моим прикидкам, вместо сладостей я должна была найти, по меньшей мере, взрывной артефакт. Но нет — там даже все конфеты остались, а поверх них лежали снимки и какая-то бумажка. Какая, я не поняла — уж больно привлекли внимание фотографии.

В таких делах из меня плохой эксперт, но, кажется, Яна скончалась от удара очень большой сосулькой по голове, а потом ещё и грохнулась лицом прямо на ступеньки подъезда. После смерти вещунья выглядела премерзко. Вот за что люблю яды: отравили, и у покойника ничего ретушировать не надо — и так красавец.

— Лид, всё в порядке?

Вопрос прошёл мимо меня, поэтому Ване пришлось встать и подойти самому. Когда его рука коснулась моего плеча, я вздрогнула, но было уже поздно.

— О боги, — прошептал он, не сводя глаз со снимков.

Запоздало сообразив, я перевернула фотографии да так и положила их на стол — лицом вниз. Пришло самое время обратить внимание на дополнительную бумажку, хотя внутренний голос и подсказывал посмотреть жуткие изображения внимательней.

Так… в три тридцать вышла из здания «Газпрома» на нижке. [9] Нижка — Нижняя набережная. Тут ничего удивительного — с их этажностью и проходной там многие магические конторы предпочитают прятаться. Жаль только, маги цель визита нигде не указывают, а проходят своими тропами. Потом отправилась по Декабрьских событий в сторону Карла Маркса. И вот там, в одном из двориков её перехватили, точнее в одном из домов — вроде как посреди дороги ей позвонили, и Яна изменила маршрут. Кошмар какой, убийство прямо в центре города. Наши, наверное, перематерились, пока в темпе убирали все последствия отчномсов.

— Лида, — вдруг подал голос Ваня. Он вчитаться в записку от Нестеренко так и не смог. — Это её из-за нас?

Я была очень благодарна ему за это неосознанное «нас». Фактически, всё проделала я, а уговорили меня Эржена с Соней, об участии которых мой парень вообще не знал. Но скажи он «из-за вас» или «из-за тебя», это звучало бы иначе.

— Нет, это из-за того, что она оказалась рядом с теми, у кого слишком много денег и смертей на руках, — попыталась я успокоить в первую очередь Ваню, а во вторую себя — всё равно кошки скребли. — Но на самом деле, может, для неё такой исход и не плох.

На меня вытаращились как на асоциальную личность, так что пришлось объяснять:

— За участие в подобном деле ей грозило пожизненное без возможной амнистии. Наши тюрьмаги — это не санатории, там и пяти лет хватает для магического истощения. А она слабенькая вещунья, причём избалованная. Такой не продержаться долго. Так что…

Я развела руками. Слова тут трудно подобрать, да и Ваня после снимков оказался не в том состоянии, чтобы рассуждать о вероятностях. Я не знала, как лучше: побыть с ним или оставить одного, поэтому отправилась к Соне с докладом. Та кивнула и сразу открыла справочник, где значились все магические организации в том здании. Не в чномсовскую же картографию забегала Яна.

Ваня пришёл сам. С натянутой улыбкой он спросил, где я потерялась, и утащил обратно к себе. Он о чём-то напряжённо болтал со мной, но я не слушала, наблюдая за ним.

— Вань, не обязательно делать вид, что всё в порядке, — сочувственно сказала я.

— Ты не ревнуешь? — спросил он, поняв, что его раскусили.

— Смерть — это не повод для ревности.

— Ты знаешь… Я как-то слишком близко к сердцу её принял. Ты ушла, а я вот хожу и вспоминаю: вот здесь Яна любила сидеть, там обычно стояла, прислонившись к стене. И так больно…

— Здесь нет ничего особенного. Ты просто её слишком хорошо знал, да и следил за ней — она ведь тебя задела своим уходом. Не важно, кто умирает: друг или враг. Если человек был слишком близко, он оставит после себя дыру. К тому же, тут речь об убийстве. Волей-неволей думаешь, а вдруг и я вот также…

— У тебя кто-то умирал из близких? — вопрос вновь прозвучал тем странным тоном, в котором я не могла разгадать эмоции. То ли угадала я его чувства, то ли несла чепуху.

— Нет, — покачала я головой. — Просто, когда в отделении насмотришься… Мне часто снится подобное. Иногда мне кажется, что во сне ощущения даже острее, чем были бы наяву.

— Посиди со мной, — попросил Ваня, похлопав по дивану около себя. А права я оказалась или нет, так и не сказал.

— Ничем больше поделиться не хочешь? Легче станет.

Он явно хотел, но мялся. Я не понимала почему, а когда заговорил — дошло. О прошлой любви как-то не принято беседовать с нынешними невестами.