Лариса Петровичева - Принц-ворона

Джемме захотелось плакать.

— Что там? — услышала она шепот.

Дэвин открыл глаза, и его взгляд был спокойным и живым.

— Свекольник и курица, — ответила Джемма. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, — улыбнулся Дэвин и попробовал сесть. Джемма бросилась было ему на помощь, но он остановил ее предупреждающим жестом.

— Я сам, — сказал Дэвин и, сумев-таки сесть, откинулся на подушку. — Давно мы едем?

— Четверть часа. — Джемма подкатила к кровати столик с едой и спросила: — Что будешь?

Дэвин попросил супа и резко отказался от предложения Джеммы покормить его. Она налила свекольника в глубокую тарелку и сказала:

— Я понимаю, что твоя гордость не велит тебе чувствовать слабость. Но сейчас не тот момент, чтобы быть таким упрямым.

Дэвин посмотрел на нее и вдруг рассмеялся так, словно Джемма сказала ему что-то уморительное.

— Это не гордость, — ответил он на ее вопросительный взгляд. — Это желание скорее подняться на ноги. А значит, не надо жалеть себя и давать спуску.

Джемма решила не спорить.

На обед ушло чуть больше часа — за это время поезд успел покинуть равнинную часть страны, и нить железной дороги потекла среди лесов, озер и болот. Солнце дотрагивалось до верхушек сосен, в кронах деревьев перепархивали с ветки на ветку птахи, а однажды Джемма заметила огромного лося с разлапистой короной рогов, который вышел посмотреть, может ли поезд стать его соперником на время гона.

— Я читала, что там красивая природа, — сказала она, когда Дэвин отодвинул тарелку и устало откинулся на подушки.

— Да, — ответил он. — Я был там в детстве. Леса, реки, животные… Однажды я вышел из дома и увидел на крыльце медведя.

Джемма ахнула удивленно и испуганно.

— Медведя?

— Ну да, — улыбнулся Дэвин. — Они очень любопытны. Вот и тот медведь решил посмотреть, что у людей и как. А потом…

Он не договорил, снова задремав. Слуга заглянул в дверь, вывез столик с посудой и негромко спросил у Джеммы:

— Что-то еще, ваша светлость?

— Нет, спасибо, — ответила Джемма, и дверь за слугой закрылась.

Несколько часов до заката она провела в кресле у окна — сначала читала о том, как ученые маги разделывают дракона, потом просто смотрела на болота за окном. Постепенно солнце скрылось за деревьями, вагон наполнили сиреневые сумерки, и в углах ожили золотые колибри — замахали крылышками, наполнив спальню приятным тихим светом.

Джемма вдруг подумала о том, что сейчас кто-то древний и могущественный смотрит на поезд со стороны болот, и свет в окне влечет его, как того медведя. Она задернула шторы и услышала голос Дэвина:

— Ложись спать. Ты устала.

Джемма обернулась на него, вздрогнув не то от страха, не то от какого-то неудобства, что ли.

«Чего бояться? — ожил внутренний голос. — Все девушки ложатся в постель с мужьями».

— Я… — начала было Джемма и поняла, что не знает, что и как сказать, чтобы не обидеть Дэвина. — Я пока не хочу.

Дэвин усмехнулся. Пожал плечами.

— Ну смотри. Болотник тебя увидит и захочет сцапать. А тут — их вотчина.

— Болотник?! — переспросила Джемма.

Казалось, Дэвин прочитал ее недавние испуганные мысли о таинственных обитателях здешних краев.

— Да, болотные бесы, — ответил Дэвин. — Их тут полчища, я уверен. Вынюхивают неспящих, навевают на них лихорадку.

— Ты надо мной смеешься! — обиженно воскликнула Джемма.

Дэвин улыбнулся так, словно она раскрыла все его замыслы.

— Ложись, — сказал он. — Спи и ничего не бойся.

Услышав слово «спи», двое из четырех колибри сложили крылышки, и сумрак в вагоне сделался еще гуще. Стараясь не смотреть в сторону Дэвина, Джемма быстро вынырнула из платья и скользнула под одеяло. Постель была мягкой, белье — прохладным, и, свернувшись калачиком, Джемма почувствовала, как утекает ее усталость.

Прикосновение чужих пальцев к коже под ключицей пришло к ней в тот миг, когда она почти провалилась в сон.

— Я возьму самую малость, — услышала Джемма негромкий голос. — Спи.

Джемма проснулась оттого, что по крыше вагона кто-то пробежал.

Она вздрогнула, села в постели. Вагон был погружен во тьму — такая же тьма царила за окнами, едва подсвеченная полной луной: на шторе Джемма видела ее бледное размытое пятно. Дэвин спал — обернувшись в его сторону, она увидела темные волосы, которые разметались по подушке, и руку поверх одеяла.

Снова послышались шаги. Кто-то маленький, явно не больше ребенка, бегал по крыше вагона. Но какие дети могут объявиться в этих безлюдных болотистых землях?

Джемма почувствовала прикосновение страха — липкое, холодное, как лягушачья лапа. Неизвестный вновь пробежал по крыше, и Джемма с ужасом поняла, что теперь их двое. Послышался смех — едва различимый, хриплый, неприятный.

— Господи боже… — прошептала Джемма.

Когда-то мама рассказывала, что молитва отпугивает любую нечисть, но те, кто бегал по вагону, лишь громче рассмеялись.

— Ха-х-х… Молитс-ся-а! — услышала Джемма. — Щ-щекотно-о!

В ночи рассыпался мерзкий смех. «Болотные бесы, — подумала Джемма. — Те самые, о которых говорил Дэвин. Это они. Ищут тех, на кого можно наслать лихорадку».

Знал ли его величество Кормак об обитателях болот, через которые проложена дорога? Возможно, знал — и надеялся, что Дэвин подхватит от них лихорадку, которая окончательно сведет его в могилу. Джемма была уверена, что от короля им не стоило ждать ничего хорошего, даже если он действовал якобы в интересах сына.

Джемма выскользнула из-под одеяла. Бесшумно прошла по вагону, прикидывая, чем можно защититься. А вот и подставка с кочергами возле маленького камина — Джемма осторожно вытянула одну из них и аккуратно отодвинула краешек шторы.

Никого. Поезд летел сквозь ночь мимо огромного озера — над темной зеркальной гладью завивались молочно-серые струйки тумана. Все спало, и Джемме слышался далекий звон, тот самый, который иногда можно уловить летними ночами. «Звезды поют», — так говорила об этом звоне мама.

Джемма узнала озеро. Когда-то они с родителями проезжали мимо по пути в Эглонбар, городок, где у отца были какие-то научные интересы. Но теперь нет ни отца, ни матери, а озеро по-прежнему лежит холодным зеркалом в оправе камыша…

С крыши свесилась голова. Какое-то время Джемма смотрела на рожу в окне, сжимая и разжимая пальцы на своем импровизированном оружии, — золотистые глаза-плошки, наполненные яростью, дырка в черной сморщенной коже на месте носа, распахнутая пасть до ушей с мелкими острыми зубами в два ряда — а потом заорала так, что болотный бес от неожиданности свалился с вагона, а Дэвин подпрыгнул в кровати и в следующий миг уже подбежал к Джемме и обнял ее за плечи.