Лариса Петровичева - Принц-ворона

Голос Тернера звучал хрипло.

— «Да, — ответил я. — Я хочу найти вторую половину. Любить по-настоящему той любовью, которая смывает грехи и дает вечное счастье».

Конечно, это прозвучало наивно и по-детски. Но что поделать, если я хотел именно этого? Деньги у меня были: семья Эвилет никогда не бедствовала, а желать лишнего я не привык. Устраивать золотое отхожее место? Ну нет. А любовь… любовь была именно тем, что всегда звало и согревало меня. Это было моей сверхценностью. Сейчас я пишу об этом и думаю, что запятнал свою мечту, когда заговорил о ней с тьмой. Да и пусть. Пусть это грех — когда я найду вторую половину, все мои грехи исчезнут, а новых я постараюсь не набирать.

«Хорошо! — каким-то беззаботным голосом ответил он. — Ты найдешь свою вторую половину, когда вернешься домой. Я это могу устроить».

«Согласен», — выдохнул я, гадая, что от меня потребуется дальше.

Разрезать руку и подписать договор собственной кровью? Он рассмеялся. Его смех до сих пор звенит у меня в ушах.

«Взамен обещай, что, когда придет срок, твое первое дитя, твоя любимая дочь будет принадлежать мне», — сказал он.

Господь свидетель, я едва не лишился сознания, когда понял, о чем он говорит! Отдать ему первенца, ребенка от своей второй половины!

«Хорошо, — ответил я быстрее, чем начал сомневаться в своей затее. — Хорошо, я обещаю тебе свою дочь. Ты убьешь ее?»

Он снова рассмеялся, словно я очень удачно пошутил.

«Нет. Она воссядет со мной на ледяном троне севера, она проживет долгую жизнь среди камней и болот, и я буду любить ее сильнее, чем любят лучшие из людей. Клянусь именами неназываемыми, столпами тверди и неба, что она будет счастлива. Слово мое твердо, слово мое крепко. Не сомневайся».

Не знаю, почему, но я поверил ему.

На этом записи обрывались. Оставшиеся страницы в книжке были исчерчены глифами Вороньего короля.

Джемма уткнулась лицом в ладони, не зная, от кого или чего сейчас хочет закрыться.

Тернер осторожно дотронулся до ее колена и произнес:

— Давай посмотрим, что тут есть еще. Джемма, ты слышишь?

Его голос звучал мягко — должно быть, Тернер так никогда и ни с кем не говорил. Видно, сейчас на него обрушилась та любовь, ради которой Эдвин Эвилет отдал Вороньему королю свое дитя.

Джемма не хотела думать об этом и все равно думала. Она видела сосновый лес: из-за стволов наползал туман, и Эдвин Эвилет, который стоял в этом тумане — молодой, сильный, дерзкий, — еще не знал, чем все закончится. Да, Вороний король не обманул его: отец Джеммы нашел свою вторую половину, и это смыло его грехи и дало надежду. Но потом король Кормак расстрелял восставших из пушек, а Джемму отвели в аукционный дом — продавать, словно племенную кобылу.

«Ты этого хотел? — кричала она в лицо своему отцу и захлебывалась от тошноты и боли. — Ты правда этого хотел?»

Она подумала, что сейчас самое время заплакать, чтобы слезы принесли облегчение. Но глаза оставались сухими и злыми.

— Тут еще одна книжка, — сказал Тернер. — Вот, послушай, что он пишет. Это уже через несколько лет, почерк немного изменился.

— «Ты хитер, а я востер. Такую пословицу я записал у доброй Магды, и она как нельзя кстати подходит к тому, что я собираюсь сделать. Пласты некротических полей испокон веков удерживала цепь сторожевых башен на севере. Сейчас они лежат в руинах, но даже эти руины можно оживить. Та защитная магия, которая их наполняет, никуда не делась, она просто спит и способна проснуться. Я провел несколько месяцев в библиотеках и выяснил: даже краткое присутствие человека на руинах может датьему защиту от тьмы. Решено: беру Джемму, и мы отправляемся на север. Поедим клюквы, погуляем по тем местам, где стояли башни. То-то удивится Вороний король, когда не сможет к ней прикоснуться!

Старина Данкрат пишет еще о том, что сторожевые башни имеют подобие артефакторной цепи и их можно включить с помощью негасимого огня. Другой вопрос, где его взять! Негасимый огонь давали драконы, но нынешние драконы — лишь жалкое подобие тех величественных ящеров, что когда-то держали в страхе род людской. Впрочем, если кто-то умудрится поймать мифическую саламандру… Даже мертвая, она способна гореть, об этом упоминает Данкрат, хотя и с сомнением».

Джемма ахнула, и Тернер опустил книгу.

— Саламандра! — воскликнула она. — У Дэвина был ее скелет!

В глазах Тернера появился энергичный блеск.

— Значит, сможем снова запустить цепь сторожевых башен! — улыбнулся он.

А Джемма вдруг поняла еще одну вещь: жуткую, пугавшую ее чуть ли не до колик, но в то же время дававшую надежду на спасение.

— Два яблока способны развеять любую тьму, — прошептала она и взяла Тернера за руку. — Два целых яблока, которые появляются у вторых половин. Бен, мы должны пожениться.

У Тернера был знакомый священник в храме на окраине столицы, который мог обвенчать их, не задавая лишних вопросов. Но когда извозчик, поминутно осеняя лицо знаком круга и бормоча молитвы, довез их сквозь серую метель к крошечному храму, Джемма подумала, что в ближайшее время тут будет не до свадеб.

Храм был полон народа. На окраине столицы жили прачки и швеи, заводские рабочие и мелкие торговцы, сапожники и фонарщики, столяры и ткачихи — сейчас все они толпились под церковными сводами, пытаясь найти защиту у бога, и маленькие свечи в их руках казались россыпью созвездий, но не тех диких и страшных, которые плыли рядом с Вороньим королем, а теплых и ласковых.

— Примите святые дары и ничего не бойтесь! — Пробившись сквозь толпу за Тернером, Джемма увидела священника, который поднял над прихожанами золотую чашу с вином.

Кто-то из женщин заплакал. Святые смотрели с фресок с пониманием и сочувствием.

Тернер умудрился где-то достать свечу, протянул Джемме, и, когда их пальцы соприкоснулись, ей снова сделалось не по себе. Ведь их брак никогда не будет настоящим, потому что Джемма любит Дэвина и не хочет верить в то, что он умер. Они женятся лишь потому, что Вороньего короля нужно остановить.

— Подождем, — негромко сказал Тернер. — Скоро все разойдутся.

Им пришлось ждать полтора часа. Священник, отец Игерт, говорил с прихожанами — успокаивал, разгонял их страхи, находил для каждого доброе слово. Наконец люди разошлись, и в открытые двери Джемма увидела, что снег перестал. Летний вечер был темным — луна, которая вышла над городом, казалась какой-то больной, словно кто-то отравил ее.

— Пожениться? — удивился отец Игерт, когда Тернер рассказал, зачем они с Джеммой пришли в храм. — Надо же, не ожидал от тебя, честно говоря.

— Она — моя вторая половина, — сказал Тернер, и Джемма кивнула.

Отец Игерт понимающе качнул головой.