Лариса Петровичева - Принц-ворона

— Да, — глухо ответила она. — Да, у меня целое яблоко. И что?

Шаман смотрел на нее с теплом и надеждой. Где-то далеко-далеко заголосил петух, потом к нему присоединился второй. Север оживал для новой жизни.

— Иногда его можно разделить, — произнес Аймо, — чтобы оживить человека. Иногда. Так нам в церкви читали. Давно.

Разделить яблоко? Только-то? Да Джемма отдала бы его полностью, лишь бы Дэвин открыл глаза и посмотрел на нее еще раз!

— Как это сделать? — прошептала она.

Интересно, хотел ли отец оживить маму?

Надежда, уколовшая ее в висок, заставила волосы подняться дыбом.

Аймо вздохнул и ответил:

— Я не знаю. Простите, но я не знаю.

Джемме захотелось горько рассмеяться. Чего-то в этом роде она и ожидала. И скоро из Хавтаваары придут испуганные люди, которые взывали ко злу, не понимая до конца, насколько оно могущественно, заберут тело Дэвина и отнесут на кладбище. Все кончится. Джемма будет совершенно свободна — и сейчас эта свобода пугала ее почти до обморока.

Нет, ничего она не сможет исправить. Но пока можно было сидеть на мокрой траве рядом с Дэвином, держать его за руку и вспоминать тот день, когда она уехала из Хавтаваары, — последний день, когда они с Дэвином виделись по-настоящему и он смотрел на нее своими глазами, а не золотыми озерами Вороньего короля.

«Вот и все», — подумала Джемма, и именно в эту минуту хрустальное яблоко толкнулось в ней.

Над садом разливалось утро. По развалинам дома прыгала беззаботная птичка, чирикала, распушала крылышки. Джемма держала Дэвина за руку, и яблоко в ее груди росло и зрело, наливалось теплыми соками, умывалось дождем. Когда оно сорвалось с невидимой ветви и, в последний раз толкнувшись в груди Джеммы, выплыло на свободу, озарив сад золотым светом, Джемма почти перестала дышать. Сейчас она могла только смотреть.

Яблоко нависло над ними маленькой звездой, и в ее мягком сиянии Джемма увидела себя — беззаботную, легкую, заливающуюся звонким смехом. Потом появился и Дэвин — и он был жив, больше ничего не надо было. А потом яблоко взорвалось, рассеявшись над травой метелью серебряных снежинок, и издалека донеслась песня. Жизнь продолжалась. Мир жил.

Когда мертвая рука Дэвина в ладонях Джеммы дрогнула, наливаясь живым теплом, то она расплакалась снова и засмеялась от счастья.

Событие было невиданным. Его величество Кормак, разумеется, ездил по стране, но так далеко на север он никогда не забирался. Что делать королю в краях стылых болот и кислой клюквы?

Но теперь он не имел права не приехать.

На том месте, где год назад стоял особняк принца Дэвина, теперь поставили памятник: скромную плиту из черного мрамора, на которой были высечены имена всех погибших во время прорыва некротического поля. Армо, который помогал с уборкой и подготовкой к празднику, несколько раз останавливался возле плиты и читал по складам.

Болотный бес высовывался из-за деревьев и сокрушенно качал головой:

— Что-то ты, паренечек, совсем уже деревенщина. По складам и я умею.

Армо хмуро смотрел на беса, который прибился к ним с братом и теперь жил на правах домашнего питомца вроде кота, и продолжал читать. Первым шло имя его высочества Дэвина. Затем — Джемма Эвилет, Артур Вудвилл, Беньямин Тернер, Матиас Штрубе и много, много других.

Армо вздыхал, и болотный бес тянул его за штанину:

— Ладно ныть, парень, идем. Дома забот полон рот, а ты — тут.

К приезду короля готовились несколько месяцев. Разумеется, первыми приехали неприметные господа с каменными лицами и оловянными взглядами — приехали за месяц, пошныряли по поселку и окрестностям, а на тех, кто осмеливался задавать вопросы, смотрели так, что поселяне считали за лучшее закрыть рот и отойти подальше. Потом они снова прошли по Хавтавааре, отбирая тех поселян, кто может стоять в первых рядах и не вызывать у владыки отвращения своим видом. Армо с братом не вошли в почетный список, но это их и не расстроило.

На приехавшего короля смотрели с разинутыми ртами. Родители поднимали детей на плечи, чтобы те запомнили: вон тот высокий седеющий мужчина с аккуратно зачесанными волосами — государь. А женщина в черном платье с крошечной бриллиантовой диадемой в волосах — королева. Толпа сопровождающих — сплошь важные чины в мундирах и сверкающих орденах — впечатляла не меньше. Армо смотрел, как его величество с женой идет к памятнику, и думал о том, что о его приезде будут рассказывать, пожалуй, дольше, чем о возвращении Вороньего короля. Ну и хорошо.

Король встал у плиты с именами и несколько долгих минут молчал — то ли молился, то ли вспоминал о погибшем сыне. Потом он обернулся и спросил:

— Значит, здесь все и было?

— Здесь, ваше величество! — Кейво, поселковый староста, сделал шаг вперед и низко поклонился. Неприметные господа муштровали его несколько дней: что говорить, как смотреть и как дышать, но Кейво лишь довольно улыбался от такой великой чести. — Здесь его высочество победил Вороньего короля. И сам отдал Господу душу, в пепел рассыпался… Тут мы его и похоронили. Вон там пионы выросли, видите?

Эти пионы мать Армо посадила весной.

— Закрыл прорыв некротического поля ценой своей жизни, — объяснил господин из свиты: маленький, сухонький, с высоко зачесанным чубом седых волос.

Король кивнул.

— А его жена?

— Умерла до этого. — Кейво снова поклонился. — Ее Вороний король прямо когтями рвал.

— Так прошла отдача от защитного заклинания, — снова заговорил седой господин. — Имеет вид молнии.

Его величество снова качнул головой. Армо смотрел на него и не мог понять, о чем сейчас думает государь. Вроде бы взволнован и искренне переживает свою потерю, но в то же время как-то и рад, что все кончилось.

— Со святыми упокой, — негромко произнес король и провел пальцами по золотым буквам, а потом сказал уже громче: — Мой сын умер, защищая не только север. Он спасал от тьмы весь мир. Молитесь о нем, помните о нем!

Кто-то из баб разрыдался.

Королева поднесла платочек к сухим глазам, а потом посмотрела на поселян и встретилась взглядом с Армо. И он вдруг понял: она знает, что случилось на самом деле. Сын ли нашел способ подать весточку или сила прощения и любви открыла ей правду — Армо не мог сказать. Но в ее взгляде он увидел звезду хрустального яблока Джеммы, которая разделилась на два маленьких целых плода, и они опустились к двум людям на траве.

— Нам ведь не дадут спокойной жизни, — сказал тогда Дэвин и взял Джемму за руку. — Так что лучше уйти отсюда подальше.

Армо смотрел на них — живых, счастливых, любящих — и не понимал, что плачет.

— Что нам сказать остальным? — Аймо всегда соображал быстрее, пока не стал шаманом, вот и сейчас понял, что надо делать.