Надежда Мамаева - Ты же ведьма!

«Только бы двери были не закрыты», — мелькнула в голове мысль. Вообще-то, вход в обитель светлых богов запирать было не принято, но то в столице. В Йонле от воров защитный контур ставили. А в провинциальных городках на божественное покровительство надеялись, но и воров в искушение предпочитали не вводить.

Но мне просто сказочно повезло. А вот отцу Панфию — не очень. Я влетела внутрь храма как раз в тот момент, когда он вставал с колен перед статуей богини плодородия.

— С дороги! — только и успела крикнуть я.

Благо Панфий был мужиком неглупым, а самое главное — умел оценить обстановку, что в его ремесле многое значило. Хороший храмовник не только знает, кому стоит прочесть проповедь, но и чует, когда от агрессивной паствы лучше сделать ноги.

Вот и сейчас он рыбкой нырнул в проход между алтарем и кафедрой. Я пронеслась над его головой. Следом — слегка дымящийся служка. Кажется, он даже не заметил свое «начальство». Одержимый использовал алтарь как трамплин, вскочив на него и оттолкнувшись. Он ухватился за метелку и повис на ней.

Я зашла на вираж вокруг семи статуй, что стояли полукругом. Одержимый уже протянул руку, чтобы схватить меня. Я дернула черенок влево. Красноглазого крепко приложило о стену. Дернула черенок вправо — о статую. Еще раз и еще. Он мотался из стороны в сторону, но отцепляться не думал.

Я вылетела из-за спин статуй и понеслась к исповедальне. Там, на входе, приложила одержимого об порог, а на выходе, совершив на метле немыслимый кульбит, повернулась так, что пол и потолок поменялись местами. Я оказалась висящей вниз головой. Красноглазый, до этого болтавшийся снизу, соответственно, вознесся и… ударился лбом об косяк. Ну, я думаю, что лбом. Точно не могу сказать, не видела. Я вообще ничего не видела, поскольку полы халата упали мне на лицо, закрыв напрочь весь обзор.

Не убилась лишь чудом. Предостерегающий крик отца Панфия «Тормози, стена!» догнал меня в самый последний момент, заставив резко вывернуть черенок вбок и сбавить ход. Когда же я оказалась в нормальном положении — ноги внизу, голова сверху — и замерла на месте, зависнув в воздухе, то увидела, что одержимый с рассеченной башкой лежит на полу храма без чувств.

— Отец Панфий… — выдохнула я, сдув со лба прядь. — Вот… слугу вашего привела.

Отчего-то священник не обрадовался. В его руке оказалась увесистая ритуальная чаша, которую он держал на манер дубинки.

— Что ты с ним сделала, ведьма?!

— Ну… в данный момент… судя по всему… оглушила, — пропыхтела я, пытаясь отдышаться и собраться с мыслями.

— А до этого?

— А до этого я мылась в ванной бургомистра, — не подумав, ляпнула я и увидела, как вытянулось лицо Панфия.

Сдается мне, за эту ночь и так родилось слишком много слухов. Еще один о том, что я любовница градоначальника, — и местных сплетниц просто разорвет от счастья.

— Давайте будем считать это исповедью, тайна которой свята, — быстро добавила я.

— Ни за что! — мстительно отозвался духовник.

— Тогда будете проводить обряд экзорцизма в одиночку. — Я вступила в торгово-деловые отношения или, говоря по-простому, пошла на шантаж.

— Я отпускаю грехи твои, ведьма! Чтоб ты провалилась…

Правильно, не стоит ссориться с той, кто помогает тебе закрыть годовой отчет для инквизиции.

Меня тут же осенили знаком рассеченного круга. Причем левой рукой. Правая же, которой положено заканчивать исповедь, была занята: ею Панфий держал чашу.

Мы переглянулись с храмовником и приблизились к служке одновременно. Парень не подавал признаков жизни. Но, как показала практика, это все могло измениться в любой момент.

В отличие от меня Панфий не спешил проверить пульс, а сначала профилактически приложил кубком своего служку и только потом склонился над ним. Оттянул ему веко, убеждаясь, что да, одержимый. Хотя по дымящемуся телу это и так было ясно. Затем он так ловко обездвижил своего служку, оплетя веревками, что у меня зародилось сомнение: а не раскаявшийся ли передо мной разбойник?

— Я матросом по молодости был, — на мой так и не прозвучавший вопрос пояснил он.

Ага. Только вот неизвестно, под каким флагом плавал: имперским триколором или черным.

Когда служка был надежно зафиксирован на стуле, а я наконец отдышалась, то проблема с проведением обряда экзорцизма встала во всей своей красе. Хотя бы потому, что я очень смутно представляла, как изгнать демона из парня.

— Ну, давай начинай, — разрешил Панфий и сделал шаг назад.

Сам того не подозревая, он поступил в точности, как рекомендовал преподаватель по основам безопасности магических ритуалов. Наш магистр перед началом практикумов любил повторять: при проведении адептом ритуала изгнания темных сил остальным стоит отойти в безопасное место. На всякий случай, чтобы не зацепило.

— Так, мне нужен молитвенник, горячее вино с щепоткой перца и тапочки, — озадачила я Панфия.

М-да, судя по бровям, уползшим на лоб, святой отец иначе представлял себе набор юного экзорциста. И если с молитвенником он еще согласился, вино отчего-то тоже не вызвало нареканий, но вот перец и тапочки возбудили его живой интерес. Настолько сильный, что он шустро достал все требуемое. Даже тапочки. Белые. И заскрежетал зубами, когда я с наслаждением надела их на свои босые ноги и отхлебнула дымящегося вина, предварительно сыпанув туда перца. Мне стало значительно теплее. И вообще, ведьминское состояние улучшилось. Чего не могу сказать о позеленевшем от злости храмовнике.

— Итак, приступим. — Я открыла молитвенник и, полистав, нашла то, что требовалось.

«Изгнание демона» — многообещающе гласило название. Я принялась читать под бубнеж Панфия «я бы и сам так смог». Во время моей декламации пришел в себя и служка. Парень блеснул красными глазами, поморщился, словно у него над ухом пищал комар, и нагло зевнул. Демонстративно так. Я на провокацию не поддалась и продолжила вещать.

Спустя удар колокола и я, и служитель храма поняли, что эффекта ноль целых кукиш десятых. Панфий отобрал у меня молитвенник, дескать, богоугодное дело должен творить тот, у кого к этому есть допуск.

Я без споров отдала молитвенник ему, имевшему лицензию от небесных покровителей. Увы, исполнение псалмов на бис было столь же эффективным, как и лечение несварения тухлой капустой.

Он и сам понял тщетность своей попытки. Прервался на полуслове, так и не закончив.

— Будут еще варианты? — отложив молитвенник, вопросил Панфий.

— Ну, можно попытаться убедить демона, что он невероятно прекрасный, удивительно талантливый, жутко красивый и вообще лучший.

— Зачем? — оторопел он.

— Ну как зачем, а вдруг демон выйдет из вашего служки и начнет собой любоваться. Мы можем ему даже поаплодировать, закидать цветами.