Нина Роса - Что значит поцелуй?

— Чего тебе? — проревел разбойник, у которого через щеку шел старый косой шрам и отсутствовала мочка уха — видать, кто-то серьезно покушался на его жизнь.

— Простите, — парень чуть ссутулился, чтобы смотреться как можно безобиднее, — услыхал, о чем вы с товарищем говорите, и хочу поучаствовать.

Виола затаилась в темном углу, укрывшись за подпоркой, вытесанной из цельного бревна, которая поддерживала прогнившие стропила. Ей было видно, как заухмылялся второй, молчавший до поры разбойник. Слова Луки вызвали у него интерес — глаза мужика сделались маслеными, он уже предвкушал забаву за счет молодого недотепы.

— На бои хочешь, что ли? И поставить есть чего?

Лука кивнул и сказал с бахвальством:

— Хочу! Только сведите куда нужно, а там я враз победителя определю! У меня глаз наметанный.

Разбойники переглянулись.

— А не свистишь, малец?

Виола улыбнулась — так смешно Лука изобразил обиду и выкатил колесом грудь.

— Да я в нашем городе по петухам первый знаток!

— Может, тогда и об заклад побьемся? — сказал тот, что глядел на Луку маслеными глазами.

— А хоть и об заклад! Но только для верности поручитель нужен, чтоб без обмана!

Мужики от юнца угрозы не почувствовали, потому быстро согласились:

— К Жульму обратимся. Он хозяин боев, такой не обманет. Ему честное имя дороже.

— По рукам! — Лука протянул узкую ладонь. — Какой уговор будет?

Меченый разбойник широко ухмыльнулся, открыв щербину в нижнем ряду желтых зубов.

— Давай так: сколько бы ты ни поставил — мы отдадим вдесятеро, если петух, которого назовешь как главного победителя, одержит верх в последней схватке!

— А у вас денег хватит?

— Ты чего, брильянты на кон ставить будешь? — заинтересовался «масляный».

— Я подумаю. — Лука все так же сидел с протянутой ладонью.

— Брильянты не сдюжим, а вот тысячу-другую монет наскребем, — сказал меченый.

Лука согласно кивнул, и разбойники по очереди скрепили уговор.

Виола разжала кулачки, которые невольно сжимала все время, пока шел торг, и удовлетворенно улыбнулась. Похоже, что им с братом сегодня удастся поправить свои дела.

Договорившись, как стемнеет, встретиться на заднем дворе «Свиньи в желудях», Лука встал из-за стола и покинул пивную. Виоле, к несчастью, пришлось задержаться — сразу незаметно выскользнуть она не смогла.

Меченый разбойник с шумом вгрызся в кусок мяса, который держал руками.

— Как думаешь, придет лопушок? — спросил жующего товарища «масленый».

— Лишь бы принес чего поценнее. — Меченый рыгнул. — А то притянет мелочовку какую, жаль будет руки марать.

— Может, прикрикнуть — малец сам и портки отдаст?

Лоб меченого нахмурился, разбойник задумался, как высказать смутную мысль, даже рот открыл, в котором Виола разглядела кусок недожеванного мяса. Момент показался ей удачным, и она решила рискнуть.

— Не особо мне нравится этот молокосос, — «разродился» разбойник со шрамом, — он какой-то…

— Вы еще тут? — Виола внезапно появилась у меченого чуть ли не из-за плеча, тот от неожиданности подавился и закашлялся. — Я спросить чего хотел…

Девушка легко изображала брата, жестами они были так же схожи, как лицом и фигурой. Она изо всех сил так старательно похлопала кашлявшего разбойника по спине, что тот чуть ли не ткнулся лбом в стол, при этом рукой меченый сшиб еще полный пива жбан с открытой крышкой. Вонючее пойло хлынуло потоком.

— Ой, — сказала Виола, — я, пожалуй, попозже спрошу. Встретимся, как договаривались!

Под брань разбойников она поспешно покинула темную пивную.

Близнецы воссоединились возле конюшни. С самого детства был у них такой уговор: как что случится, искать друг друга возле лошадей. В деннике всегда легко спрятаться, а на сеновале можно и ночь переждать, пока батюшка не остынет и не перестанет ругаться. При жизни, когда капитан ра Веллад бывал дома, браниться ему доводилось часто.

— Что так долго? — спросил изнывавший от жажды деятельности Лука.

Виола неопределенно повела плечом, проделка была слишком мелкой, чтобы помнить о ней больше пары минут. Им предстояло более важное и интересное приключение.

Она внимательно осмотрела их с братом одежду. Штаны и рубашки были похожи, мелкие отличия в отделке не так бросались в глаза, как разница в башмаках — вот они разнились и цветом, и размером. У Луки нога была больше. Безрукавные камзолы тоже не сильно походили друг на друга материей, и тот, что был на девушке, выглядел куда более поношенным.

— Как думаешь, башмаки и камзолы заметят?

— Может, им будет не до того? — с лукавством ответил брат.

— Тогда придется как следует постараться… — Виола развязала ворот рубашки и потянула за шнурок спрятанный у нее на груди мешочек-оберег из выделанной кожи. По стянутой горловине мешочка шли крохотные знаки, вышитые лазурными нитями.

Виола сжала оберег в обеих руках, Лука положил свои ладони поверх ее, и они хором зашептали заветные слова:

— Как капля льнет к ручью, как ручей стремится к реке, как река несется к морю, так и любовь матери океанской волной прибывает к детям ее. Vodedada furum!

Наговор и оберег близнецам передал отец. Сказал, что это последний дар их матери, да велел накрепко заучить слова, включая непонятные «vodedada furum». Без них, как оказалось, Виола и Лука никогда бы не увидели чуда — своего настоящего материнского наследства.

Когда близнецы разняли руки, из кожаного мешочка на ладонь Виолы выкатилась крупная жемчужина редкостного голубого цвета. Девушка довольно улыбнулась и сжала в кулачке волшебное сокровище:

— Вот теперь поиграем!

Хозяин петушиных боев Жульм, за взрывной характер прозванный Сварливым, был в отчаянии: неизменный победитель последних недель Серый Клюв выглядел вялым и отказывался от еды. Необычный цвет клюву петуха придавала специальная краска, которую Жульм наносил перед боем. Этот нехитрый трюк помог ему создать легенду вокруг своего фаворита — под кличкой Серого Клюва сменился уже с десяток птиц. Слава имени неизменно росла, а то, что окрас у петуха другой, так кто его точно упомнит-то?

— Хозяин…

— Что еще?! — громыхнул Жульм, отпустив крыло пернатого больного, которое тотчас безвольно поникло.

— Там это… Хитрый Вурц пришел, вас просит.

— Гони его к рогатым демонам! — Жульм со злостью подумал, что, как на грех, сегодня ему некем заменить приболевшую птицу.

Мужик разбойничьего вида, в котором Виола без труда опознала бы того, которого про себя прозвала «масленым», похлопал застывшего в дверях работника по плечу.

— Посторонись. Привет, Жульм! Я сам как демон. — «Масленый» ухмыльнулся. — Дело к тебе имею.

— Вали откуда пришел! Не до тебя мне сейчас. — Хозяин боев взлохматил волосы огромными ручищами, под стать всей мощной фигуре: встав от петушиной клети, Жульм головой едва не уперся в балку под потолком. — Не будет сегодня ничего.