Наталья Чернышева - Голоса прошлого [СИ]

Впервые в жизни я пожалела женщину из своих кошмаров.

Ей досталось от жизни во сто крат сильнее, чем мне.

***

Я сидела на широком подоконнике, обхватив колени руками. За окном жил ночной жизнью больничный парк, за парком – светилась строчка моста, уходящая к соседнему острову. Аркадий Огнев ушёл, пообещав заглянуть ко мне завтра. Я уже знала, что Ляська плоха, но в принципе жить будет, а Кит теперь уже не Кит, а молодой мужчина с именем. Генетическая память выкинула финт: все ждали, что мальчишка получит психотип знаменитого деда, после чего начнёт работать в паре с матерью на благо Федерации. Сложите конструкцию из трёх пальцев: вот вам.

К нему пришла память из отцовского наследия, память воина и довольно известного в своё время военного чина; была бы жива капитан Дженнифер Ламберт, она бы много о нём рассказала интересного и полезного. И куда теперь податься пареньку с бойцовским духом и слишком хилым для военной подготовки телом? На Альфа– то Геспин его точно не возьмут! А от маминых лабораторий его наизнанку вывернет, по определению.

Впрочем, это уже его проблемы.

Я не могла забыть разговор со Спавьме лиданум. Услышанное крутилось и крутилось в голове, не давая покоя. Фактически, на моих глазах зарождалось новое галактическое государство, в будущем способное стать союзником Федерации. Если Федерация сумеет защитить его в период становления и не разругаться с ним позже, когда надобность в защите отпадёт.

А это означало одно.

Война.

С Оллирейном.

Опять и снова – с Оллирейном.

Андрей постучался и вошёл, не дожидаясь разрешения. Как всегда. Наглым танком без спроса. Он не изменился ничуть. Каким был тогда, ещё на Терре, таким и остался.

Подошёл, приобнял за плечи. У меня не хватило духу отстраниться сразу. Может, ну, её в пекло, ту обиду? Он приказал мне: «Живи!», и я подчинилась. Вот если бы он приказал другое или не приказал бы вовсе…

Я вздохнула, подалась назад и положила голову ему на плечо.

Мой мужчина.

У меня теперь снова был мужчина.

***

Пока я была в больнице, мой остров привели в порядок. Разыскали и демонтировали Китову игрушку. Заново отладили системы энергоснабжения и управления. Лида, правда, предлагала мне занять любой другой свободный остров, по выбору, но я отказалась. Меня устраивал этот.

С Лидой разговора не получилось. Вообще, от слова совсем. Едва я намекнула о словах Спавьме, как она сразу подобралась и замкнулась. Сказала, что лучше бы мне не лезть, а ещё лучше – выкинуть из головы. Голова целее будет. Я приняла к сведению.

Значит, телепаты правда мутят историю.

Значит, в скором времени правда начнётся новая война.

Двигатель прогресса, тренировка для ума, большая игра, как ни назови, суть одна – каждый из участников желал расширять своё влияние в бесконечность, не считаясь с теми, кто не желал расширяться по чужому вектору.

Никогда, пропади оно всё пропадом, ничего в нашей Вселенной не изменится.

Андрей остался со мной на ночь, а утром я проводила его на службу. Я не знала, к чему в итоге приведёт нас обоих эта связь, и не хотела знать. Не хотела предвидеть будущее, не хотела анализировать, не хотела ничего.

Я была счастлива, я думаю. Один из главных компонентов счастья – беспечность.

Я вернулась в дом, приготовила себе завтрак.

В почтовом лотке тихо звякнуло: что– то пришло ко мне. От Андрея, конечно же. Он любил развлекаться, посылая мне настоящие бумажные письма, написанные серьёзным каллиграфическим почерком о всякой несерьёзной ерунде. Я хихикнула, вспомнив предыдущее письмо с очень неприличной историей, которую мы потом под утро и повторили.

На Старой Терре, согласно традиции, детей учат писать чернильными стержнями. Это полезно во всех смыслах: развивает мелкую моторику рук, учит терпению, даёт на всю жизнь ровный красивый почерк, который уже ничем не вытравить и не испортить. Культура письменных сообщений имеет своих поклонников в пространстве Федерации; многие постигают науку письменной речи уже в зрелом возрасте, внезапно увлёкшись докосмической историей.

Я осторожно вытянула послание. Но не спешила открывать: кольнуло нехорошим предчувствием, а своей паранормальной интуиции я доверяла.

На оборотной стороне бумажного прямоугольника вместо размашистого вензеля Андрея и дурной рожицы– смайлика, непременно сопровождавшей каждый его опус, чётким ровным почерком выведен был адрес отправителя. Его фамилия. И закорючка личной подписи, знакомая до боли.

Санкт– Петербург, Старая Терра, локальное пространство Солнца, Земная Федерация.

Артем Севин