Наталья Чернышева - Дочь княжеская. Книга 2. Часть 2 [СИ]

Посередине лавки соткался ослепительно сияющий портал, напоенный Светом.

Иди… без обязательств, иди.

Почему? — потрясенно спросила Хрийз.

Она привыкла, что мир зеленого солнца скуп на подарки, особенно подарки магические, и подобная щедрость, проявленная непонятно с чего, пугала ее.

Иди уже, — с досадой повторила аль-нданна Весна, — Не трать напрасно мои силы.

Они не безграничны, знаешь ли.

Спасибо, — прошептала Хрийз и шагнула в слепящее зеркало портала.

Переход вынес на набережную, и тут же в лицо швырнуло ледяным колким снежком, принесенным закатной тучей. Девушка задохнулась, закашлялась, а когда пришла в себя, увидела двоих островных моревичей в форме и с оружием в руках.

Вашу мать! — недобро выразился один из них. — Могли убить!

Простите, — сказала Хрийз. — Но мне очень нужно было!

На Грань до срока нужно было? — осведомился второй.

Ну, пожалуйста! — не выдержала Хрийз. — Хватит издеваться!

В чем дело? — спросил сЧай, — Хрийз, ты?!

Хрийз обернулась на его голос. Успела! Вот он, собственной персоной. А задержись на пять минут, и помахала бы вслед корме уходящего флагмана…

Что вы мне не сказали! — сердито выговорила Хрийз. — Я бы раньше пришла.

Пойдем, — сЧай взял ее под руку, — отойдем вон туда, там нет ветра…

Своим спутникам и вооруженным дежурном он коротко сказал что-то на языке

Островов, и те пошли на корабль.

От набережной спускалась вниз широкая лестница. Сейчас она была наполловину затоплена приливом, мраморные ступени четко просматривались в сине-зеленой, даже на взгяд холодной, воде.

Тонко, стеклянисто шуршали, колыхаясь и наползая друг на друга, прозрачные льдинки. Высокие гранитные стены отсекали ветер, здесь действительно было теплее, чем наверху. Но руки все равно мерзли: воздух сочился морозом.

Я вам оберег связала, — сказала Хрийз. — Я же обещала… А вы мне не сказали! сЧай улыбнулся, потер ладонью затылок. Ответил:

Так получилось… Не хотел тревожить тебя.

Ага, — сердито сказала Хрийз. — Я бы с ума сошла: вот вошли бы вы в отравленную воду, которая мне приснилась тогда, и что?

Логики в ее словах было минус ноль, Хрийз сама это понимала, и злилась на собственную косноязычность, не позволившую объяснить ситуацию получше. Она вытянула из внутреннего кармана свое вязание, и вдруг, как аль-нданна Весна и говорила, четко поняла, чего именно здесь не хватает и что делать дальше. Девушка наклонилась, подобрала округлую гальку, подула на нее зачем-то и вплела в подготовленную для камня узорчатую клеточку из тонкой стеклянной нити. Нить вчера, справедливо решив, что уже и так все пропало, и хуже не будет, выдернула из рукава собственной туники. Той самой. Туника и сейчас была на девушке, под свитером…

Вот, — Хрийз протянула оберег сЧаю. — Возьмите. И не снимайте.

Он улыбнулся, наклонил голову, пришлось встать на цыпочки, чтобы надеть свое творение ему на шею.

Будьте осторожны, хорошо? — сказала Хрийз. — Я не хочу, чтобы вы умерли, сЧай.

Он мягко перехватил ее руки, в замерзших пальцах тут же заныло от тепла его ладоней.

Я буду осторожным, — пообещал сЧай. — Раз ты просишь.

Врете ведь, — горько сказала Хрийз, отворачиваясь. — Не гулять же идете. На войну.

Корабль дал длинный гудок и два коротких. Заметалось над серыми горбами волн гулкое эхо…

Это мне, — сказал сЧай. — Пора.

Но сам не сдвинулся с места. Хрийз еще удивилась, чего он ждет, а потом вдруг поняла, чего… и сразу же стало жарко и страшно, а в памяти отдался эхом голос отца, старого князя: "Мой воспитанник, мой друг, моя опора. Я был бы рад назвать его своим сыном…"

Всего один шаг. Один шаг, обнять, и пусть все к черту катится… Но она почему не смогла сделать этого сразу. И секундное колебание убило последние остатки времени: с корабля раздался второй сигнал.

Хрийз осторожно вытянула пальцы из ладоней сЧая… а как не хотелось, кто бы знал! Но по лестнице они поднялись вместе…

Девушка не сразу отправилась обратно. День пропал всё равно, Лае не простит всё равно, Райда Капгир за нарушение контракта вынесет мозг всё равно. Всех их придётся слушать тихо, опустив глаза в пол, полностью сознавая собственную вину.

Неприятно, как ни посмотри. Но ничего же не сделаешь. Сбежала с занятий?

Сбежала. Что тем самым одному хорошему чело… тьфу, моревичу! — помогла с магической защитой, никого не касается.

Сверху с криком слетел Яшка, закружился над головой. Хрийз подставила ему руку. Сийг с готовностью уселся на неё, крепко сжимая когти. Тяжёлый, чёрт…

— Ну, что, папашка? — спросила у него Хрийз с нежностью. — Доволен жизнью?

Яшка захлопал крыльями, горделиво выгибая голову.

— Сиди смирно, дурной, — укорила птицу Хрийз. — Ты же не пёрышко!

Его сумбурные птичьи мысли были полны чувств к собственным детям. Сийг не мог выразить их словами, но Хрийз прекрасно понимала его состояние. Их связь изо дня в день лишь крепла, становясь прочнее. Через Яшку Хрийз чувствовала иногда и его пёструю супругу. Наверное, ей тоже можно было передать просьбу или приказ, и птица исполнит, но девушка страшилась пробовать. Спугнёт молодую мать, и что с птенчиками делать потом? Да и… Яшки мало, что ли? Если ещё и эта начнёт бросаться на каждого встречного, вообразив себе, что тот хозяйку обижает…

Яшка снялся с руки, сделал круг над головой, нетерпеливо крича.

— Конечно, — сказала ему Хрийз. — Конечно, лети! Корми детей. Дурачок. Можешь даже не спрашивать…

Ещё один круг, и сийг метнулся в море. Рыбу ловить для своего семейства.

Хрийз проводила его взглядом, зябко пожимаясь в тёплом плаще. По уму, пора была уже доставать из сундуков тёплую волчью шубу…

Какое-то смутное, странное ощущение не давало ей покоя. Хрийз возвращалась в мореходную школу и не могла отделаться от ощущения, что снятый защитный флёр продолжает каким-то образом воздействовать на город. Как будто его сняли не весь.

Как будто…

Пронзило внезапным осознанием: та, страшная, чужая часть — осталась! Она осталась, осталась! Хрийз, всхлипнув, подняла голову к подёрнутому вечерними облаками небу, — ей далось это простое движение большим трудом. Плетение стихии

Смерти висело над городом, как паучья сеть, стекаясь нитями к Алой Цитадели, горящей на закате свирепым коричнево-багровым огнём…

Девушка ускорила шаг, вжимая голову в плечи. Сеть неподвижно висела над головой. Пока неподвижно…

Во внутреннем дворике нарвалась на Лае. Чему удивляться? Закон подлости во всей его красе…

— Так, — сказал учитель, упирая кулаки в бока. — И где же вас, ваша светлость, носит, позвольте поинтересоваться?

Хрийз стиснула зубы, опуская голову. Надо терпеть, виновата сама.