Наталья Чернышева - Дочь княжеская. Книга 1 [СИ]

— Ладно, пошли отсюда домой, — решила Хрийз. — От греха…

Из-за гор выкатилось солнце, сразу обрушив на мир поток зелёного жара. Проснулись и защебетали на разные голоса птицы.

В Жемчужное Взморье пришёл новый день.

Хрийз вышла из библиотеки, прошла по дорожке к первой свободной лавочке, присела, подставляя лицо солнцу. Вчера состоялся неприятный разговор с Хафизой: та не хотела отпускать Младу ни в какую. Заявила, что млада демонстрирует неадекватное поведение не первый раз и должна понести наказание. Мало ли, что пострадавшая хочет! Закон есть закон. А Хрийз жалела Младу, жалела по-настоящему. Запуталась подруга, это же видно. Зачем и дальше пинать её? Но Хафиза Малкинична считала иначе.

И всё же надо было попытаться снова. Пока Хафиза ещё здесь. Заодно узнать про Здебору… Здебора не умерла, но её состояние по-прежнему оставляло желать лучшего, в себя она пока так и не пришла. Угроза жизни сохранялась, несмотря ни на что. Хрийз не знала, чем ещё ей помочь. Связать что-то ещё? Не поднималась рука. Наверное, было нельзя… Почему, поди знай. Но прежнее яростное вдохновение не возвращалось, а без него ничего не получится.

Хрийз встала: надо было возвращаться домой. Завтра смена, лучше отдохнуть как следует… И тут же села обратно.

По дорожке шёл — невозможно, невероятно! — учитель Несмеян Некрасов. Первым импульсом было дёрнуть в кусты, но Хрийз опоздала, её заметили. Заметили, узнали, обрадовались, подошли поздороваться. Сразу вернулось прежнее неловкое чувство, не дававшее нормально говорить с этим человеком. Ладони вспотели, бедное сердечко затрепыхалось, как рыбка на крючке. Хрийз ощущала себя как со стороны: поздоровалась в ответ, вроде не мямлила, но… но… но…

Но она любила его, любила, любила! Чувство никуда не делось, со временем оно лишь выросло. Глупая это была затея — бежать… От себя не убежишь.

— Вы тогда так внезапно исчезли, Хрийзтема, — мягко укорил её Несмеян. — Я уж не знал, что и думать. Слышал только, что теперь живёте в Жемчужном Взморье….

— А вы? — спросила Хрийз. — Не ожидала вас здесь увидеть, честное слово.

— Меня пригласили работать в новой школе, — объяснил он. — Я не мог отказаться…

— Хорошо, — кивнула Хрийз.

А всего лучше было нырнуть в омут. Прямо здесь, прямо сейчас. Тогда хотя бы закончится эта неопределённость. Хотя бы точно узнает, что ничего не выйдет. Чем гадать на лунных волнах: любит, не любит. И мучиться от собственного воображения…

— Несмеян, простите, — она старалась говорить твёрдо, но сердце сжималось, и голос предательски дрогнул. — Я давно хотела сказать… Я люблю вас.

Сколько она воображала себе эту встречу и именно эти, сказанные ею, слова! Но ни в одной фантазии они не звучали так… Так жалко. Вот сейчас он посмеется над нею. Он — учитель, в него старшеклассницы наверняка пачками влюбляются, он этих признаний наслушался, они ему в горле сидят. Сейчас он скажет. Вот прямо сейчас…

— Вы поэтому уехали из Сосновой Бухты? — спросил он понимающе.

Хрийз кивнула, стискивая вспотевшие сразу ладошки.

— Я не хотела… докучать вам. А вот так получилось… мы снова встретились. Я думала, я забуду. И не смогла.

Она беспомощно замолчала.

— Вы ещё слишком юны, Хрийзтема, — мягко сказал он. — Первые чувства всегда очень сильны, но они обманчивы. Лучше искать привязанности среди ровесников; время лечит, через десять лет вы забудете старого вдовца, непонятно по какой причине запавшего вам в душу…

— Десять лет, — уныло повторила Хрийз. — Зачем мне это надо?

Он молчал, ждал, что она скажет.

— Я хочу сказать, я уже попыталась забыть вас, и ничего не вышло, а теперь мне надо стараться дальше… — заговорила она, сама удивляясь холодному ледяному чувству, вдруг овладевшему ею. — Десять лет где-то бродить, искать кого-то, похожего на вас, и даже найти его, чтобы в нём разочароваться и вернуться к вам снова, с тем же вопросом. Зачем терять целых десять лет на это? Скажите сейчас.

Он ласково коснулся ладонью её щеки. Улыбнулся грустно. В глазах его легко читался ответ. Совсем не тот, какой хотелось бы видеть…

— Нет. Я не могу. Простите.

Хрийз кивнула. Горло перехватило, но слёз не было. Слёзы придут потом, возможно. Но сейчас в глазах не было ни слезинки, и это радовало.

— Спасибо, — искренне поблагодарила она свою несостоявшуюся любовь. — Всех благ вам…

Несмеян осторожно взял её за руку. Лёгкое, тёплое прикосновение, такое родное…

— Погодите…

Хрийз посмотрела на его пальцы, потом на него. Он убрал руку. Но всё же сказал:

— Не спешите рвать все нити, Хрийзтема. Мы ведь можем остаться друзьями…

Девушка покачала головой: нет.

— Я не хочу быть вам другом, Несмеян, — сказала она. — Я не смогу. Простите.

— Вы категоричны, — сказал он на это.

— Да, — не стала спорить Хрийз и добавила: — Осенью у меня заканчивается контракт с семьёй Црнай. Я не буду его продлевать.

Она развернулась и ушла. Больших сил стоило идти прямо, не оборачиваясь, а так хотелось оглянуться, всмотреться в его лицо ещё раз, хотя бы раз, последний. И ещё очень сильно хотелось сорваться на бег, выплеснуть в дурном движении обуревающие душу чувства.

Хрийз удержалась.

Потом был пустой вечер, апатия и верный Яшка, невероятно смирный и ласковый, как котёнок. Мог быть и таким, оказывается. Чувствовал, что за боль хозяйкину некого рвать, и не знал, как утешить Своего Человека…

Здебора пришла в себя дней десять спустя. Местных десять, то есть, восемнадцать. И первое, что она сказала: хочу увидеть Хрийзтему…

Хрийз пришла к ней днём. Молодая женщина была всё ещё очень слаба, её ждало долгое восстановление, возможно, инвалидность, в дополнение к слепоте, но всё это казалось пустяком по сравнению с пережитым. Она сама так сказала. Благодарила. Что-то, видно, запомнила из случившегося на Грани… Но она не могла долго разговаривать, и вскоре уснула. И это был целительный, благой сон. Жизнь возвращалась к молодой женщине, медленно, постепенно, но возвращалась. Этому стоило радоваться.

Пальш Црнай вышел вслед за Хрийз в коридор. Он не отлучался от жены ни на миг всё это время.

— Благо вам, хрийзтема, — сказал он. — Я хотел бы отблагодарить вас…

— Мне ничего не нужно, — сказала девушка.

— Так и знал, что вы это скажете, — с досадой сказал он. — Но вы можете рассчитывать на любую помощь. Всё, что смогу.

— Спасибо, — сказала Хрийз.

Ничего я от тебя не возьму, подумала она. Я старалась не за благодарность. Но вслух она этого не сказала…

Она вышла во внутренний дворик, оттуда — в большой парк, прилегающий к больнице. Яшку ещё перед походом сюда отправила лесом, то есть, попросту приказала заняться своими делами где-нибудь в противоположной стороне, иначе посадит безобразника на цепь на несколько дней. И кормить будет манной кашей, с комками. Яшка от такой перспективы пришёл в ужас, но сдаваться не пожелал. Получился мерзкий, свинский, безобразный скандал, по итогу которого Яшка надулся и умотал в небо, гневно вопя. Ну, пусть его. Ещё не хватало, чтобы он снова напал на Сихар. Или ещё на кого-нибудь. Бешеный же. А обида пройдёт. Не сразу, но пройдёт. На Своего Человека долго сердиться Яшка не мог.