Оксана Чекменёва - Доминика из Долины оборотней

Людям ни к чему знать, что при желании мы можем скупить половину магазинов этого не самого маленького города. И если я говорю – мы, это значит – мой отец. Если же взять всю мою семью... Наверное, если бы захотели, мы могли бы скупить половину магазинов всей страны, только зачем? Нам хватает тех пятнадцати процентов, которые и так принадлежат семье.

Но об этом мало кто знает. Некоторые члены семьи открыто управляют принадлежащими им фирмами и предприятиями, но основная масса предпочитает держаться в тени. Либо работать в качестве директоров и управляющих, скрывая, что являются ещё и владельцами. Либо – как мой отец. На его предприятиях сидят нанятые управляющие, он же руководит всем удалённо, по интернету. Нам нельзя привлекать к себе внимание, иначе люди поймут, что мы – иные. А этого допустить нельзя.

Забежав на кухню, я вытащила из духовки противень с печеньем и переложила несколько штук на салфетку, чтобы взять с собой. Я не была голодна – со времени школьного обеда не прошло и трёх часов, но печенье пахло очень аппетитно. Съем, если не будет посетителей. Поцеловав маму в щёку, для чего мне пришлось наклониться, поскольку я была выше неё почти на голову, я спустилась по внутренней лестнице на первый этаж, в заднюю часть магазина. Пройдя по складскому помещению, я вышла в заставленный книжными стеллажами зал. В магазине было две посетительницы, которые, стоя возле прилавка с выбранными книгами в руках, беззастенчиво флиртовали с моим отцом. Тот был вежлив и приветлив, как с любыми другими покупателями, не более того, но женщинам хватало и этого.

– С-синклер, – слегка запнувшись на имени, окликнула я. – Иди обедать. Бабушка испекла твоё любимое печенье.

Извинившись перед покупательницами, он шустро выбрался из-за прилавка и, проходя мимо меня, закатил глаза, давая понять, что именно думает о назойливых посетительницах. А чего он хотел? Женщины всегда слетались на наших мужчин, как мухи на мёд, и отец – не исключение. Высокий, невероятно красивый и якобы свободный – лакомый кусочек для окружающих холостячек. Впрочем, на него заглядывались и замужние дамы. Если бы они только знали... Но, увы, правду приходится тщательно скрывать.

Я встала за кассу и забрала у покупательниц книги, чтобы считать штрих-код. Взяла деньги и отсчитала сдачу. Вложила книги в фирменные пакетики. Но женщины продолжали топтаться у прилавка. Наконец одна всё же решилась.

– Вы же его сестра, верно?

– Верно, – кивнула я.

– А скажите, – вступила в разговор другая, – ваш брат с кем-нибудь встречается?

Опаньки! Магазин открыт уже вторую неделю, разные вопросы я слышала, но вот так, в лоб... Ладно, пап, чем могу – помогу. Я доверительно наклонилась к ним и понизила голос.

– Вообще-то, у него есть девушка. Но Сэнди пока осталась в Миннеаполисе, у неё там что-то с работой, кажется, не может разорвать контракт раньше времени. Но как только освободится – сразу переедет к нам. А пока они встречаются только по выходным, бедняги. Хорошо, что есть Скайп.

Я сочувственно вздохнула, с удовольствием наблюдая, как вытягиваются лица женщин. Да, облом вам! Я мысленно показала им язык. Здесь вам ловить нечего, у папы действительно есть та, кого он любит. Так что оставьте свои мечты и надежды и ищите кого-нибудь другого.

Явно разочарованные услышанным, женщины, поблагодарив, ретировались. Пока они шли к двери, до меня доносились обрывки их разговора:

– ...так всегда...

– ...нормальные мужчины вечно...

– ...несвободен...

– ...а какой красавец...

– ...безумно жаль...

– ...по крайней мере – не гей, а то такие красавчики обычно...

Колокольчик мелодично звякнул над дверью, сообщая о том, что покупательницы покинули магазин. Я тут же сунула в рот половинку печенюшки, улыбаясь последней услышанной фразе. Возможно, нужно было сказать, что Синклер свободен, поскольку совсем недавно расстался со своим парнем. Это уж наверняка обезопасит его от каких-либо поползновений со стороны одиноких дамочек.

Но нет, за такую «защиту» он мне голову откусит. Почти всю его жизнь не было для мужчины бо́льшего позора, чем прослыть «голубком». И, несмотря на то, что теперь это распространённое явление, считающееся нормальным, о себе подобных слухов отец бы не пережил.

Ладно, думаю, невеста, которая должна вот-вот приехать – тоже неплохая ширма. Только нужно будет согласовать легенду, чтобы называть при случае одно и то же имя. А вопросы будут обязательно – после запущенной мною утки многие захотят лично убедиться в её правдивости.

Пока в магазине никого не было, я прошлась среди стеллажей, поправила небрежно стоящие книги – не все посетители были аккуратны, – сходила на склад и вынесла новые книги взамен проданным. Мне даже не нужно было для этого составлять список – в данном случае фотографическая память была большим подспорьем.

Сегодня в магазине был затишек. В это время вообще было немного покупателей – обеденное время, многие соседские магазинчики закрывались. И хотя в нашем мы перерыв не делали, люди в это время всё равно заходили редко, видимо, по привычке.

Расставив книги на полки, я прошла на склад и стала распаковывать новые поступления – если кто-то войдёт, то колокольчик предупредит меня.

За то время, пока отец обедал, я обслужила ещё трёх покупателей и разобралась с новинками, внеся их в базу. Бухгалтерию я освоила давным-давно, и сама вела её в магазине, чтобы у отца оставалось больше времени на его издательство. Кстати, книги именно его издательства, напечатанные в его типографии, а заодно и всякие канцтовары с его фабрики, мы и продавали в своём магазинчике.

Это казалось мне особенно забавным – отцовскими канцтоварами пользовалось четверть населения страны, да и за рубеж многое уходило, издательство тоже было одним из известнейших в мире, а владелец всего этого стоял за прилавком крошечного магазинчика, чтобы его дочь могла спокойно, не привлекая к себе внимания, жить среди людей и ходить в обычную школу.

Ну и как после этого мне рассказывать дома про разные, случающиеся со мной в школах неприятности? Да никак. И я молчала. К счастью, в новой школе ничего особо неприятного пока не произошло. Знакомство и дружба с Эриком словно бы закрыли меня от большинства насмешек и подколов. Возможно, на этот раз два школьных года пройдут для меня не так уж и ужасно?

Когда отец спустился в магазин, я стояла за прилавком, углубившись в одну из новых книг, наслаждаясь захватывающей историей и шоколадом, отламывая кусочки от лежащей на прилавке плитки. Подойдя ко мне, он тоже отломил кусочек и закинул себе в рот.

– Мистер Гуднайт всё ещё кладёт тебе в книги шоколадку?

Мистер Гуднайт был одним из немногих в издательстве отца, кто лично знал настоящего владельца. Он был одним из старейших работников, стоял у истоков издательства и знал меня с рождения. Сменив много должностей, побыв даже вице-президентом, он ушёл в отставку с этого поста лет десять назад, по возрасту, но не смог сидеть без дела, поэтому сейчас руководил упаковкой заказов для магазинов. Точнее – наблюдал за ней. Должность была для него вообще-то придумана, он просто наблюдал даже не за правильностью вложений, а лишь за тем, чтобы все наклейки на упаковках были в нужных местах. Все любили милейшего старичка Гуднайта и подыгрывали ему, делая вид, что его работа реально важна. И уже много лет, при упаковке заказа в наш магазин, где бы тот не располагался, он лично вкладывал в коробку плитку шоколада, молочного, как я любила.