Тару Ссонберг - Соль и дым [litres]

Макензи засмеялась, и он не сдержался. Словно он и есть улыбка.

Домой идти не хотелось, она и так там просидела сутки из-за погоды. Сейчас только туман да ветер холодный, поэтому она тянет Джокера за рукав, увлекая в другую сторону. Макензи не знает, куда пойти: остров небольшой, куда ни подайся – волны, скалы, приступы паники. Обычно она всю осень и зиму сидит дома, рисует или читает книги. Ей нравится читать что-то мистическое, о людях со сверхспособностями, у которых их страхи превращаются в достоинства. Но сейчас здесь Джокер, Макензи не может просто уйти в комнату и закрыться там с книгой. Но его винить тоже нельзя – это ведь не он спланировал ужасную погоду, чтобы специально не попасть к себе в школу. Скорее, это ее вина – она должна была его отпустить в прошлый четверг на последний вертолет. Вместо этого она слишком долго с ним обнималась, не желая отпускать единственного человека, который говорит с ней (кроме родителей).

– Куда ты хочешь?

Она останавливается и пожимает плечами. Макензи знает, что шагов через пятьдесят она увидит обрыв…

– Хочешь… сходить к лавочке? – весьма необычный вопрос.

Макензи выходит чуть вперед Джокера, вглядываясь в даль. Поворачивается к другу и неуверенно кивает. Он без лишних слов идет вперед. Она смотрит ему в спину и идет за ним след в след по размякшей грязи и утоптанной зеленой траве, которая еще не успела пожелтеть. Ближе к обрыву Джокер замедляет шаг.

В лицо дует свежий бриз, и Макензи испуганно вскрикивает. Джокер сразу же останавливается и ловит ее в объятия. Еще секунда – и она сбежала бы отсюда. А теперь прижимается к груди, которая закрывает ей ее самый страшный кошмар. Она тяжело дышит, выпуская облачка пара, и они скрываются где-то за спиной Джокера.

Немного успокоившись, Макензи крепче сцепляет пальцы на спине Джокера и поднимает голову над его плечом. Еле виднеется лавочка в густом тумане, еле слышны перекаты волн, даже не видно океан где-то там далеко.

– Ты в порядке?

Голос Джокера ее пугает, и она снова прячется у него на груди, немного сотрясающейся от смеха.

Джокер медленно, но с давлением, гладит Макензи по спине, часто запутываясь в ее холодных кудрявых волосах. Она продолжает крепко сжимать в кулаках его куртку, но уже не хочет убежать.

– Пойдем домой, – говорит он ей тихо, чтобы не испугать. – Займемся чем-нибудь интересным.

Макензи медленно ведет головой в сторону, словно протестуя.

– Ко мне? Бабушка как раз взялась что-то печь, – что было неправдой, но она печет каждый раз, когда приходят гости.

Теперь Макензи соглашается.

Он наступает на нее, и девушка механически делает шаг назад. Два года назад Джокер ходил на занятия по бальным танцам, а прошлым летом научил ее танцевать вальс. Он решил, что сейчас подходящее время вспомнить этот легкий танец, волны задавали ему ритм, Макензи даже улыбнулась.

Джокер отпустил ее, когда убедился, что рядом нет никаких признаков океана. Макензи все равно не выпустила его руку, сжимая его пальцы своими – тонкими и холодными.

Старушка восседала на своем обычном месте на кухне и вязала что-то красными нитками. Увидев гостью, она недовольно чмокнула и принялась делать бисквитное тесто.

Сделав вид, что не заметил недовольства, Джокер поднялся с Макензи наверх.

– Можно я помогу тебе с уроками? – попросил он, понимая, что отставать от школьной программы нельзя, остров не оправдание.

Макензи вынула тетради и кинула их на незастеленную кровать. Джокер помог ей снять плащ и снова запутался в ее локонах. Потом они вместе сели на кровать, и он сделал все ее домашнее задание, пока она рисовала что-то в скетчбуке – лист за листом, штрих за штрихом, лицо было спокойным и сосредоточенным.

Снизу донесся крик миссис Коллинз, чтобы они спускались к чаю. Они уселись за столом в неловкой тишине.

– Ну, как твои дела, крошка? – с нежностью змеи спрашивает бабушка Макензи.

Девочка кивает ей, чуть не давясь горячим чаем.

– А я тебя помню еще вот такой, – она показывает какое-то до смешного маленькое расстояние между пальцами, – ты была вся холодная, когда тебя нашли. Это я тебя нашла там, когда сквозь завывание шторма услышала детский крик…

– Ба, не начинай…

Старый дом скрипит даже без ветра, в окнах пусто, кроме одного – кухонного. В тумане город быстро покрывается тьмой, но признаков шторма еще нет. Арлен слушает задушевный разговор мистера и миссис Кирван.

На минуту он впадает в ярость, его лицо искажает боль – почему у Макензи двое родителей, а у него ни одного. Зачем они ей, почему этим двоим повезло так сильно. Почему же его родителей забрал океан – отец утонул еще до его рождения, а потом и мать бросилась с обрыва на скалы в воде, когда ему только исполнилось тринадцать. Пусть он и не был особо привязан к ней, она всегда была будто уже под ледяными волнами, не с ним, но это не значит, что он не хотел родителей, таких, как семья Кирван, например. Они растят дочь, которая не говорит, не пытаются при этом ее контролировать. Уже темно, и где ее носит? Арлен судорожно вспоминает, зачем он здесь. Его невеселые мысли отступают, и он присаживается на кривые ступени дома.

Вскоре его взгляд вылавливает желтый плащ-дождевик из тумана. Он встает, и только сейчас задумывается, как объяснить свое присутствие здесь. А следом за Макензи Кирван вырастает из тьмы ее друг с Большой земли. Коллинз, кажется.

Несмотря на неловкость сложившейся ситуации, она улыбается Арлену и машет рукой. Коллинз кивает ему, когда они подходят.

– Привет, – наконец выдавливает из себя Арлен. – Я просто хотел спросить домашнее задание. То есть сделала ли ты его. Я совсем не понял алгебру…

Макензи Кирван достает из сумки тетрадь и тычет пальцем в название.

– Да, точно, геометрию.

Коллинз подозрительно на него смотрит, сунув руки в карманы штанов. Он шмыгает носом, и Арлену хочется сказать ему, что нечего здесь делать людям с Большой земли, остров выбирает себе сильных людей. Пытаясь сказать это взглядом, Арлен не сразу понимает, что Макензи отдает ему в руки тетрадь. Потом открывает ее и показывает сделанные задания, они написаны точно не ею, буквы аккуратные и мелкие. Закрывает и снова протягивает ему.

– О да, спасибо, – говорит Арлен и неохотно берет ее тетрадь.

Макензи проходит мимо Арлена, за ней Коллинз, они скрываются за дверью дома. Отлично, теперь ему придется переписывать это дурацкое задание.

Арлен бросает последний взгляд на дом, где зажигаются окна, звучит теплый смех и стучит дерево, когда к столу придвигаются стулья. Он же уходит к холодным влажным камням, навстречу надвигающемуся шторму. Обеспокоенные чайки кричат его имя с утесов.