Мария Власова - Монстром буду я [СИ]

— Да где там, деточка. То, что из дома успели прихватить, то и едим, — помотала головой бабушка и достала из широкого платья яблочко. — А ты кушать хочешь, девочка? Так возьми покушать, ты молодая, сильная, вся жизнь впереди. Это мы свой век доживаем, нас потому и не жалко.

Отрицательно покачала головой, чувствуя ужасную злость. Это как так можно, с пожилыми людьми поступать?! Чертовы изверги! Я им еще покажу!

— Странные они вообще деточка, я и сам не замечал, чтобы они хоть что-то ели за два дня, — ответил староста, потирая бородку.

— Да это потому, что не живые они! Как Спаситель видит, демоны это! Демоны из ада! — запричитала бабулька, с испугом смотря на одного из воинов, проходящего мимо.

Это заявление мне показалось странным.

— Может, они готовить не умеют? — предложила я версию.

Как-то раз мне рассказывали историю о том, что целый полк голодал только потому, что повара убили, и никто не знал, как готовить на такую ораву. Мужчины вообще странные существа, считают, что готовить — это обязанность женщин, а если женщина не может готовить, то им проще сидеть голодными, чем приготовить самим. Это правило касается не всех мужчин, но что если весь этот странный народ монстров — такое вот сборище самородков?

Мою идею никто не опроверг, потому что начался какой-то переполох. Нас держали в десятке метров от единственной дороги, ведущей в старый замок, но этого было достаточно, чтобы увидеть все представление в полной красе.

Металлические уродцы быстро двигались, собираясь в две широкие шеренги по бокам от дороги.

— Главный их, что ли едет? — предложил староста, и мы дружно начали вглядываться вдаль.

Что-то черное быстро двигалось, стоило ему приблизиться, я поняла, что это какое-то странное животное. Одна из бабушек испуганно ахнула, чуть не лишившись сознания. Мне эта почти четырёхметровая тварь напомнила чем-то ящерицу. Хвост, лапы, блестящая черная чешуя и хвост. Но самое странное, что эта якобы огромная ящерица была осёдлана и там главный их. Он спустился на землю одним прыжком, и вся армия резко упала на одно колено, что-то шипя. После этого их главарь двинулся в сторону замка. Что-то в этом существо было настолько страшным, что все мои товарищи по горю испугано сжались. Острые шипы как у дикобраза, удлинённый «клюв» шлема, огромный рост, но самое главное горящие красным прожилки для глаз.

— Монстр, — испуганно прошептала и, кажется, чуть не престала дышать, от того, что мне показалось. Показалось, что те самые горящие «глаза» смотрят прямо на меня.

Монстр ушел, и мы со стариками смогли выдохнуть. Это же надо, что бы «такое» у них было главным. Они, наверное, его до мокрых металлических штанов бояться, даже не думают подниматься, хотя монстр уже скрылся за воротами замка. Пока я в уме просчитывала, успеем ли мы со стариками сбежать, пока эти тугодумы поймут, что главного уже нет, они поднялись и принялись расходиться по лагерю.

— Вон, один идет по наши души, — сказал старейшина, и остальные старики с обреченным видом встали с сена.

Я как все обернулась в сторону замка, откуда деловито шагал один из металлических человечков. Правда, он немного отличался от остальных, шлем его имел причудливую форму, чем-то напоминающий совиную голову. Бабушки и дедушки вдруг обступили меня, как будто пытаясь защитить от него, так что я почувствовала смешанное чувство жалости и гордости за них.

Уродец встал напротив насупленного старейшины, но вместо того, чтобы смотреть на него, от чего-то глядел только на меня. Мне ничего не оставалось кроме как осторожно обойти дедушку и, скрестив руки на груди, встать на защиту старших.

— Чего надо? — очень некультурно с вызовом поинтересовалась у этой «совы». Металлическое изваяние зависло, как — будто не ожидая от меня такой фразы, и я запоздало вспомнила, что играю роль деревенской девочки. Пришлось срочно опускать руки, строить заплаканную рожицу и слащавым голоском поинтересоваться:

— Дяденька, а когда нас домой отпустят?

«Дяденька» отмер и решил, что совершил ошибку, потому как попытался взглянуть на старейшину, недоуменно смотревшего на меня. Но выбирать себе собеседника было уже поздно, так что «дяденька» сдался и заговорил, обращаясь ко мне:

— Вас не отпустят домой. Вам выпала огромная чес…

— Как не отпустят? А как же матушка? Как же коровушка моя, Зоренька? А свиньи мои как? С голоду помрут же!!! Мы кстати есть хотим, чего тут пленных не кормят?! Совсем не совестно что ли вам, так со старшими себя вести?! — щебетала, играя в простушку, мне не сложно, как говорится, как выгляжу, так и действую.

«Дяденька» попытался снова заговорить с дедом, но я и шанса не дала, горестно заплакав и закрыв глаза руками (ибо слез там и в помине не было), завыла на всю долину:

— И что же с нами теперь будет?

— Вы будете работать в замке, пока главный военачальник, Артал Устрашающий будет находиться здесь. Надеюсь вам все понятно? — голос у них какой-то странный, может это из-за брони? Но по-нашему они говорят неплохо, к моему удивлению.

— Устрашающий? Это что, у него имя такое? Он и правда, такой страшный? — сделала глаза побольше, мол, удивлена такой пафосной кличке, любят же мужички себе несоответствующие клички придумывать. Слышу отчётливый скрип зубов, не из-под шлема же, да?

— А что за работа то, хлопец? Мы как-то не в том возрасте, чтобы батрачить, милок, — спас меня от гнева «дяденьки» дед Тимофей.

— Убирать будете, на кухне помогать. Мы знаем, что ваши старики слабы, потому и оставили вас здесь. — При этом щели опять уперлись, в заметно выделяющуюся, меня.

— А что с детками нашими то? Куда их забрали? — Баба Люба выступила вперед, ее глаза были полны слез, а старые сморщенные руки дрожали.

«Дяденька» молчал, трудно было сказать почему.

— Где наши дети, внуки? — подержала бабу Любу толпа стариков.

— Они живы, пока что, — ответила «сова» наконец, и баба Люба схватилась за сердце.

— Вы сто совсем что ли?! Такое старому человеку говорить? — прошипела на него, помогая бабушке сесть обратно на солому. — А если она умрет?!

— Если она умрёт, это будет всего лишь еще одна жертва на войне и ничего больше, — безучастно ответило это отвратительное существо, и мне захотелось дать ему по металлическому клюву. Я даже подалась вперед и остановилась от него на расстоянии удара, вот только тварь выше меня прилично, в размерах больше, да и похоже не видит во мне противника.

— Жертвы на войне — это солдаты, те, кто должен защищать страну и свои семьи. Она же просто бабушка, она не жертва войны, она, как и все остальные, жертва вашего бесчеловечия! — выпалила на одном дыхании, так что сердце забило дробь в ушах.