Настя Ильина - Soulmate Золотого Дракона [СИ]

— Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать…

Я спрыгнула на пол, отпустив турник, за который до этого держалась, и принялась делать повороты корпусом, чтобы немного размяться.

Тренажерный зал, раскинувшийся на сто с лишним квадратных метров в подвале дома моих опекунов, был, пожалуй, самым любимым местом, если не считать мою спальню и таверну, в которой готовили невероятные пироги с мясом.

— Не лучшее занятие ты выбрала в свой день рождения!

Слуха коснулся бархатистый голос Зейна, родного сына моих опекунов, и я бросилась к нему на шею с радостным визгом.

— Господи, Зейн! Я так скучала.

— Служба в Светлой Долине такая. Букашка моя маленькая, ты так повзрослела за эти полгода.

Полгода. Мы не виделись с ним целых шесть месяцев. Зейн заметно возмужал, стал ещё красивее и желаннее… Жаль только, что полукровка никогда не сможет быть парой ангела…

— Выбирайся из зала и пошли гулять. Хочу, чтобы сегодня в нашей таверне гремела музыка в твою честь.

У меня даже голова кругом пошла. Неужели мы проведем с ним целый день вместе?! Поверить только! Я чмокнула его в щёку, задержавшись ненадолго у его лица, чтобы вдохнуть запах волшебного лосьона, которым он умывается утрами. Побежав к двери, услышала его голос, зовущий меня по имени:

— Эстер!

Я обернулась и, видит бог, была готова в это мгновение броситься в его объятия и поцеловать по-настоящему, хоть и не умела этого делать. Однако слова Зейна заставили задержаться на месте:

— Милли приехала вместе со мной.

Меня будто обухом по голове ударили. Удушливый ком подступил к горлу, заставляя забыть, как дышать. Милли — чистокровный ангел с чертовски идеальной фигурой, длинными белоснежными волосами и большими голубыми глазами. Родители Зейна всегда были помешаны на идее свести его с Милли и заполучить себе чистокровных внуков. Внутри ядовитой змеёй поползла ревность. Она отравляла словно яд, пропитывая внутренности разъедающей кислотой.

— Она… А почему она приехала с тобой? — осторожно спросила у него я, уже чувствуя ответ по глубине печали, проступившей во взгляде.

— Мы помолвлены. Через два новолуния сыграем свадьбу.

Лучшего подарка и не придумать. Драконий коготь! Ну почему? Почему сегодня? Почему сейчас? И почему так больно? Я же предвидела такой поворот событий…

Захотелось послать его к чёрту вместе с Милли. Ну неужели Зейн не видит мои чувства? Неужели он настолько глуп, чтобы не понять, что я его люблю не как брата? Но я, как всегда, проглотила обиду, ведь Зейн проделал такой путь ради меня… Глупо было бы включать сейчас ревнивую девчонку и устраивать истерики.

— Лучше бы ты не приезжал, — прошептала себе под нос, разворачиваясь и теперь уже медленно двигаясь к дверям.

Зейн догнал меня. Наверное, он услышал слова, брошенные в порыве гнева, потому что задержал меня за руки и развернул к себе. Он посмотрел мне прямо в глаза, и я готова была утонуть в синеве его взгляда… Могла пойти курсом самоуничтожения, только бы получить его поцелуй.

— Я хотел, чтобы ты узнала от меня, поэтому просил родителей не говорить. Сам не сгораю от счастья, но ты же знаешь, что таковы правила…

Сложно понять, чего он хочет добиться этими объяснениями. Завуалировано предлагает стать его любовницей? Я просто кивала, сгорая от его прикосновений, и понимала, что должна постараться выбить эти девичьи грёзы из головы. У нас никогда бы ничего не получилось. Он чистокровный ангел, а я…

— Вы подружитесь с Милли. Обещаю тебе.

— Ладно… Договорились… Я попробую…

«Не выцарапать ей глаза», — дополнила я уже мысленно и сняла с себя руки Зейна.

Он выглядел таким грустным, что мне стало жаль его, но ещё сильнее в этот момент я жалела себя, потому что устала постоянно думать о других и жертвовать собой.

В коридоре первого этажа я заметила Милли, разглядывающую картину Пола Марка, волшебника, что использовал магию в живописи, оживляя свои шедевры. Искусство меня мало интересовало, но эту картину, стоящую баснословных денег, я изучила вдоль и поперёк. Она и правда была шикарной, казалось, что косари на лугу живут собственной жизнью: они то отдыхали и обедали, то принимались косить траву… Время от времени, прибегал мальчишка, чтобы сообщить им новости из деревни — про новости я, конечно, придумала сама.

Я попробовала прошмыгнуть мимо Милли к лестнице, но она повернула голову в мою сторону. В своих движениях она напоминала грациозную балерину, делая всё мягко и осторожно.

— Привет, Эстер! С днём рождения, дорогая! — Милли направилась ко мне, и я уже знала, что последует за этим — до ужаса противные обнимашки.

Обняв меня, она принялась засыпать пожеланиями, а я стояла и думала, как бы не сболтнуть случайно, что не хочу её видеть. Милли не виновата в том, что она родилась ангелом. Не она выбирала, в какой семье появиться на свет, но она так активно окучивала Зейна, каждый раз приезжая сюда в гости…

— Спасибо! Мы можем до скончания веков простоять с тобой здесь, а мне нужно ещё переодеться, — буквально оторвала её от себя я и наигранно улыбнулась.

— Ну разумеется. Прихорашивайся. Если хочешь, я могу помочь те…

— Нет! — перебила её. — Я сама. Спасибо.

Я поднялась на второй этаж, в свою спальню, и, оказавшись там, плюхнулась на кровать, чтобы немного расслабиться. Напряжение сводило все мышцы на теле. Вот уснуть бы… Или сделать вид, что я себя неважно чувствую… Но отказаться от эля, который ещё ни разу не пробовала, я не могла, а опекуны вряд ли разрешат мне распивать его под крышей их дома. Провалявшись так несколько минут, я заставила себя подняться на ноги и подошла к гардеробу.

Корсеты я терпеть не могла, поэтому надела одно из простых платьев нежного голубого оттенка. Завязала тоненький поясок и посмотрела на свое отражение. Кулон с рубиновой каплей крови внутри ничуть не подходил к наряду, поэтому я спрятала его под ворот платья. Снять не смогла, ведь это украшение — всё, что мне осталось от мамы. Единственная нить, которая могла бы помочь мне узнать свою вторую сущность. Может быть, среди других созданий я бы чувствовала себя не такой чужой… Хотя, наверное, полукровки нигде и никогда не ощущают себя нужными. Пусть опекуны пытались дать мне всё и заботились, как о родной дочери, я ощущала себя лишней.

Волосы захотелось распустить, чего раньше я никогда себе не позволяла, собирая их в тугой хвост. А сейчас сняла резинку, и волнистые локоны пшеничного цвета рассыпались по спине. Мне хотелось, чтобы Зейн почувствовал хоть что-то, чтобы пусть и ненадолго, но понял, кого теряет. Хотя это были просто детские мечты, ведь он всегда заботился обо мне, как о сестре, и, наверное, ни разу не смотрел, как на девушку.