Эвелина Тень - Царица [litres]

Теплым историческим днем Стивен Спак вошел в зал заседаний в летнем английском костюме колониального типа, выставив на всеобщее обозрение свою истерзанную ногу. Пока он, тяжело хромая и опираясь на трость, двигался к трибуне, чтобы сказать заключительное слово и поставить законопроект на голосование, все имели возможность рассмотреть ужасные последствия его стычки с оборотнем (надо заметить, что резал себя Спак второпях, да и хирургом никогда не был, что конечно же отразилось как на функциональности ноги, так и на ее внешнем виде). У ступенек на трибуну сенатор споткнулся, и один из помощников трогательно его поддержал (я видела запись, Спак был великолепен!). В общем, абсолютным большинством голосов в нашем когда-то самом толерантном департаменте был принят непримиримый к оборотням закон.

Увы, последствия этого никто тогда предусмотреть не мог. А случилось вот что: поставив оборотней вне закона, мы создали рай для вампиров, лишив их извечных конкурентов. И уже через пару лет численность вампиров в наших краях выросла втрое и продолжала расти. Мог ли предугадать Стивен Спак, что все так повернется? Следует заметить, что тогда нелюдей было еще совсем немного, и в них никто особо не разбирался. Поэтому, я думаю, сенатор Спак вполне логично полагал, что вампиров отпугнет наш климат. Теперь еще одна небольшая историческая справка. Столица департамента называется Феникс. Небольшое поселение полностью сгорело около века назад, и на его восстановление были призваны добровольцы. Это объясняет, почему возникший город назвали Феникс, а также, отчего у нас такой многонациональный департамент: здесь с радостью принимали всех, кто пожелал прибыть. Правда, один Феникс уже был – на юго-западе страны. Но нас это нисколько не смутило (мы вообще склонны заимствовать названия), поэтому и наша столица тоже Феникс (тем более что по смыслу нам больше подходит). Так вот, климат в городе хоть и не такой супержаркий, как в его тезке, но все-таки ясных дней в году тоже хватает (сто восемьдесят), и люди наивно полагали, что такое обилие солнца отпугнет вампиров. Как бы не так! Оказалось, они и не претендуют на дневную жизнь, а белых ночей у нас никогда не бывает. Сама же жара вампирам не помеха – хоть и трупы, но они не разлагаются и к высокой температуре не чувствительны (к тому же к ночи она у нас всегда падает).

Шел третий год с момента принятия закона, а миграционный поток вампиров все не заканчивался. Это становилось реальной проблемой, и вот тут-то в центральном городском парке двухсотлетний вампир напал на школьницу. Это событие получило широкий резонанс (сорок лет спустя в архиве я нашла целую подборку кричащих газетных статей). Нет, люди еще понимали, когда голодный вампир соблазнял и увлекал жертву, прося ее поделиться кровью. Если сильно припекло, в конце концов, и без соблазнения укусить можно, но вот чтобы двухсотлетний труп школьницу насиловал?! Попытка не удалась, конечно, но роль свою сыграла. Общественность была настолько возмущена, что потребовала от Стивена Спака немедленных мер. И сенатор живо откликнулся, предложив поправку к закону о нелюдях и вводя обязательную регистрацию всей нечисти. Поправка была единогласно принята. Размышляя об этом, я до сих пор удивляюсь: откуда Спак такого старого вампира взял? Из Европы выписал, не иначе, у нас своих таких древних нет.

Шли годы, и все больше людей хотело стать оборотнем или вампиром, чтобы обрести в первом случае долгую жизнь и неуязвимость, а во втором – так и вообще бессмертие. И тут снова на сцену выходит Стивен Спак. Именно благодаря ему был принят федеральный закон о лишении нелюдей всех имущественных прав. Объясню просто: если ты становишься вампиром, то лишаешься всей своей личной собственности, ну и денег, разумеется, и все они переходят в распоряжение местных органов власти. Также ты лишаешься всех прав наследования. Это остановило поток обращений: состоятельные люди, не говоря уже о богачах, были не готовы расстаться с добром и предпочитали прожить недолго, но красиво, чем долго, но в общине.

Уже перед самым уходом в отставку Стивен Спак нанес нелюдям свой последний удар: он провел в Сенате запрет на любые инициации. Правда, потом к закону была принята смягчающая поправка, но на положение нелюдей она сильного влияния не оказала.

Тридцать лет назад сенатор и глава департамента Стивен Спак оставил свой пост. В своей последней речи к гражданам он просил не нарушать его пенсионный покой, и люди, хоть и горевали по своему герою, но просьбу его уважили: нигде в архивах я не нашла ни одного снимка или интервью Спака после окончания его официальной деятельности. Благодарные жители департамента поставили Спаку памятник на центральной площади (чудо художественной мысли – семиметровый сенатор с ножом в правой руке и стопочкой законопроектов в левой) и назвали одну из улиц в его честь.

После ухода Спака какое-то время все было тихо-мирно, но потом противоречия между людьми и нелюдьми снова обострились. Оказалось, что, несмотря на запрет на инициации, число вампиров и оборотней продолжает расти (якобы из-за наплыва иностранных мигрантов). Сенат разделился на сторонников людей и на лояльных к нелюдям. Стали появляться и заявлять о себе и другие нелюди, кроме традиционных оборотней и вампиров. По данным прошлого года Феникс – наш Феникс – стал пятым в стране по числу официально зарегистрированных вампиров, обогнав такие мегаполисы, как Детройт и Феникс из Аризоны. Тогда же начался террор против людей с требованиями предоставить нежити все гражданские права.

И вот в это-то неспокойное для родины время я и удосужилась поступить на государственную службу.

Я резко распахнула глаза. В дверь деликатно поскреблись еще раз.

– Войдите! – крикнула я, поспешно садясь на кровати и расправляя складки халата.

– Региночка, я извиняюсь, – в комнату заглянул Дилан с мобильным телефоном в руках, – но тебя настойчиво требует господин Березин, назвавшийся твоим шефом.

– У тебя как мой мобильник оказался? – вполголоса прошипела я, делая ему знак подойти.

– Домашний звонил три раза, потом мобильный беспрестанно заливался, – пояснил Дилан. – Я и ответил.

Я выразительно нахмурилась. Зачем отвечать?! Просто принес бы.

– Полковник, добрый день, слушаю вас, – вежливо сказала я в телефон.

– Регина? Ну наконец-то. – Березин шумно выдохнул. – Можешь в офис подъехать?

– Что, прямо сейчас? – растерялась я (меня вроде как на весь день отдыхать отпустили).

– Прямо сейчас, – сурово подтвердил Березин. – Работа у нас такая.

– Конечно. Буду через полчаса, – добавила я в голос служебного рвения. – Что-то случилось?