Лариса Петровичева - Королевская орхидея [litres]

– Господь-то защитит, – хмуро сказал кучер, – да только свою спину под плетку не подставит. Влетит мне от хозяина.

Отец Эжен кивнул.

– Все верно, не подставит, – произнес он. – Зато Господь не даст твоему хозяину взять в руку плеть.

Кучер вздохнул, хлестнул лошадку, и повозка покатилась по дороге.

– Видите сараюшку? – Отец Эжен указал на покосившееся строение, которое выглядывало из-за храма. – Неказисто, конечно, но зато уютно. Крыша не течет, сквозняков нет. Там останавливаются паломники, но сейчас никого нет, они приедут ближе к осени. Проходите, обустраивайтесь, здесь вы в полной безопасности. Скоро у меня служба, а потом будем ужинать. Сейчас идет малый пост, так что без разносолов, уж не обессудьте.

Искре захотелось расплакаться от этой заботы и доброты. Не так уж был плох этот жестокий мир, если в нем нашлось место таким светлым людям, как отец Эжен.

– Спасибо вам, – искренне промолвила Ивис. – А что потом? Вы что-то упоминали про ремонт?

Улыбнувшись, отец Эжен посмотрел на маленькое здание без окон неподалеку от храма, увенчанное голубой крышей с золотыми звездами, словно беретом с причудливой вышивкой.

– Там я обычно совершаю обряд Принесения младенцев к Господу, – объяснил отец Эжен. – Напольную плитку там уже положили, но нужно побелить стены. Побелку и кисти я вам дам. Справитесь?

– Справлюсь! – весело ответила Искра. – Могу взяться прямо сейчас. Я не боюсь никакой работы.

Отец Эжен кивнул.

– Не спешите, отдышитесь с дороги. У вас был трудный день, я вижу.

Конечно, по сравнению с Эссенвиллем домик для паломников напоминал хлев. Искра открыла тоскливо заскрипевшую дверь и опасливо заглянула внутрь. Несколько коек, застеленных домоткаными пестрыми покрывалами, стопки тощих серых подушек да пара стульев – вот и вся обстановка. Но Искра с каким-то воодушевлением подумала, что ничего лучше ей и не надо. Здесь не было наглой сволочи Тео Эссена, поэтому место могло считаться идеальным. Пусть окно грязное, в стекле трещина, небрежно заклеенная бумагой, а сквозняк катает по полу пыльный клок какого-то мусора – Искра все вымоет, наведет здесь порядок и никогда больше не вернется в Эссенвилль, даже если Тео приедет за ней.

Он не приедет, конечно. Но она все равно не вернется.

После солнечного дня домик напоминал пещеру – темную пещеру с распахнутой пастью, на самом дне которой ютится что-то живое, холодное, влажное. Искра остановилась на пороге, не зная, откуда к ней вдруг пришло это неприятное чувство, в какой-то момент она почти увидела толстое и гибкое змеиное тело, покрытое золотистыми пластинами чешуи. Земля возле храма свята, на ней не может гнездиться никакое зло. Сила, которая наполняет слова Писания, испепеляет все порождения тьмы – так говорила бабушка, так утверждали учителя, так и было.

Она просто вымоталась за день. Голова болит с дороги, только и всего. Отец Эжен прав, ей просто нужно отдохнуть.

Искра осторожно переступила через растрескавшийся порог, закрыла дверь… и что-то горячее и тяжелое ударило ее по спине между лопаток. Искра не удержалась на ногах и кубарем покатилась по полу, сбив стул и ударившись плечом о ножку кровати. Почти сразу же ее настиг второй удар и чья-то невидимая рука вздернула Искру за шиворот так, что она повисла в воздухе посреди комнаты, беспомощно барахтаясь, словно лягушка в руках натуралиста.

«Надо было мне все-таки поехать на ферму», – подумала Искра, захлебываясь от ужаса. Комната была пуста, она не видела того, кто бил ее, и страх, который накрыл ее с головой, был таким, что Искра даже кричать не могла.

Прежде свежий прохладный воздух комнаты постепенно наполняло зловоние. Откуда-то издалека донесся сухой шелест и потрескивание, словно кто-то неспешно шел к Искре по опавшим листьям. Идущий не торопился. Он знал, что Искра в полной его власти, и рассматривал ее с определенным любопытством. Искра чувствовала этот взгляд, словно прикосновение паутины к лицу.

Кем бы ни был обитатель домика для паломников, он был голоден. Искра всем своим избитым телом ощущала это желание насытиться.

– Помо… гите… – только и смогла прошептать она, и ее ударило снова и снова. Уже соскальзывая в блаженную тьму обморока, Искра услышала истошный женский вопль:

– Отец Эжен! На помощь! Скорее! Там… там в домике! Оно ее схватило!

– Господи, помоги нам! – А это уже другая женщина. Снаружи послышался грохот, затопали ноги, рассыпались испуганные голоса, кто-то заплакал.

Значит, сейчас к ней придут. Значит, сейчас ее спасут от невидимого истязателя, кем бы он ни был. Отец Эжен сможет его укротить, он смо…

Потом Искру ударили в затылок, и она погрузилась в густой, непроницаемый мрак.

– Отпусти ее.

Голос был смутно знаком Искре, и пока его обладатель говорил по-хорошему. Он еще не угрожал и не пугал – это все было впереди. Хотя, возможно, ему и не надо было угрожать, его боялись и без этого.

Кто он? Где она? Кругом была лишь тьма, и Искра висела в ней, окутанная чем-то плотным и давящим, не чувствуя опоры. Ребра сжимало до хруста, все тело онемело и сделалось каким-то чужим, ненастоящим. Искра подумала, что это, наверное, и есть смерть.

Мачеха обрадуется. И отец тоже. Все эти годы Искра была для него обузой, напоминанием о том, что когда-то он был настолько глуп, что положил рабыню в свою постель, а потом пошел на поводу у матери и признал ее своей дочерью.

Как же несправедливо умирать вот так, во мраке…

– Нет, – услышала Искра негромкий, мягкий голос, который – вот так дела! – показался ей приятным. Бархатные нотки обволакивали, расслабляли, и уже не так страшно было растворяться во тьме и бессилии. – Нет. Это мое. Она – моя законная добыча, и я заберу ее.

– Я не знал, – услышала Искра голос отца Эжена, полный искренней горечи и признанием вины. – Господом клянусь, я не знал, что тут может быть что-то такое.

Отец Эжен здесь! Значит, возможно, она еще жива и сможет спастись! Искра дернула плечом, попытавшись освободить руку, и тело тотчас же, словно в наказание, пронзила боль, и Искра обмякла без сил.

– Отпусти ее! – А теперь Искра узнала голос. Тео Эссен! Это был он, но как он сюда попал? – Оставь девушку и возвращайся в свои глубины. И тогда я не трону тебя, даю слово.

Тео здесь! Но как? Неужели он примчался к домику паломников выручать Искру из беды? Невозможно! Человек, который отправил Искру на ферму, никогда не пришел бы ее спасать.

«Все это мне мерещится, – тоскливо подумала Искра. – Отец Эжен, Тео – их на самом деле тут нет. Я просто умерла, и это мои последние угасающие мысли. Тео Эссену незачем спешить мне на помощь. Я задела его гордость, и он будет пестовать свою обиду, а не спасать обидчицу».