Карен Линч - Мятеж (ЛП)

— Время для твоего лекарства, маленькая охотница, и Григор специально только для тебя одной приготовил особую пробу. Не так ли, Григор?

Демон отрывисто кивнул и поднял шприц, в котором содержалась мутная желтоватая жидкость. Он задрожал и начал вертеть его в руках, едва не уронив.

Ава выхватила у него шприц.

— Ты неуклюжий идиот. Ты хоть знаешь, как сложно приготовить это вещество? — она откинула назад голову и рассмеялась. — Ну, конечно же, ты знаешь.

Она посмотрела на меня, когда я поднялась на ноги.

— Если ты не догадалась, Григор у нас демон-кельяр, и его вид очень талантлив в химии. При правильной мотивации они могут быть очень изобретательны, — она перекатила шприц между своими длинными пальцами. — А ты знаешь, что демоны-кельяры единственные в своём роде, кто обладает иммунитетом к магии фейри? Нет? Никто из нас тоже не знал до недавнего времени. Судя по всему, давным-давно они выяснили, как блокировать воздействие магии фейри, и они вводят вакцину своим детёнышам в раннем возрасте. Весьма блестяще, правда. К сожалению, их снадобье пока ещё не работает на других демонических расах, но уверена, что Григор постарается решить этот вопрос.

Я сухо сглотнула.

— Какое отношение это имеет ко мне?

— Мы не можем вот так взять и привести тебя к Магистру, со всей этой выскакивающей из тебя магией фейри, не так ли? Мы гадали, что же произойдёт, если мы введём в тебя инъекцию со снадобьем кельяров, раз уж ты у нас полудемон-полуфейри. Дротики, что они применили в лесу, несли в себе оригинальное снадобье, и мы не были уверены, как быстро твоя система Мохири выжжет его. Но Григор был занят созданием новой версии средства, которая будет действовать неограниченно.

— Зачем вам беспокоиться, как долго действие будет длиться? Вы же всё равно меня убьёте.

От её улыбки у меня в животе вскрылась язва.

— Мой Магистр имеет планы на тебя. В ближайшее время ты не умрёшь. Ты будешь лишь мечтать о смерти.

Она переместилась раньше, чем я успела моргнуть, и я ощутила укол иглы в руку. Она ввела весь объём шприца и отпустила меня.

Сначала я ничего не почувствовала. Затем чувство жжения начало расти в моей груди и растекаться по всему телу. Следующим стало головокружение, и мне пришлось подпереться руками о стену, чтобы удержать себя от падения.

— Этого должно хватить. Спи сладко сегодня, маленькая охотница, завтра великий день, — Ава передала пустой шприц Григору и вышла из камеры с демоном, смиренно волочившемся за ней. Она заперла камеру и развернулась уходить, но остановилась и обернулась, посмотрев на меня: — Ох, я подумала, ты бы хотела знать, я получила огромное удовольствие от знакомства с твоим воином. Он даже вкуснее, чем…

Я ударила по прутьям так быстро, что кусок цементного раствора упал с потолка.

— Я разорву тебя на кусочки, если ты прикоснёшься к нему, сука кровососущая.

Она отпрыгнула назад.

— Умерь нрав. Ты должна была уже понять, что прутья усилены и сдержат зрелого воина, так что не трать свои силы. Они тебе ещё понадобятся.

Я подождала, пока они не уйдут, а потом осела на пол и позволила отчаянию, наконец, поглотить меня. Я плакала по Николасу и из-за страданий, которые ему пришлось пережить из-за меня. Я плакала по жизни, которая могла бы быть у нас, и потому что так долго тянула с признанием в любви. Я плакала по двум молодым девушкам, которые никогда больше не увидят свои семьи, и за всех людей, которых оставляла после себя. Я плакала, пока во мне не осталось больше слёз, и у меня не осталось сил подняться с пола.

Где-то среди ночи, я проснулась, услышав, что Анну привели обратно в камеру. Я несколько часов ждала, когда же они приведут Грейс, но они этого так и не привели её.

Я сидела на каменной платформе, ожидая их, когда они наконец-то пришли за мной. После того, как прошлой ночью я выплакала все глаза, необычное спокойствие поселилось во мне. Это не было принятием своей судьбы, а признанием, что я ничего не могла поделать и что-либо изменить, сидя в камере. Если я что и уяснила в своей жизни, так это то, что нет ничего определённого, и никогда не знаешь, как обстоятельства могут измениться буквально за одну минуту.

Ава Брайнт и вчерашний вампир подступили ко мне, и я не произнесла ни слова, когда вампир отпёр мою камеру и приказал мне выйти. Когда мы проходили мимо камеры Анны, я увидела маленькую фигуру, свернувшуюся в клубок в углу, и у меня защемило сердце по ней. Грейс была потеряна, и у меня было предчувствие, что Анна долго не протянет в этой камере.

Мы вышли через дверь и направились вглубь по коридору, прежде чем дошли до лестницы. Ава взяла меня за руку, а мужчина-вампир пошёл впереди нас, пока мы поднимались по ступенькам. Когда мы вышли в огромную кухню, мне пришлось рукой прикрыть глаза, чтобы прикрыть их от яркости света, после дня в тускло освещённой камере.

«Сара?»

Я едва не заревела, когда в моём сознании прозвучал голос Николаса. Он был неотчётливым, но настоящим, и я автоматически повернулась в сторону звука. «Я здесь, Николас. Я иду к тебе».

«Нет, ты должна бежать, — слабо произнёс он, пока вампир вёл меня по большому дому. Я была настолько сильно сосредоточена на Николасе, что едва замечала окружающую обстановку. — Магистр…» — его голос угас, и впервые с момента, как вампиры пришли за мной, я ощутила страх.

«Николас?»

Тишина.

«Николас!»

Мы подошли к ряду открытых французских дверей. За ними я увидела большой зал с множеством окон. Холод распустился в моей груди. В том зале находились вампиры, много вампиров. И там с ними был Николас.

Я дёрнула руку из хватки Авы, и она отпустила меня. Я побежала через дверной проём и стала лихорадочно осматривать зал. Вампиры сидели в креслах и на диванах или стояли небольшими группами, разговаривая; всё выглядело так, будто они собрались на вечеринку. Когда я вошла в зал, они уставились на меня с видом предвкушения.

— Николас!

Я протолкнулась мимо вампиров, стремясь к мужчине, закованному в кандалы и прикованного цепями, стоявшего на коленях в центре зала. Он был без рубашки, и его голова свешивалась вперёд, я не могла видеть его лицо. Я упала на колени перед ним и подняла его голову. Его веки затрепетали, и он бессвязно забормотал.

— Я здесь.

Я поцеловала его губы и притянула в объятие, без единой мысли об окружавших нас вампиров. «Я люблю тебя, Николас. Оставайся со мной».

— Сара, — слабо пробормотал он.

Я отпрянула и посмотрела ему в лицо. Его глаза были открыты, и рыдание застряло в моём горле от агонии в них. Что-то липкое задело мою руку, и я в ужасе опустила взгляд на две влажные колотые раны на его горле. «Что они сделали с тобой?»

— Как же это трогательно, — с подчёркнутой медлительностью произнёс мужской голос.