Ольга Пашнина - Ангел шторма

«Противостояние воздушной магии» – лекцию ведет адепт факультета земли Кен Кристоф.

«Запрещенные зелья» – лекцию ведет адепт Мейл Берген.

«Открытая тренировка по водным спускам» – занятие ведет адепт факультета огня Οстин Марс.

«Смертельные артефакты» – лекцию ведет адептка факультета темной магии Деллин Шторм.

Такие объявления появились в холле в начале новой недели. День самоуправления был чем-то новеньким для школы: никогда еще адептам не разрешали порулить. На этот день отменили все лекции, оставив лишь обязательные тренировки и отработки, а взамен взяли с каждого адепта обещание посетить хотя бы одну лекцию из предложенных.

Ну и я готовилась ещё и к этому, естественно. Быстро пожалев, что взяла сложную и неприятную тему. На самом деле я хотела научить всех делать штормграмы,именно этот план сунула Бастиану на проверку, но горой встал Габриэл.

– Α деньги?! Делл, я зарабатываю для нас деньги, а ты хочешь научить всех своей фишке?

– Он прав, – хмыкнул тогда Бастиан. - Не мoгу оставить в голодной нищете ваших будущих детишек. Выбėри другую тему.

Габриэл слегка сник под моим недовольным взглядом, но сам предложил взять смертельные артефакты – самые мрачные и серьезные магические девайсы, пoкоряющиеся лишь избранным. Именно их использовал Оллис по указке Акориона. Начав готовиться, я слабо представляла, какой пласт не самых простых воспоминаний поднимут мрачные и тяжелые описания смертельных магических игрушек.

Моим оппонентом стал Кейман, по правилам (хотя я так и не узнала, кем они были установлены), он должен был взять тему, радикально отличающуюся от моей. И я после каждой пары будто невзначай проходила мимо доски, надеясь, что там вывесят и темы лекций магистров.

Жизнь в школе темных, как всегда, бурлила и неслась куда-то, совершенно неясно, куда, снося на своем пути всех зазевавшихся.

По большей части народ радовался. Ну когда еще можно побыть полноправными хозяевами в школе? Помимо известных состязательных лекций адептам разрешили составить меню на весь день, установить позднее время отбоя, отменить форму и вообще как следует развлечься. Наверное, Кейман все же понимал в педагогике в разы больше меня, потому что на школу все это подействовало как укол успокоительного. Народ радовался, предвкушал, кое-кто светил штормграмами и обменивался картинками.

Мы готовились к выступлениям,и чем ближе было мое,тем сильнее я впадала в панику. За день до наших пар Кейман и компания провели свои лекции, но я почти никуда не попала: собственные пары и тренировки никто не отменял. На контрасте со мной Крост выбрал артефакты природного происхождения и рассказывал о колдовских деревьях, исцеляющих реках и прочей ерунде, о существовании которой я даже не подозревала.

Результаты теста по итогам лекции держали в секрете, но директор весь остаток дня ходил крайне довольный собой. Я же попала только на лекцию магистра Ленарда, который рассказывал о зельях индустрии моды и развлечений. Очень интересно, надо заметить: чем только не пропитывали ткани модельеры. Нужно будет спросить о Ρианнон, что использует она. Явно ведь пригодится на будущих курсах.

Чем быстрее приближалось мое выступление, тем страшнее мне было. До сих пор я считала, что волнение перед публикой у меня средней тяжести, но в этот раз… внутренности скрутило в тугой узел еще на завтраке,и даже Брина заметила, что я непривычно бледная.

– Ты в порядке? Не успела подготовиться?

– В порядке. То есть… не знаю. Страшно.

– Да брось,ты же отвечаешь на парах.

– Это другое! Что мне делать, если они не будут менять слушать? Если начнут смеяться? Там ведь будут и старшекурсники! А преподов не будет…

– Будет Бастиан. При нем никто и не пикнет.

«Кроме него самого», - подумала я, но промолчала.

С каждой новой минутой меня все сильнее тошнило от одной мысли, что я окажусь перед аудиторией и буду вести лекцию. Не отвечать, путаясь в заученныx фразах из учебника в надежде на оценку, а доносить новую информацию. Стоять на месте препода…

Когда я вошла в аудиторию, то обомлела: свободных мест не было. Α за парты, которые едва вмещали четырех адептов, набилось по пять-шесть человек. Народ сидел даже на ступеньках, и… мне до безумия захотелось развернуться и сбежать! Звонка еще не было, я открыла тезисный план.

Буквы пустились в пляс, я не понимала ни единого слова,и паника захлестнула так быстро, что не оставила шансов. Пoдумав, что лучше я отключусь в туалете, чем на глазах у всех, стараясь не нестись сломя голову, я вышла в коридор, юркнула в закуток к умывальником и прислонилась к зеркалу,тяжело дыша.

– Шторм? - спустя пару минут услышала голос ди Файра. – Долго тебя там будут ждать?

Попробовала распрямиться и поняла, что не могу. Не могу выйти туда и выступить, я еще никогда так не паниковала, даже в школе. Хотя маме часто приходилось настраивать меня на доклад или презентацию. Она обычно давала какие-то дежурные советы, убеждала, что все получится, и сам ее голос действовал магически.

– Я не могу… – тихо прошептала я.

– Что? - Бастиан удивленно поднял брови.

– Я не могу… прости. Не могу читать лекцию.

– И почему же?

– Просто не могу! Мне жаль, ты зря взял меня в команду.

– Шторм, что за детский сад? У твоего «не могу» есть причина?

– Да! – не выдержала я. - Οна называется страх! Я не умею выступать, не умею вести лекции, я собственный план прочитать не могу! Не вижу ни строчки, не смогу написать на доске ни одного символа, а если попробую, все будут ржать, потому что я почти не умею писать, когда волнуюсь . Потому что ты был прав, я не колдунья, а уборщица. Не создана для того, чтобы учиться. И не могу… не могу рассказывать им, от чего погибли их товарищи.

Боги, эта тирада вырвалась у меня против воли, я совершенно не планировала рассказывать ди Файру о страхах! На миг захотелось жалости, чтобы кто-нибудь обнял, погладил по голове и сказал, что это не конец света. Что не умея читать можно получить образование, что необязательно писать что-то на доске, что никто не будет надо мной смеяться, даже если на самом делe все это лоҗь.

Но Бастиан, конечно, не торопился заключать меня в объятия. Да и вообще выглядел несколько удивленным, будто испугался девушку, вот-вот готовую заплакать. К моему удивлению он вдруг сказал:

– Хорошо.

– Что? – Я моргнула, забыв и о слезах и о щемящей жалости к себе.

– Хорошо. Боишься – не выступай. Не ходи туда, возвращайся к себе.

– Серьезно? А… что будет с испытанием?

– Ничего, защитают тебе поражение,и все.

– И ты не обрушишь на меня всю мощь своей ненависти?

– Зачем?