Александра Черчень - Идеальная жена. Мифы и реальность

– Что это? – я пристально вглядывалась в очертания фигуры там, подо льдом, и находила все больше и больше отличий от привычного.

Слишком высокие, в среднем они были около двух с половиной метров. Тонкие до худобы. Длинные руки и ноги, пальцы с тремя фалангами. Руку одного из существ я разглядела хорошо, потому что она располагалась совсем близко к поверхности.

– Стазис-камеры. И… морфисы.

Я шла вдоль рядов с замороженными и испуганно охнула, остановившись у одного из них. Тут лед был прозрачнее, и я смогла разглядеть все в деталях.

Наверное, они даже были красивыми, если отринуть тот ужас, что эти существа внушали на каком-то подсознательном уровне. Тонкие черты лиц, покрытых разноцветными чешуйками, что складывались в замысловатые узоры, длинные, слишком толстые и плотные волосы, и острые как иглы клыки, что выглядывали из под верхней губы.

– Так это твой истинный облик?!

Мне стало немного дурно. Вот с этим я целовалась?!

Нет, морфисы не были чудовищами ужасными, но настолько чуждые, что это внушало оторопь.

– Я немного другой, – покачал головой Орл и решительно двинулся к постаменту, стоящему в центре. На нем стоял большой хрустальный шар, по граням которого пробегали искры.

– Почему?

– Эти – изначальные. Первая попытка древних как-то стабилизировать мутации и сделать хорошую мину при плохой игре. Типа, мир конечно рушится, но мы придумали как выйти с наименьшими потерями. Но морфисы оказались слишком… слишком сильными для того, чтобы слепо подчиняться той диктатуре, что царила среди древних. В то время заражение еще не было повальным. Всю популяцию, а нас было не так-то много – погрузили в стазис-сон.

– Всю? Как в таком случае выжили твои родители?

– Прабабушка и прадедушка, если быть точным. Они сбежали, как и еще несколько морфисов. наша самая главная особенность – мы можем менять себя на молекулярном уровне. Все образы, что ты видела – настоящие. Я действительно могу выглядеть по разному.

– То есть Юлин-Ун…

– Я потратил полгода, чтобы слепить его облик. Он был нужен для работы с Шарратской разведкой, – Орл подарил мне улыбку. – Да, я действительно был шпионом. Эта моя ипостась. Но Шэр-Ан нанес на дуэли смертельную для большинства видов рану, и я получил свободу. Юлин-Ун действительно умер для всех.

– То есть рана в сердце для тебя так, царапинка?!

Еще одна очаровательная улыбка и интимный полушепот:

– Вовсе нет, малыш. Просто оно у меня не одно, – игривое выражение исчезло с лица морфиса так же быстро, как и появилось. Он протянул руку в мою сторону и позвал: – Подойди пожалуйста.

– Зачем? – настороженно спросила я, но сделала первый шаг, вставая на ступеньку.

– Нужна твоя кровь, – мужчина положил рядом с шаром открытый блокнот и достал из кармана скальпель. – Главный компьютер так просто не активируется.

– И ты хочешь их пробудить? – тихо спросила я, настороженно оглядываясь по сторонам. Почему-то мне думалось, что ничего хорошего из затеи Найджела не выйдет.

Крокодил вздохнул и, легко сбежав по ступенькам, схватил меня за запястье. Я машинально отшатнулась и едва не упала. Спасло лишь то, что Орл дернул меня за себя, впечатывая в сильную грудь и обнимая за талию.

А во второй его руке по прежнему был скальпель…

Он играючи крутил его в длинных пальцах и с какой-то пугающей жадностью всматривался в мое лицо. Найджел отбросил лезвием прядку с моего лица и грустно улыбнулся:

– Кажется, нам с тобой будет очень непросто.

Я промолчала, потому что любые комментарии выглядели бы дико странно. Да и что ему сказать? Крокодил одержим своей идеей и не видит ничего иного. Тот самый случай, когда есть два мнения: его и неправильное.

Мужчина осторожно сжал мои пальцы, поднес руку к губам и поцеловал каждый, а в заключение кольнул мизинец кончиком скальпеля. На белой коже набухла ярко-красная капля, которую Орл аккуратно подцепил опять же хирургическим инструментом, а ранку медленно лизнул.

Я вздрогнула и попыталась вырваться.

– Н-н-не надо.

– Лечить не надо? – спокойно переспросил крокодил и взглядом указал на палец. Укол практически затянулся, и не прошло и нескольких секунд, как о ранке напоминала только розовая точка.

– Лечить может и надо, но точно менее… экстравагантно.

Орл наконец отпустил меня и, легко взбежав по ступеням, остановился у шара… как его, компьютера?

Капля моей крови сорвалась с гладкого лезвия и растворилась в воздухе, не долетев до кристалла. Синие грани вспыхнули еще ярче, и Орл положил на них пальцы, едва ощутимо скользя по краям.

В воздухе вспыхнули какие-то рамки со странными символами. Ведомая любопытством я поднялась и встала за спиной у крокодила. Древнее наречие поддавалось расшифровке с очень большим трудом.

– Странно, я практически ничего не понимаю, – спустя пару минут с расстройством проговорила я.

– А ты учила? – полюбопытствовал Найджел, отведя взгляд от блокнота.

– Да, отец настаивал. Но сейчас мне это не помогает.

– Потому что во всех языках есть художественные сферы, а есть например технические, где требуется очень специфический словарный запас. Не расстраивайся, я тоже как видишь “со словарем”. Если тебе интересна данная сфера, то после обязательно ее изучим.

Меня вновь полоснуло его твердой уверенностью в том, что у нас есть совместное будущее.

Я его не видела. И не хотела даже воображать.

Как можно быть с тем, кто видит твою свободу лишь в дозволенных им рамках?

– Зачем ты это делаешь? Пытаешься их разбудить.

– А ты бы не хотела освободить остатки своей расы, Идиль? – вскинул бровь мужчина, разворачиваясь к мне всем телом. – Тех, кто виноват лишь в том, что не похож на остальных. Но сейчас это уже не преступление! Сейчас мы сможем жить… все вместе где-то. Не нужно будет воровать женщин других рас или вылавливать по всем континентам наших собственных. Их меньше, чем мужчин, и они не идиотки. Надо признать, что у самцов один из доминантных инстинктов как раз таки размножение. Притом мы… однолюбы. И нуждаемся в возлюбленной больше, чем она в нас. Сейчас я нашел один из залов, в котором несколько десятков морфисов, и ты думаешь, что просто отсюда уйду?!

Сейчас он как никогда напоминал одержимого идеей ученого и… был прекрасен в этом амплуа.

Феи всегда были очень чувствительны к прекрасному в самом разнообразном его проявлении, но я никогда не думала, что смогу оценить такое.

Я словно отстраненно, не из своего тела смотрела на Орла.

Мужчина возвышался надо мной, на узком лице плясали отблески света от экранов вокруг нас, а внизу, там внизу стояли гробы с заточенными в них древними существами.

Он был воплощением слова “Идея”.