Татьяна Зинина - Эргай. Новая эра земли

Потом Алишер откуда-то привёз нового врача, кажется, японца. К счастью, тот хорошо говорил на дилере, и я могла его понимать. Вот он-то и заявил, что хвалёная инопланетная медицинская камера — полное фуфло, и в моём случае она помочь не может. У него имелась своя методика, которая очень быстро доказала свою эффективность.

В первые дни после начала терапии, когда я ещё просто лежала, Гай заходил ко мне очень часто: два или даже три раза в день. Но стоило появиться ощутимым продвижениям в лечении, и он просто перестал появляться. Умом я понимала, что у него помимо меня уйма дел и обязанностей, но всё равно грустила. К счастью рядом со мной всегда находилась Катя. Пусть она и предпочитала оставаться невидимой, но всё равно не давала мне скучать.

Именно от неё я узнала, что меня спас Алишер. Не знаю, как ему это удалось — не иначе как чудом. Ведь посте такого облучения, которое досталось мне, не выживают. И я искренне хотела поблагодарить его за помощь, за моё возвращение к жизни, но… пока он сам не давал мне такой возможности.

Катя сообщала мне и другие новости. Она рассказала, что Лёшка всё-таки добровольно принял присягу. Так как в бункере он оказался не по своей воле, то и преступником его не считали. К тому7 же он на самом деле осознал, что был не прав, противясь порядкам новой власти. И благодаря вмешательству Алишера все прошлые обвинения с моего брата были сняты.

Сам Лёша пришёл ко мне несколько дней назад, перед самым отбытием к месту обучения. Рассчитывал поговорить со мной, но я тогда была ещё стишком слаба для разговоров. Потому мы просто попрощались. Но даже посте такой короткой встречи с братом мне стало спокойнее. Может, это и странно, но за него я больше не волновалась. Думаю, теперь он десять раз подумает перед тем, как совершить какую-нибудь глупость.

Моя подруга Валерия, которая тоже сыграла большую роль в моём спасении, оказалась одной из немногих, кто за содействие властям получил помилование… пусть и не полное. Она тоже приняла присягу, но в отличие от Лёши ей не позволили остаться на Земле, даже на несколько лишних дней. Потому с Леркой увидеться мне так и не удалось. Куда её отправили для прохождения учёбы, я тоже не знала, но Катя почему-то не сомневалась, что это будет военное учебное заведение с казарменным режимом. Всё же Лера добровольно полгода провела в рядах «Защитников свободы», и теперь ей предстояло за это расплачиваться, пусть и в более мягкой форме, чем остальным.

Меньше всех в этой истории повезло Рису. Посте нескольких дней в госпитале его, как имеющего отношение к верхушке сопротивления, перевели в камеру на подвальном этаже здания штаба союзных войск. Именно там ему следовало дожидаться суда. Пока же полным ходом шло стедствие, подготавливались материалы, и вскоре должны были начаться стушания. Насколько затянутся эти разбирательства, никто не брался предугадывать, ведь в результате зачистки двух бункеров в изоляторах оказались больше пятисот человек.

Да, среди них встречались и те, кому просто запудрили голову, и те, кто вообще толком не понимал, что происходит, где их держат и чего от них хотят. А главной причиной этого было воздействие на них Риса, потому он не особенно рассчитывал хотя бы на какое-то смягчение своего приговора.

А вот Джен до своего суда не дожила. По словам Кати, она скончалась в том самом бункере. Что именно с ней случилось, известно не было. Но я точно не собиралась горевать по той, кто меня почти убил.

Если судить в общем, то для нас эта история закончилась вполне хорошо. Для всех… кроме Риса. И я была готова сказать на суде что угодно, лишь бы только ему сохранили жизнь. Но по словам Кати, это не имело смысла. Вряд ли в этой вселенной существовало хоть что-то, способное вытащить его из пропасти, в которую он сам себя загнал.

Массаж, сделанный золотыми руками Лены, очень помог, и всего спустя полчаса я уже забыла, что совсем недавно была готова кричать от боли. Правда, завтракать мне пришлось не за столом, а снова в постели… в который раз.

— А чем ты будешь заниматься посте выписки? — спросила меня Елена, когда я закончила с едой. — Тоже примешь присягу? Отправишься учиться? Я слышала, что у тебя какой-то редкий дар.

— Не знаю, — ответила ей честно. Увы, но больше добавить мне было действительно нечего.

На самом деле, меня ведь тоже должны были судить, но пока ещё ни один следователь не задал мне ни единого вопроса, а персонал больницы относился ко мне, как к пострадавшей, а не как к преступнице. Это, честно говоря, обнадёживало. А Катя и вовсе утверждала, что Алишер не позволит никому предъявить мне обвинение. Хотелось бы в это верить.

— Наверное, тоже отправлюсь учиться, — проговорила я. откинув голову на подушку. — Хотя, знаешь, не думаю, что меня кто-то будет спрашивать. У них тут не принято интересоваться чужим мнением.

— От чего же? — неожиданно спросил кто-то голосом Гая.

Я встрепенулась и хотела быстро принять сидячее положение, но пока мои движения ещё были слишком вялыми.

— Лена, оставьте нас ненадолго, — добавил вошедший в палату мужчина, наблюдая за моими вялыми попытками встретить его с достойным видом.

Она беспрекословно подчинилась. На самом деле, я ещё не видела кого-то, кто решился бы спорить с этим человеком. Хотя, думаю, этим «кем-то» в будущем станет Микаэль. Всё же характером он точно пошёл в отца.

— Привет, — поздоровался Гай, подойдя ближе. Он присел на край моей кровати и осторожно взял за руку. — Как самочувствие?

— Терпимо, — ответила, открыто ему улыбаясь.

К сожалению, ни его страшный дар, ни моя обида, так и не смогли изменить моего отношения к этому мужчине. И пусть на расстоянии я ещё пыталась уверять саму себя, что не смогу простить его за те приказы, что он мне отдавал, но стоило ему появиться рядом, вот так взять за руку, с нежностью посмотреть в глаза, и я глупо растаяла. Наверное, я просто давно простила ему все прошлые прегрешения вместе с будущими. А моя душа, вся внутренняя энергия, тянулась к нему, как к кому-то родному.

— Я хочу тебя забрать, — сообщил Гай, переплетая наши пальцы и тоже мне улыбаясь.

— Меня не выпишут так рано, — проговорила, вздохнув. — Я ещё… плохо хожу.

— Это мелочи, Саш, — он склонился к моему лицу и легко поцеловал в губы. — Мелочи. Ты жива. Скоро будешь здорова. А дома выздоровление пойдёт быстрее.

— Дома? — на моём лице появилась горькая усмешка. — Не думаю, что ты отпустишь меня домой. К родителям.

Он чуть крепче сжал мои пальцы и отрицательно качнул головой.

— Нет. Не могу. Да и не хочу, — признался Алишер. — Они ведь уверены, что ты спокойно и успешно учишься на Даркаре. И скоро тебе всё равно придётся туда отправиться.