Юлия Фирсанова - Чудачка [litres]

– Уже что-то, хоть и маловато, – проворчал законник, возвращая артефактные очки в ящик, и буркнул уязвленно: – Чего смешного-то?

– Ничего. Это культурные ассоциации. Навеяло, – попыталась оправдаться Надя, но не выдержала и рассмеялась.

– Культурные, говоришь? – насупился Дарсен.

Надя усиленно закивала и все-таки смогла выдавить из себя объяснение:

– Очень похожие очки носит в детской сказке один хитроумный кот, притворяющийся слепым.

– Вот за кота отдельное спасибо, – приложил к груди руку Виндер и, не вставая с кресла, отвесил девушке короткий поклон.

– Между прочим, мне Базилио всегда нравился! – снова спрятала улыбку Надя. – Его подружка лиса Алиса не очень, а он обаятельный пройдоха. Базилио, а не какой-то Васька с помойки.

– Ты на что намекаешь? – снова насупился Дарсен. – Да, у меня нет громкого титула, но семейное древо насчитывает полторы тысячи лет, и дворянство мое наследуемое!

– О, – уважительно округлила глаза чуть растерявшаяся от напора законника девушка. – В моей семье только прапрадеда помнят. Страна у нас такая – с бурным прошлым, суровым настоящим и непредсказуемым будущим. Но дворян среди предков никто не припоминает. Все больше крестьяне, военные, учителя, бухгалтеры, даже пара сапожников была. Это ничего или ты теперь и разговаривать со мной не будешь?

– Я снобизмом высокородия не страдаю, – хмыкнул Дарсен, моментально успокоившись, как только понял, что Надя даже и не думала издеваться над ним. – Более того, дозволяю сидеть в своем присутствии.

– Спасибо, а то бы без разрешения пришлось. Я, если стоя ем, живот потом болит, – честно призналась девушка.

– Так, опять мы тебя заболтали, злее убийц стали! Ешь давай, в другой раз продолжим! – скомандовал Дарсен, простирая руку в сторону позабытых тарелок.

Надежда встала и включила микроволновку, чтобы согреть безнадежно остывший ужин.

Надя с детства поняла, что видит, обоняет и вообще воспринимает окружающий мир совсем не так, как все окружающие. Если поначалу ей казалось это странным, то со временем, расплатившись в кассе бытия полным мешком насмешек и прозвищем «чудачка», девушка привыкла. Научилась жить со своими странностями. И сны для Надежды, исключая последнюю трансляцию «блокбастера» из храма Сил, оставались всего лишь снами.

Но этой ночью что-то пошло не так. Надя отлично осознавала, что спит. Вот только этого осознания оказалось недостаточно для пробуждения. Она и спала, и в то же время видела черно-багровую, отвратительную, пульсирующую тленной мерзостью тушу с когтистыми лапами и закрытой пока пастью. От этой гадкой туши тянулась гнилостно-пепельная вонь. Почему-то эта неизвестная тварь показалась девушке стократ опаснее и противнее маньяка, девушек зомби и вообще всего самого противного и мерзкого, с чем ей только доводилось сталкиваться в жизни.

Вроде бы не такое уж страшное зрелище для человека, знакомого с жанром триллера, да и ничего ужасного тварь внешне собой не представляла. Но то, чем она являлась по сути, и то, для чего существовала, заставило девушку распахнуть рот и заорать, выплескивая ужас.

В утренней тишине крик прозвучал особенно пронзительно. Где-то что-то грохнуло и упало, кто-то звякнул разбитой посудой, потом о косяк громыхнула дверь, и в комнату к Наде ворвались мама Вера в пеньюаре, напяленном наизнанку, и Дмитрий в плавках, на черных просторах которых тускло мерцали хвостатые красные кометы.

Наверное, запуганные происшествиями последних дней, они ожидали увидеть в спаленке по меньшей мере младшего братца Ктулху, но обнаружили лишь сидящую на кровати девушку. Ее после пережитого кошмара била дрожь посильнее, чем после стычки с маньяком.

– Надюша! – Мать метнулась к дочери и крепко обняла ее, пытаясь погасить панику кровиночки. – Что, что случилось?

Надю еще некоторое время колотила дрожь, зуб на зуб не попадал, пока Дмитрий не сходил на кухню за остатками ликера и почти насильно не влил в рот бедняге.

Закашлявшись, отдышавшись, Надежда призналась:

– Кошмар.

– Вещий? – подозрительно уточнил Шельга.

– Я не… – начала было говорить Надя, а потом резко осеклась, чтобы не выпалить случайной лжи. Выпустила из груди воздух и кивнула: – Да. Я видела чудовище, опасное для меня и вообще для всех. Я знаю, что оно точно есть, оно близко. Только я не знаю, где конкретно оно прячется и чем именно опасно.

– Чудовище. Не человек? Не животное? – не поверил Дмитрий.

В монстров не на двух ногах в нечеловеческой шкуре Шельга по-прежнему не верил. Людей-то гадких он в жизни встречал предостаточно, но ни с одним чудовищем ни разу не сталкивался.

– Чудовище, – согласилась Надя, потянулась, не вставая, к прикроватной тумбочке за ручкой и блокнотом и грубо намалевала очертания твари из кошмара.

Вера и Дмитрий по очереди изучили неказистый рисунок, озадаченно переглянулись, не зная, как быть. В мистику оба не верили, зато научились верить в Надю, потому и растерялись. Тогда Вера неуверенно предложила:

– Дочунь, я не знаю, что и думать. Может, даже если сон вещий, это не настоящее чудовище, а образ какой-то угрозы? Аллегория…

– Не знаю, мам, – прикусила губу Надя, поникнув головкой-одуванчиком. – Я, когда просыпалась, была уверена, что тварь настоящая, живая, опасная. Пусть и не такая настоящая, как хищные звери. Она не теплокровная, не млекопитающая, даже не арахнид. Она совсем-совсем другая, ей не мясо и кровь нужны, а что-то иное. И это ее делает еще опасней…

– Здесь и сейчас ее рядом нет? – педантично уточнил Дмитрий.

– Нет, кажется, – поразмыслив, признала девушка.

– Тогда давайте-ка еще пару часов покемарим перед работой. Утром все по-другому порой выглядит. Сможешь уснуть, Надь?

– Хорошо, я попробую, – покорно согласилась девушка.

– Ты, Вер, если надо, с ней останься, – предложил мужчина, покидая девичью спаленку.

– Иди, мам, – отпустила родительницу Надежда. – Чего тебе со мной куковать? Ни ты, ни я толком не выспимся.

– Надюнь, а ты своих этих, – Вера поболтала в воздухе рукой, – не спрашивала про кошмар?

– Завтра спрошу. У них тоже дела бывают. Если сразу не отозвались, значит, где-то далеко или сильно заняты, – ответила избранница Двадцати и Одной. – А ты иди, ложись! Так лучше будет!

– Расскажешь, когда поговоришь, – строго велела мать и, только теперь заметив надетый наизнанку пеньюар, ойкнула и принялась выворачивать одежку правильной, не отпугивающей леших стороной.

– Ага, – пообещала Надя, укладываясь на бочок и кутаясь в одеяло.

Вера подоткнула кончик одеяла, погладила дочь по плечу, чмокнула в макушку и вышла. Когда за мамой закрылась дверь, Надюша снова села в кровати, обхватила колени руками и стала ждать настоящего утра. Заснуть после увиденного кошмара она точно не смогла бы, но пугать и волновать маму с Дмитрием не захотела. Она и рассказала-то поневоле, слишком привидевшаяся в кошмаре тварь казалась ужасающей, реальной и опасной. Но смысла вываливать свои тревоги на близких девушка не видела. Где бы ни таилась приснившаяся гадина, люди по-любому не смогли бы ее увидеть. И, в этом Надя тоже ни капли не сомневалась, никаким оружием – ни пистолетом, ни ножом – эту мерзость тоже было не взять.