Ирина Матлак - Десятая жизнь

Если бы у меня было больше времени, чтобы во всем разобраться!

Полистав еще несколько книг, я почувствовала, что начинаю засыпать. Глаза закрывались сами собой, голова все чаще клонилась к груди, и я сдалась. Сложив книги, погасила свечу и растянулась на матраце. Думала, что, несмотря на усталость, беспокойные мысли еще долго не дадут заснуть, но отключилась практически сразу.

…Стояла глубокая ночь. В знакомом дворе было темно, только лунный свет едва-едва пробивался сквозь сгустившиеся тучи. Миновав прихожую — аккуратную, уютную, еще не тронутую языками пламени, я вышла на улицу. Спустилась с крыльца и направилась к мастерской. Весь окружающий мир казался слишком большим, словно все предметы и растения увеличили в несколько раз. Я кралась бесшумно — вряд ли кто-то осмелится за мной наблюдать, но предосторожность лишней не бывает.

Бесшумно проложив путь до мастерской, я юркнула в предусмотрительно приоткрытую дверь и оказалась в гостиной. Обошла громадные кресла и дубовый стол, бесшумно обогнула горшок с разросшимся цветком и вошла в святая святых — лабораторию. Здесь стояла абсолютная темнота, но я видела все очень отчетливо: и пару книжных стеллажей, и рабочий стол, и шкаф с приготовленными эликсирами. Все это — лишь часть моей лаборатории, куда иногда могут зайти зерры.

При мысли о том, что они думают, будто это — все, мне стало смешно.

Остановившись у одного из стеллажей, я пригнулась, отсчитала половицы и тронула ту, что была четвертой от него. Раз! — и та приоткрылась, демонстрируя крошечный темный проход. Опустившись животом на пол, я буквально в него вползла, немного спустилась вниз и оказалась на деревянной, ведущей вниз лестнице. Лестница привела в довольно большую комнату, но пространство в ней воровали стеллажи и сундуки, набитые разным содержимым, шкафы с ценными ингредиентами и древними фолиантами — вся моя коллекция, собранная за долгие столетия. Моя память.

В следующий момент мир изменился, и мебель приняла свои обычные размеры. Любовно проведя кончиками пальцев по корешкам книг и свисающим с потолка пучкам трав, я приблизилась к неприметной деревянной тумбочке. Отодвинула ее в сторону, снова присела, ощущая на голых коленях прикосновения шершавого дерева, и подняла очередную половицу.

Под ней оказался тайник, где лежала увесистая на вид книга в коричневом кожаном переплете. Она была явно старой, хотя сохранилась отлично. Я взяла книгу в руки, и замочки на оплетающих ее ремешках щелкнули, позволяя ее открыть.

На обложке витиеватым шрифтом значилось название: «Книга мудрости ликой».

Проснувшись, я долго не могла понять, не только где нахожусь, но и кем являюсь. Посетивший меня сон оказался чертовски реальным, и несколько минут после пробуждения мне все еще казалось, что я нахожусь в скрытом от посторонних подполье.

Судя по робким, стыдливо проникающим сквозь окно солнечным лучам, стояло раннее утро. В саду заливались соловьи, с улицы доносился уже привычный солено-свежий запах, приправленный сладостью яблоневого цвета.

Присев на матраце, я поморщилась. За ночь умудрилась отлежать не только руку, но и хвост, который теперь противно ныл.

Накинув сарафан и обувшись, я протопала к колодцу и набрала воды. Умываясь, непрестанно фыркала и клацала зубами, в очередной раз убеждаясь в том, что деревенская романтика мне чужда. Ледяная вода впивалась в кожу тысячами мелких иголок, но зато взбодрила и прогнала остатки сна.

Жутко хотелось выпить кофе, но пришлось доедать несчастную половину оставшейся лепешки всухомятку. Затем, сетуя на отсутствие зеркала, я расчесала волосы, испытывая жгучее желание укоротить их хотя бы наполовину, и, справившись с этой задачей, задумалась. Можно было остаться дома, дожидаясь, пока ко мне притащится Лафотьер, а можно самой пойти к зеррам — не только экспертизы ради, но и чтобы подать заявление о покушении.

Остановившись на втором варианте, я уже вознамерилась выйти из мастерской, когда мой взгляд упал на дверь, ведущую в соседнюю комнату. В мыслях тут же всплыл образ из сна, который был до того ярким, что я могла с точностью описать, где стояла мебель, какого цвета был лежащий на полу ковер и… под какой половицей скрывался вход в подвал.

Немного помедлив, почему-то испытывая необъяснимое волнение, я вошла во вторую комнату. И снова возникло ощущение, что я нахожусь во сне. Перед глазами вспышками пронеслись кадры заставленной лаборатории, ночи за окном и скрипа отодвигаемой половицы.

Тряхнув головой, чтобы сбросить наваждение, я подошла к тому месту, где во сне стоял стеллаж. Отсчитав четыре половицы, присела и, особо ни на что не надеясь, попыталась ее приподнять. Когда ничего не вышло, поочередно надавила на нее в разных местах, но и здесь меня постигла неудача.

— Глупость какая! — Похоже, разговоры вслух с самой собой уже входили у меня в привычку. — Это же был просто сон!

Тем не менее попытки я продолжила, а когда решила, что в самом деле страдаю ерундой, от души треснула по полу кулаком. И вот тут меня поджидал сюрприз. Я даже не поверила своим глазам, когда в половице обозначился незаметный ранее шов и она чуть приподнялась. Теперь сдвинуть ее не составило никакого труда, и моему взгляду предстал узкий темный проем — совсем как во сне.

— И как это понимать? — снова спросила у самой себя. — Я же туда никак не пролезу! Туда вообще ни один человек не пролезет, разве что…

«Кошка», — закончила уже мысленно, силясь осознать еще одно свалившееся на мою бедную голову потрясение.

Во сне весь мир виделся мне слишком большим, но что, если это не он был большим, а я — маленькой? И видела я в темноте отлично, и тело ощущала как-то странно, и шла слишком тихо… Если допустить, что этот сон не был просто сном, а игрой подсознания, подкидывающего образы из прошлого, то… я что, в прошлой жизни могла превращаться в кошку? То есть вот прям в кошку-кошку?! Не только с ушами и хвостом, но и с усами, шерстью, когтями и прочей звериной радостью?

Мамочка моя…

Пока ошарашенная я, сидя на полу, пыталась осмыслить этот потрясающий факт и понять, как к нему относиться, во дворе скрипнула калитка. Опомнившись, я быстро пристроила половицу на место и как раз успела выйти в первую комнату, когда на пороге мастерской появился темный маг собственной персоной. Несмотря на раннее утро — неприлично бодрый, собранный и выглядящий до отвратительного безупречно. Царящий в его особняке бардак никак не вязался с идеально отглаженной и сидящей без малейшей складочки черной одеждой.

— Доброе утро, — приветствовал он меня.

— Было доброе. — Играть в гостеприимную хозяйку мне совсем не хотелось. — Пока ты не пришел.