Дж. Андрижески - Рыцарь

Только когда мы уже ехали по 101 шоссе на север, в сторону Сан-Франциско, я действительно осознала это.

Я дома. Моё сердце неожиданно подскочило к горлу.

Когда я в последний раз находилась здесь, я была человеком. Мама была жива. У Джона были все пальцы на руках. У Касс были все пальцы на ногах. Её лицо не уродовал кошмарный шрам, которым наградил её Териан.

Через внутренние стенные панели, связанные с камерами снаружи грузовика, я смотрела, как мимо проносятся пейзажи. Я невольно чувствовала себя пришельцем, которого транспортировали обратно в родной мир, и который теперь ничего не узнает.

Я знала, что отчасти дело во мне. Я изменилась так сильно, что уже перестала это отслеживать.

Отчасти я видела это на лицах своих друзей и семьи на свадьбе, но взгляд на эти до-замирания-сердца-знакомый-но-незнакомый ландшафт обострил понимание этого.

Здешние места тоже изменились.

Поначалу меня поразило полное отсутствие трафика.

Глядя поверх ограждений шоссе, я видела ряды пустовавших зданий там, где некогда коридорные города практически прижимались к шоссе с обеих сторон. Здания по-прежнему стояли там, так что перемена поначалу казалась незначительной.

Ещё через несколько минут я осознала, что ни одна машина не проехала по тем улицам, что я мельком видела. Единственные транспортные средства, которые я заметила, были либо серьёзно повреждены, либо стояли на кирпичах.

Все магазины и заправки казались заброшенными и заколоченными.

Никаких стаек детей не бродило по тротуарам, смеясь и болтая с друзьями. Я не видела никого на велосипедах. Не было полицейских машин; я даже не заметила военных автомобилей. Никакие люди в деловых костюмах не входили и не выходили из стеклянных зданий. Никто не сидел в кафе, не входил и не выходил из ресторанов. Возле кафе на колёсах не было машин. Все грузовики с едой и киоски пропали или были заколочены. Я не видела голографической рекламы, и даже большинство билбордов казались выключенными. В некоторых местах тонкими струйками поднимался дым, очень далеко от баррикад шоссе, а ещё дальше небо патрулировали вертолёты.

Юми показала на реактивные самолёты, пронёсшиеся над равнинами справа от нас.

Ещё чаще мы видели полицейские и военные флаеры, патрулировавшие у земли — скорее всего, вооружённые и использующие сенсоры тепла.

В остальном местность выглядела по-настоящему мёртвой.

Занавески, безжизненно трепыхавшиеся на окнах, предоставляли единственное движение на протяжении многих миль. Горы мусора усеивали улицы, словно их оставили там недели назад, но никто их не забрал. Я видела сгоревшие витрины магазинов, сломанные гидранты. Робо-такси сидели посреди улицы, почернев от дыма, у них отсутствовали двери и колеса, лобовые стекла разбиты вдребезги.

Я читала отчёты и видела изменённые изображения. Мы с Джоном тщательно следили за развитием событий по новостным каналам; мы также несколько раз в день проверяли теневые каналы.

Я должна была быть готовой к этому.

Я знала, что на территориях вокруг зоны карантина ввели военное положение, и они оказались практически заброшенными. Сообщения о заражении из первых уст и детальные изображения больных людей по теневым каналам вызвали массовую панику ещё до того, как Национальная Гвардия, Федеральное Агентство по Чрезвычайным Обстоятельствам и СКАРБ оцепили территорию. Насилие, мародёрство и хаос, возникшие в результате этой паники, прогнали ещё больше народа, особенно когда местные правоохранительные органы ушли оттуда и начали полагаться на флаеры и военные отряды реагирования для контроля оставшегося населения.

Почему-то видеть это по каналам и видеть это сейчас оказалось совершенно разными вещами, хоть я и смотрела через камеры грузовика. Никакие аватарные версии ландшафта не искажали изображение, так что во многом дело было в этом. Но подозреваю, сыграло и то, что между мной и этим видом находилось лишь несколько слоёв металла и органики.

Такое чувство, будто район Саут-Бэй превратился в группу сгоревших городов-призраков, тянувшихся один за другим пятьдесят миль кряду. Поскольку я не бывала здесь почти четыре года, мне казалось, будто это случилось за одну ночь.

Конечно, если присмотреться поближе, люди на улицах всё же были.

Джораг перемотал записи камер на верхней части грузовика, чтобы показать нам мельком появившиеся банды, которые бродили по улицам. При повторном воспроизведении я видела во многих руках оружие и, похоже, молодую девушку взяли в заложницы. Оружие по большей части было примитивным, члены банды были людьми до двадцати пяти лет. Они вооружились монтировками, бейсбольными битами, обломками труб, ножами, а один, похоже, держал доску, утыканную гвоздями.

Но Ревик также приметил пистолеты, а я пару раз видела ружья.

Во время одной из перемоток Юми воскликнула и заставила Джорага вернуться назад. В кадре появилась группа более взрослых людей с мрачными лицами. Они были одеты в броню отнюдь не стандартного вооружения, несли при себе патронташи гранат, а за их спинами висели автоматы.

Они быстро нашли укрытие, когда над дорогой пронеслось несколько флаеров. И всё же я гадала, как много времени пройдёт до тех пор, как эти группы квази-самоуправцев и гангстеров по-настоящему захватят власть и создадут свои опорные пункты в виду отсутствия легального правления закона.

Ближе к городу я начала видеть больше людей в реальном времени, включая кого-то, кто колотил по ветровому стеклу машины, пока мы ехали на восток Пало Альто.

Большинство витрин стояло в окружении осколков стекла. Товары валялись на улицах на протяжении многих кварталов — сломанные новостные мониторы, одежда, разбитые стаканы и тарелки, посудомоечные машины, тостеры, электрические кабели, спортивная обувь, шины.

Как только мы поднялись выше, я увидела больше пожаров, в том числе в припаркованном грузовике и в чём-то вроде бистро под открытым небом. Я почти уверена, что в тот момент мы проезжали Рэдвуд-сити, но не помнила, где именно проходило разделение.

Мы также видели группу людей, которые стояли кольцом и избивали кого-то или что-то тупыми предметами. Они больше походили на животных, чем на людей.

Сглотнув, я посмотрела на Джона, который сидел рядом со мной, пристегнувшись.

В отличие от меня он не рвался смотреть на эту блёклую версию наших родных мест. Первые тридцать миль после аэропорта он игнорировал вид и наши разговоры, уткнувшись в книгу на своём портативном мониторе.

Теперь он, похоже, попросту задрёмывал, привалившись к мягкому сиденью.

Он выглядел измождённым, так что, может быть, дело в этом.

Сиденья были расположены лицом внутрь, между ними находилась мягкая обивка и ремни, поэтому это больше походило на военный транспорт, чем на обычный автобус. Между нами находилась секция груза из коробок еды и других припасов, доставляемых в зону карантина, а также композитная органическая стена, скрывавшая нас из виду. Обычно когда я сидела вот так лицом внутрь, меня укачивало, но модифицированные под движение сиденья делали поездку гладкой.