Дж. Андрижески - Рыцарь

Не остановил. Он опустил голову, и его плечи напряглись, когда он закрыл глаза.

Несколько секунд я могла лишь смотреть на него.

Я не видела его обнажённым… ну, очень долгое время.

Дольше, чем я позволяла себе думать до этого.

Я даже никогда не видела его настолько удлинившимся вне моего тела.

— Ревик, — мягко произнесла я. — Открой свой свет.

— Я не могу. Элли, gaos … Я ничего не могу сделать…

Я помогла ему, используя структуры, и он застонал, вцепившись одной рукой в изголовье кровати, а затем в моё плечо. Я обхватила его пальцами, лаская его кожу, татуировку в паху, и он умолк, сопротивляясь моему свету и стараясь дышать, напрягшись под моими руками.

Я ощутила, как усилилось его неверие, а вместе с тем появилось и глубинное ощущение капитуляции — в глубине души он знал, как это делается, и сам делал это прежде.

От осознания, откуда ему это знакомо, в моем свете заискрила ревность, превратившаяся в тёмную боль, когда мой свет отреагировал на него.

Он издал низкий смешок.

— Gaos . Ты ревнуешь, — его голос окрасился акцентом, горечью в его словах. — Ты используешь на мне структуры, которые ты получила, трахая других мужчин, и это ты здесь ревнуешь.

Напрягшись, я подняла на него взгляд.

Боль в его голосе усилилась.

— Боги, Элисон. Сколько раз ты это делала? Сколько раз?

Я закусила губу, уставившись на него.

— Ты обещал, Ревик. Ты обещал не спрашивать меня об этом.

— Прости, — по его глазам было видно, что он искренен. — Извини, Элли… Я просто… боги. Может, 'Дори был прав. Может, я не в состоянии справиться с этим.

Он замолчал, когда я провела пальцами по его коже, изучая ладонью и светом. Но он прав. До сих пор я никогда не могла использовать на нём что-то из этого. Мой взгляд опустился к его эрекции, хоть я и заставила свой свет отступить, контролируя его усилием воли. Но сложно было не смотреть на него, особенно когда он выгнул спину под моими пальцами.

Я поцеловала его в грудь, обхватила его и легонько погладила по всей длине перед тем, как провести пальчиками по жёсткому шипу на конце.

Как только я прикоснулась к нему там, он слабо вскрикнул и покрылся потом.

Осознав, что он тут же кончит, если я ему позволю, я усилила хватку на его свете, и Ревик ахнул, прижавшись лицом к моей щеке.

Ещё через несколько минут наш свет так сильно переплёлся, что я с трудом фокусировала взгляд.

— Чего ты хочешь? — тихо спросила я.

— Ты знаешь, чего я хочу, — сказал он с закрытыми глазами. — Ты знаешь, чего я хочу, жена…

Это слово заставило боль вернуться резким приливом. Его кожа источала жар; он потел, стискивая мои волосы. Ощутив в моём свете реакцию на свои слова, он покачал головой, словно смиряясь.

— Используй свою руку, — сказал он наконец. — Я хочу смотреть на тебя. Я хочу видеть твоё лицо…

— Ты хочешь, чтобы я сняла с себя одежду?

Он опять тихо всхлипнул.

— Да, — он закрыл глаза. — Да…

Я отпустила его руки ровно настолько, чтобы выпутаться из халата, а потом стянуть через голову футболку. Я поколебалась всего на секунду перед тем, как стянуть шорты вниз по бёдрам, а затем пинками сбросить их с ног и ступней.

Затем взгляд его остекленевших глаз оказался прикован ко мне.

Я позволила ему смотреть, массируя его грудь, пока его взгляд медленно путешествовал по моему телу.

После очередной паузы я задрала его футболку к плечам. Он позволил мне, всё ещё прижимаясь ко мне всем телом, грузно опираясь ладонью на изголовье кровати, пока я не заставила его поднять руку, чтобы окончательно снять его футболку. Вновь скользнув ладонью между нами, я начала поглаживать его и наблюдала за его лицом, экспериментируя со своим и его светом. Через считанные секунды в его выражении проступило ещё больше боли, и я уже не могла выдерживать его взгляд.

Становилось всё сложнее рационально думать об этом.

Я не знала, как долго сдерживать его, и смогу ли я вообще смотреть, как он кончает, и справиться с этим. Практически невозможно смотреть на такое хоть с каким-то подобием объективности.

Через несколько минут я пихнула его в грудь, аккуратно переворачивая его так, чтобы ни мой вес, ни его вес не приходился на перевязанный участок его спины.

Я взяла его в рот прежде, чем позволила себе подумать об этом.

Его неверие врезалось в мой свет, когда он ощутил мой язык, дыхание, свет. Я начала деликатнее использовать на нём свой свет, фокусируясь на отдельных венах в его aleimi , находя чувствительные места на его коже. Я хотела сделать это — я фантазировала об этом. Я хотела изучить его вот так, выяснить, что из того, чему я научилась от Лао Ху, ему понравится.

Через считанные секунды его боль ожесточилась.

Когда я не остановилась, его пальцы сжали мои волосы.

Я не давала ему кончить до тех пор, пока его кожа буквально не запылала под моими ладонями, а его пальцы, ласкавшие моё лицо, покрылись потом. Я водила языком вокруг его головки, притягивая его точечными рывками своего света, чувствуя, что его боль усилилась, и он наполовину покинул своё тело. Вернувшись, он застонал ещё громче, а затем издал долгий, протяжный крик.

Когда я не перестала, его ладонь упала на моё плечо и сжалась так крепко, что причинила боль.

Ещё через несколько секунд очередной прилив его боли омыл мой свет.

— Элли… — простонал он. — Остановись. Жена. Остановись…

Я подчинилась, поднимая взгляд. Он смотрел на меня, и его светлые глаза затуманились. Я видела на его лице боль, но помимо неё какое-то потерянное выражение, словно он не знал, где находится. Боль под моим пристальным взглядом лишь усиливалась, и вот я уже едва могла дышать.

— Ты другая, — эта боль отразилась в его голосе. — Теперь ты другая, Элли. Твой рот ощущается иначе. Твой свет.

Ощутив там боль, я покачала головой, чувствуя, что в горле встал ком.

— Ты знал, что так будет. Ты знал, что я буду другой. Ты знал, что это не будет по-прежнему…

— Это было не так долго. Ты пробыла там не так долго. Это те структуры? — его боль усилилась, вынуждая меня прикрыть глаза. — Как ты можешь делать это таким образом, если только ты не… — он покачал головой. — Gaos . Ты там услужила каждому блядскому видящему?

Я стиснула зубы. Моя собственная боль ослепила меня, но в этот раз это была не только сексуальная боль.

— Ревик, скажи мне остановиться. Если тебе не нравится то, что я делаю, тогда…

— Мне это нравится, — его боль усилилась. — Мне это слишком нравится. Gaos , жена… какого хера. Какого хера ты со мной делаешь…

— Скажи мне остановиться, — сказала я. — Скажи мне остановиться, или прекрати, Ревик, — я сглотнула, крепче стискивая зубы. — Ты ранишь мои чувства. Ты делаешь мне больно. И ты обещал.