Алена Яковлева - Дракон для прилежной ученицы [litres]

– Молчать, – процедил он. – Злую шутку сыграл с тобой жезл Разума. Он окончательно свел тебя с ума.

Кельмарк сжал зубы. Сейчас он и впрямь походил на безумца – бессильный, ненавидимый всеми, оставшийся лишь со своим злом. Сальные волосы растрепались, глаза так и продолжали бегать, тело скручивали болезненные спазмы.

Поудобнее перехватив древко Радужного посоха, Первый удовлетворенно вздохнул и прикрыл глаза. Посох тут же налился силой, излучая вокруг самую настоящую радугу. К удивлению Маори, джинн вновь взглянул на нее.

– Еще раз благодарю тебя, – произнес Первый. – Хоть вся твоя жизнь и жизнь твоих предков была направлена на то, чтобы в нужный момент оказаться здесь, ты оказала неоценимую услугу всему миру.

– Моя жизнь? – пролепетала Маори. – И жизнь предков?..

– Да, – Первый кивнул. – На это силы у нас хватило. На то, чтобы исподволь создать череду удачно обернувшихся событий. – Он взглянул на Кельмарка. – А вот с Аллией ты обошелся по-настоящему подло. Этого не мог предвидеть даже я.

– Ну кому-то ведь надо было подтолкнуть девчонку к выбору, который боялась сделать даже она сама, – болезненно усмехнувшись, прошипел Кельмарк. – Я просто немного помог ей с колдовством, только и всего. Чуть измененное заклинание – и наша девочка уже никому ничего не сможет рассказать, а вы отправились считать двухмерных овечек.

– С меня довольно! – воскликнул Первый. – В забытьи мы пробыли много веков и многое обдумали. – Он обернулся на остальных джиннов, те согласно покивали. – Чтобы свести к минимуму зло, что ты причинил, и стабилизировать расшатанную тобой Силу этого мира, я призываю всех Верховных отдать жизни за Альсторн.

Маори и Рагон пораженно переглянулись. Даже Райя, тихо оплакивающая подругу, подняла пернатую голову.

– Жизни?! – вдруг возопил Кельмарк, выпучив глаза. – Да чего они стоят, эти… эти…

– Мир спасет только наша жертва, – перебил его Первый. – Альсторн, – он повел руками вокруг себя, будто желая обнять все сущее, – должен жить. Это – ценнейшее наше наследие, и жаль, что ты так и не понял этого.

Кельмарк пытался что-то сказать, но, по всей видимости, язык его не слушался, потому что выходило только возмущенное мычание. Магия Верховных все сильнее брала над ним власть.

Первый тем временем медленно пролетел по кабинету и остановился рядом с Аравелем. Дракон едва дышал, глаза его были затуманены. Кристалл, глубокой чернотой поблескивающий на шее, делал свое дело.

– Это тоже следует забрать с собой, – сказал Первый. Сорвав цепочку с дракона, он перевел взгляд на Кельмарка. – Драконов, коих ты жестоко истребил чужими руками, уже не вернуть, но останется хотя бы этот, один. Чтобы продолжить род. Да, в Альсторне больше не будет чистокровных драконов, но все в мире когда-нибудь меняется.

Джинн вдруг нахмурился и с печалью оглядел лежащую на алтаре Маргариту.

– А вот с этим, – вздохнул он, – мы ничего не можем сделать.

Маори почувствовала, как крепкая рука Рагона ободряюще сжала ее ладонь. Рукавом мантии она вновь судорожно протерла лицо и подняла взгляд на Первого.

– Постойте, – сказала она уже отвернувшемуся джинну. – А что будет с нами?

Тот грустно улыбнулся.

– Думаю, как вы сами захотите, так и будет, – развел он руками. – С нашей жертвой узлы Силы станут настолько прочны, что никакая магия не сможет больше разрушить мир. Артефакты станут мощнее. Однако строить будущее здесь предстоит вам. Мы и так прожили целую вечность. К тому же… смерть – это самая большая загадка жизни. Хотелось бы ее разгадать.

С этими словами Первый Верховный резко стукнул Радужным посохом о пол. Посыпались цветные искры. Казалось, комната запылала всеми оттенками радуги. В тот же миг в панорамное окно пробился яркий луч солнца, усиленный отражавшими свет крупными снежными хлопьями. Радуга засияла еще пуще.

Маори затаила дыхание – какая красота! На секунду она даже забыла обо всем, что сейчас произошло, настолько удивительным оказалось зрелище. Вспомнилась вдруг приписка под воздушной статуей Аллии Лейтис: «Солнце, сокрытое метелью, – отражение вечной жизни». Действительно, глядя на искрящиеся по всей комнате радужные блики, сложно было представить что-либо, лучше олицетворяющее саму жизнь. Во всех ее проявлениях, цветах и полутонах.

Из мыслей девушку вырвал громкий хлопок – джинны исчезли. Не осталось ничего – ни жезлов, ни Радужного посоха, ни сияющего света вокруг. Однако появилось странное ощущение уверенности. Будто раньше Маори приходилось идти по жизни, словно по тонкому льду, а теперь не внушающая доверия поверхность превратилась в самый обычный твердый пол. Мир и правда стал сильнее, она буквально чувствовала это.

Понемногу приходя в себя, Маори подошла к алтарю, потянув за собой Рагона. Тот не удержался и проверил пульс на шее Маргариты, хотя и понимал, что она мертва. Райя слетела на пол и обернулась в человеческую себя. Лицо ее было мокрым от слез.

Послышались торопливые шаги, и на пороге возник готовый, кажется, ко всему фарн Земезис. За его спиной виднелись остальные члены Совета. Оглядев разбитую в щепки дверь и хаос в самом кабинете, фарн, очевидно, понял, что битва окончена, и растерянно произнес:

– Что тут произошло? Где Элегиас? Райя?.. Что вы все тут…

Сверкнув красными радужками за спину Маори, Земезис осекся на полуслове и быстрым шагом преодолел расстояние до алтаря, приблизившись к Маргарите.

Послышался глухой стон Аравеля – дракон пришел в себя. Перевернувшись, он поднялся на ноги и взглянул на залитый кровью алтарь. На лице не отразилось ни одной эмоции, разве что скулы стали чуть острее.

– Как это случилось? – сухо спросил он.

Маори открыла рот, чтобы ответить, но тут же захлопнула его, не представляя, с чего начать. Дракон перевел взгляд на Маргариту и взял ее за руку, с нежностью огладил пальцами тыльную сторону ладони. Маори отвела взгляд, поняв, что самообладание, благодаря которому она еще кое-как держалась, вот-вот подведет.

Члены Совета молчали. Подойдя к алтарю, эсса Фаули в ужасе прижала руки к губам, и даже эсса Интания не смогла вымолвить ни слова.

Я сначала не поняла, где нахожусь. Вроде какая-то комната. Темно-синий потолок с мелкими желтоватыми звездочками, запах… свежей краски?

Нахмурившись, приподнялась на локтях и оторопела, узнав свою старую комнату, – неужели попала домой? В свой родной мир, на свою родную Землю? Тут я вспомнила, чем закончился визит в Альсторн, и схватилась за грудь. Странно, но никаких намеков на рану от кинжала не обнаружила.

Спустила ноги с кровати. Ковер. Шерстяной, мягкий, горячо любимый – выбирала сама, заморочившись и объездив несколько магазинов. Взгляд перешел на картину, что стояла примерно в метре от меня. Альсторн. Краски еще даже не высохли. Та самая картина, с помощью которой я попала… да просто попала!