Елена Гуйда - Северные волки [СИ]

И сейчас, глядя с каким ужасом в глазах смотрит на нее отец Оливер, она отчетливо поняла, что никогда не сможет жить здесь. Не просто нормально. Но даже так, как жила раньше. И пусть все, что творилось вокруг, вызывало у нее ужас, пусть весь Храм заволокло туманом и от холода стучали зубы. Пусть… Но она до сего дня и на долю не чувствовала никогда себя более своей. Выходя в распахнутые двери молельни, Берта не стала оглядываться. Она никогда не сможет убивать, но смерть больше не казалась ей такой пугающей. Больше всего ее страшило то, что на нее снова будут смотреть так. Со смесью ужаса и отвращения.

— Эрик, — схватила она за руку входящего под своды обители святого Бенедикта. — Не убивай, пожалуйста, того человека, — попросила она, сама не узнавая собственный голос.

— Это того, что воет на полу? — заглянул он внутрь. — Зачем он тебе?

— Просто сделай, как я прошу. Хочу поговорить с ним, когда успокоится. И легко соскочив со ступенек, пошла прочь.

Мимо разжигающихся костров, где калили железо, желая допросить случайно выживших и выведать — где спрятано церковное серебро. Мимо опустошающих кувшины с монастырским вином веселых воинов. Мимо бьющихся в предсмертных конвульсиях овец, которым судьба стать ужином сегодня. И мимо настороженно поглядывающего на нее Хельги.

И не было ей дела до того, что Снорри снова как тень шел позади. И до того, как хмурился Хальвдан, пробуя вино из монастырских погребов. И даже до того, как кричали монахи, прося пощады у язычников и милости у Бога. Не будет милости. Он так же жесток, как и боги северян. Только прячется за маской милосердия. Он отворачивается от таких, как Берта. Кому и правда нужна была его защита и милость. И ласкает тех, кому и так досталось все. Он играет людьми, словно ребенок деревянными игрушками. А если сломается… Не беда. Будет другая.

И если ему нет дела до нее, то и она не станет больше мучиться совестью. Еще этим утром Берта, стоя на носу корабля, терзалась из-за того, чему не смогла бы помешать. И уже совсем не так она восхищалась кораблем, что словно морской змей проскальзывал между острыми скалами, что наводили ужас на моряков. Чертова расщелина. Так звалось место, по которому рискнул пройти Хальвдан. И ему это удалось.

Берта помнила, с каким ужасом смотрела на скалы Маргрэта, как бормотала, сложив руки в молитвенном жесте, слова святого писания Лиз. Берта и сама была не далека от того, чтобы обратиться к Нему…

Но права была старуха Гесса, сами морские чудовища несут на своих спинах корабли северян. А может это Бьерн, лучший кормчий в подлунном мире, способен вывести корабль даже из туманов Хелльхейма. Да что там — из самого Нифльхейма… И все же Бертрада не могла найти себе места. Ее мучило знание того, что должно было произойти.

— Фракийка, — обратился к ней Ульв, едва они ступили на скалистый берег. — Готова ли ты к тому, что увидишь?

Нет, его не волновали чувства Берты. Просто наслаждался ее душевными терзаниями. А потому есть ли смысл отвечать ему? Она и не стала. Промолчала. Да и что говорить?

И все же она была не готова. Не хотела видеть, как падают, словно подкошенные деревья, монахи. И единственное, что еще могла — помочь отцу Оливеру. Но и это принесло больше боли, чем облегчения.

— Славная добыча! — не скрывая восторга, сказал Снорри. — С такими богатствами, я смогу взять себе жену, которую захочу сам. Не хуже, чем Инглин Олафсдоттир. Берта рассеянно кивнула.

— Не знаю как ты, вельва, а я голоден, как проснувшийся по весне медведь.

— Да, — кивнула она. — Идем.

И как бы ей не хотелось сейчас оказаться подальше от всего, что творилось в еще вчера богатом монастыре, пришлось вернуться.

Теперь это ее новая жизнь. Жизнь, в которой ее будут вести сильные боги северных воинов, а не лицемерный милостивый Бог. Так какой же смысл прятаться от своей судьбы?

— Ты не передумала? — с сомнением оглядывая комнатку, скорее похожую на гроб, спросил Снорри.

— Я останусь здесь, — жестко сказала Берта, усаживаясь на кровать. Снорри поморщился, но говорить больше ничего не стал.

Там, во дворе храма, сейчас полным ходом шел пир. Завтра соберут серебряный урожай и отнесут его на корабль. А сегодня будут восхвалять богов и поднимать чаши с вином в их честь. И хорошо подвыпившие мужчины станут горланить похабные песни, которых никогда не слышали своды этого монастыря. Но Берте не хотелось сейчас быть там.

— Где отец Оливер? — спросила она, тем самым удивив Снорри. — Старик, которого я просила не убивать, — пояснила она, заметив его замешательство.

— Во дворе.

И Берта, резко поднявшись, вышла из кельи.

Огонь костров рассеивал ночную тьму. Его свет плясал по выглаженному до блеска шарканьем монашеских сандалий камню двора. Танцевал между тенями монастырского сада.

Взрывы хохота перемежались истошным криком монахов. А воздух, напоенный сладким запахом цветов и вечерней влагой, становился тяжелее от примеси вони горящей плоти.

Берта решительно подошла к Оливеру, сжавшемуся под одним из деревьев. Его руки и ноги были связаны, а голова бессильно упала на грудь. И только губы продолжали бормотать слова святого писания.

Бертрада села рядом, поджав колени и уткнувшись в них подбородком. И пусть глаза ее смотрели сейчас на пир северных волков, душой она была не здесь. Ее мучило другое. И за помощью она пришла к тому, у кого вряд ли имела право ее просить. Потому и не решалась начать разговор.

— Эти исчадья ада посягнули на святое, — с такой злостью сказал святой отец, что Берта вздрогнула. — Господь покарает их.

Девушка усмехнулась.

— А как же «простим врагов наших», отче? Разве не о всепрощении и доброте вы столько лет твердили мне.

— Пришедший с мечом…

— Да-да. Я помню. Не стоит читать проповеди теперь. Ваш бог не может ничего сделать. Он не защитил жителей моей деревни. Верных своих слуг. Он слаб, отче.

— Его сила не в этом. Его сила в смирении. Он посылает нам несчастья, чтобы испытать крепость веры нашей.

Берта рассмеялась.

— В таком случае он проиграл. По крайней мере, для меня. Я устала смиренно терпеть все его удары, — и тут же став серьезной, заговорила о том, зачем пришла.

— Я уйду с ними, святой отец. На север. Не знаю, что ждет меня там, но и жить среди людей, почитающих лицемерного бога, больше не хочу.

— И ты пришла мне сказать об этом?

— Я пришла просить Вас о помощи. Отец Оливер горько усмехнулся.

— Тебе не кажется, что ты просишь не того? Берта спрятала лицо в поджатых коленях.

— Ты стала похожа на этих демонов. Надела их одежду. Заплела волосы, как они. И даже говоришь на их языке. И все же я надеюсь, что твоя заблудшая душа рано или поздно найдет снова дорогу к Богу. Я чувствую, что твоя вера еще не умерла.