Алана Русс - Связанные

— Но я откровенно недоумеваю, чем морок лучше иллюзий? Морок — это темная магия, — продолжала негодовать Эдана. — Есть множество поистине потрясающих иллюзий! Среди них есть и весьма убедительные, разве нет?

— А я и не говорю, что морок лучше. Наш спор лишь о том, — важно вещал Велор, — что заклинания иллюзии гораздо слабее. Не спорю, они все как одно выглядят убедительно и красиво, но ничем не подкрепляются и в голове ничего не перестраивают.

— А тебе бы лишь бы в голову залезть… — Эдана уже практически сдалась, понимая, что проигрывает.

— Да, ему только волю дай, — засмеялась я, намекая на супер способность Велора, — он на всех бы морок навел!

— Моя способность, как и способность Эдмонда, действительно уходит корнями в морочащие заклинания, — гордо задрав подбородок, изрек Велор. — Но я сторонник морочащей магии не по этой причине, — Велор сердито поглядел на сестру, которая продолжала фыркать и выражать сомнения по поводу беспристрастности Велора к этому разделу магии. — Морок не создает видимость, подобно иллюзиям. Он сложнее, многограннее. Его задача вживлять в разум различного рода убеждения. Да и вычленить, а уж тем более снять такие заклятия практически невозможно. Они действуют безотказно и без сбоев, а вот иллюзии… Говорю же, пустышка! Любой маг с сомнительным талантом и образованием может потешать толпу на площади. Большого ума для этого не надо, Эдана.

— Да ну тебя, — проворчала Эда, заваливаясь на диван. — С тобой бесполезно спорить.

— А ты поднаберись аргументации, тогда и поспорим, — хохотнул брюнет, а я, видя как скисла Эдана, сердито цокнула языком.

— Какой вы опасный, господин Лайн-Этор, — покачала я головой. — Все бы вам разум туманить.

Велор с коварной улыбкой поиграл в ответ бровями.

— Эда, мы уже однажды побороли его, помнишь? — подсела я к девушке и ободряюще потрепала ее по плечу, напоминая о позорном падении Велора в снег. — И снова победим! Только аргументации поднаберемся, — лукаво глянула я на брюнета.

Тот сидел, развалившись в кресле с важным видом. Даже щурился сыто и довольно, как кот на весеннем солнце.

— Буду ждать, — отозвался мужчина, постукивая пальцами по подлокотнику.

Я кивнула: «Вызов принят!», Эдана немного воспряла духом и даже улыбнулась.

— Велор, а как же превращение орхидеи в сирень? — неожиданно вспомнила я. — Ты сказал, что это не иллюзия…

— Это вообще трансформационная магия. Не вникай, — нетерпеливо махнул рукой брюнет, а я в расстройстве поджала губы: «Похоже, объяснять мне никто ничего не собирается… Ну и ладно!»

— Кстати, — сжалился Велор над сестрой, лежащей ничком на диване, окончательно прекращая спор, — что ты хотела мне рассказать, Лиз? Что там у вас наверху стряслось?

— По-моему, и так ясно, что стряслось, — усмехнулась я. — За ужином все было видно невооруженным глазом.

— Ты о Рите и Лео? — Эдана тут же позабыла о своих расстройствах и резко уселась. — Матушка взорвется от негодования! — возбужденно зашептала девушка, но я не могла ее слушать, ведь Велор, словно издеваясь, сверлил меня своим пленительным взглядом, мешая адекватно соображать.

— Я… — помотала я головой, избавляясь от наваждения. — Думаю, Валери действительно будет негодовать.

— Ну да, — протянула девушка, поджимая губы и осознавая, что последние несколько минут я совсем ее не слушала, а играла в гляделки с Велором. Эдмонд хмыкнул, и я стыдливо заалела.

— Нина? — внезапно грубовато воскликнул Эдмонд и привстал. — Что такое?

Тоненькая девушка и впрямь плавно плыла к нам. В ее руках был мой возмущенно гудящий телефон.

— Телефон, — безразлично произнесла она, передавая трубку в руки Эда. — Кто-то звонит.

— Кто такой Гриша? — высокомерно поинтересовался мужчина и передал трубку Велору, минуя мои руки.

— Эй! — попыталась возмутиться я, но брюнет так холодно поглядел на меня, что кровь в жилах застыла.

— Да, — ответил Велор и принялся ходить по комнате.

Эда вопросительно поглядела на меня, но я игнорировала ее. Все глядела в широкую спину мужчины, пытаясь понять, о чем идет беседа.

— Да, — снова повторил он и замер на месте. — Хорошо. Мы будем.

Я вскочила на ноги.

— Что случилось? — но брюнет на меня даже не смотрел.

— Эдмонд, — он призывно махнул рукой брату и двинулся к выходу, бросив мой телефон на диван.

— Я спрашиваю… — снова начала я, но договорить мне вновь не дали.

— Эда, поднимись наверх и позови Лео.

Приказы отдавались сухо и без пояснений. Эдана растерялась и, как и я, стояла на месте с открытым ртом.

— Эда, живее! — непривычно грубо рявкнул Велор, и девушка тут же сорвалась с места, словно вышла из ступора.

— Велор, — меня вновь словно не замечали.

«Ах так!» — в сердцах воскликнула я и, что было мочи, укусила себя зубами за запястье.

— Ты чего?! — подскочил брюнет, оторвавшись от разговора со старшим братом и возмущенно потирая правую руку.

— Я к тебе обращаюсь! — с отчаянием воскликнула я, глядя в серые со стальным отливом глаза.

По лестнице уже спешили Лео и Рита. За ними Эдана и Валери.

— Чего хотел Гриша? — мой голос дрожал, ведь я думала, что намечается глупая мальчишеская разборка.

«И если так, — рассуждала я, — то к утру, если я не вмешаюсь, хладный обескровленный Гришин труп будет лежать где-нибудь в лесу!».

Подобного я допустить не могла.

— Велор! — я бросилась к брюнету и положила свои руки ему на грудь. — Что произошло? Чего хотел Гриша?

Брюнет выдохнул и обнял меня за плечи, от этого мне стало еще страшнее.

— Элиза, — тихо произнес он, но все присутствующие слышали каждый изрекаемый им звук. — Это был не Гриша.

Эдана вскрикнула и тут же прижала руку к губам.

— Я не понимаю, — на моем лице блуждала нездоровая улыбочка. — А кто же это был, если не он?

В голове загудело. Витая несколько последних дней в состоянии блаженной влюбленности, я даже не замечала, что вместе с разрушением щита Аялы вернулась не только способность чувствовать эмоции друг друга, но и пчелиный рой, который теперь сердито гудел, словно досадуя, что я так долго смела его не замечать.

— Велор, я не понимаю…

— Лиза, это был не Гриша, — я думала, сознание потеряю от волнения. — Это была Натана. И она в твоем доме.

Я замерла с открытым ртом.

— Отец наш Сорес… — словно выругался Леонард и тяжело плюхнулся в кресло.

Воцарилось тягостное молчание, нарушаемое только слабеньким треском тлеющих угольков в камине и моим прерывистым дыханием, вызванным попытками сдержать крик, отчаянно рвущийся из груди.

— Ты же говорил, что ни один маг не пробьется через защиту, которую вы установили, — с трудом вернув себе дар речи, тихо заговорила я.