Александра Стрельникова - Ветер с севера

— Клянусь Великим лесом! Где та земля, что родит таких женщин?

Эрик выступил вперед и, вежливо кашлянув, сказал:

— Моя жена — лесная эльфийка, король Ангрод.

Это обращение, которым снежный не преминул подчеркнуть, что король-то он король, но не ему, тоже позабавило развеселившегося монарха:

— Кто ты?

— Я Эрик из клана Ледяного барса, рулевой госпожи Тир.

— Значит, она и вправду ваша госпожа?

— Да, и мы все клялись ей быть верными до гробовой доски, — Эрик быстро окинул взглядом лесных эльфов из свиты короля, словно давая им понять, что эти слова напрямую касаются и их. — Но приплыли сюда праздновать свадьбу, а не проливать кровь.

— Так хватит вражды, — возвысив голос, взмолился Эристор. — Поединок между Финголфин из Дома Серебристого тополя и госпожой Тир из клана Снежного медведя был честным. Мы все были свидетелями. В его смерти повинна лишь его же горячая голова.

— Ты действительно собрался жениться на ней? — перебил его король. — Погоди, Эристор. Мы подберем тебе хорошую девушку из знатной семьи лесных…

— Добропорядочную и послушную, которая будет сидеть у окна и заниматься шитьем? После нее? — Эристор кивнул в ту сторону, куда Ана утащила Тир. — Вы не пробовали пить воду из лужи после кружки хмельного вина, государь? Вы сами даровали мне право выбирать…

— Я помню… — Ангрод отмахнулся. — Но все же… Что бы ты сказал, если бы я тебя сделал, скажем, своим первым советником, поменяй ты вино на воду?

Эристор изумленно округлил глаза, вокруг зашептались, кто-то громко ахнул — показалось, что это был голос Питера. Еще бы! Предложение, сделанное королем главе Дома пусть и знатного, но расположенного на геральдическом древе Лесного королевства совсем не рядом с древнейшими родами, было неавероятным! Первый советник! Эристор молчал долго, а потом заговорил, осторожно подбирая слова и хмурясь:

— Вода, государь, быстро утоляет жажду, оставляя равнодушными ум, сердце и кровь. Вино же… Быть может, я горький пьяница, но мне не нужно высокое положение, если в моем Доме, в моей спальне будет стоять холодная супружеская постель, — Эристор поднял глаза и неожиданно встретился с широко распахнутыми глазами Тир.

Ангрод с легким раздражением рассматривал впившихся друг в друга взглядами эльфов — снежную и лесного. А потом резко проговорил:

— Раз так, свадьба состоится немедленно. Я намерен присутствовать на ней.

Возвращение в замок было сумбурным — радостные поцелуи близнецов, поиски шамана, которому было велено готовиться к обряду. Потом затисканную и оттого начавшую капризничать Морин уложили спать, а ее матерью занялись Ана и Куиниэ. Тир искупали, натерли ароматными маслами, так, что ее гладкая белоснежная кожа порозовела и словно начала светиться изнутри. Потом, усадив к зеркалу, расчесали волосы, уложили их в простую прическу, которая, тем не менее, очень шла к классическим чертам лица Тир, позволяя оценить изящество его лепки и открывая взглядам длинную шею молодой эльфийки. На грудь легло то самое сапфировое ожерелье, что привез, а точнее, приинес Тир Эристор, когда явился за ней на Белый архипелаг. Браслет из того же набора обвил руку, а серьги… Серьги остались в коробочке, ибо уши у Тир не были проколоты. А после пришел черед платья…

— Теперь ты готова, — торжественно возвестила Куиниэ, отступая в сторону.

Тир, которая все это время была точно во сне, лишь слабо улыбнулась ей.

Эристор, облаченный в темно-синий бархат, волнуясь ждал у алтаря. Рядом, нетерпеливо притопывая, стоял Ангрод. И вот двери церкви распахнулись. В проход вступила невеста…

Она шла одна…

Никто и не подумал о том, что ее следует проводить к жениху, как это и положено… Эристор задохнулся, увидев ее, а гости, сворачивая шеи, старались получше разглядеть ту, что оказалась ценнее положения при дворе, занять которое мечтали многие…

Тир на мгновение замерла в дверях, потом, горделиво вскинув голову, двинулась вперед. Эристор почувствовал рядом с собой движение и обернулся. Ангрод качнулся вперед и вдруг стремительно пошел навстречу невесте. Нервный шепоток пробежал по залу. Неужели все повторяется сначала? Патринэль даже приподнялась со своего места, чтобы лучше видеть позор своей соперницы.

«Говорят, эта сука посмела вступить в поединок с самим Ангродом, вместо того чтобы склониться перед ним, — Патринэль пожала плечами, отвечая своим мыслям. — Короли обидчивы и мстительны. Они не прощают подобного».

Ангрод остановился перед замершей невестой и, встретив ее твердый взгляд, насупился, но потом глаза короля наткнулись на ее руки, которые та сцепила перед собой — тонкие длинные пальцы, унизанные перстнями, дрожали, выдавая ее внутреннее волнение, которому Тир не позволяла отразиться на лице.

И тогда Ангрод, не зря прозванный Завоевателем, понял, что испытывает к этой молодой воинственной чужестранке из вражеского племени редкое чувство. Он уважал ее.

Король подал Тир руку, и она, помедлив мгновение, приняла ее. Ангрод сжал ледяную ладонь и медленно двинулся по проходу к кругу из омелы и замершему рядом с ним шаману, где легонько подтолкнул невесту в центр ритуального пространства — к взволнованному почти до слез жениху.

— Начинайте, — Ангрод, не посмевший переступить круг омелы, который уже неярко светился, напитанный магией, отошел и опустился в приготовленное для него кресло, установленное в общем ряду гостей.

Куиниэ, незаметно смахивая набегавшие слезы, нежно прижалась к плечу мужа, а он быстро чмокнул ее в нос:

— Ты счастлива?

— О Кэлибор! — выдохнула она.

— Теперь нам придется уехать. В замке Дома Красного дуба появилась новая хозяйка…

Куиниэ лишь пожала плечами:

— Твой дедушка слишком стар и нездоров, чтобы жить в одиночестве.

Кэлибор тихонько рассмеялся, крепче прижимая к себе жену.

Тир, как сквозь туман, слышала пение шамана и дробный звук его бубна. Магия прокатывалась через нее, на какие-то секунды уходя прочь — перез переплетенные пальцы рук перетекая в Эристора, а после возвращаясь обратно, чтобы затопив мгновеным пониманием близкого счастья, вновь ускользнуть.

Ангрод со своего места зачарованно наблюдал, как изменилось лицо молодой северной эльфийки. Куда подевалась суровая, собранная, даже жестокая воительница, чьи глаза были холоднее стали, что сверкала в ее руках. Теперь перед ним была мягкая, исполненная любви и нежности женщина. Вот она поднялась на цыпочки и поцеловала супруга — так, будто они были одни в огромном святилище. Руки, взметнувшись, обвились вокруг шеи Эристора…

Внезапно глаза Ангрода засияли, а губы изогнулись в веселой усмешке — рукав подвенечного платья сполз, и внимательному взгляду короля открылась рукоять стального стилета, привычно покоившегося в кожаном чехле на предплечье новоиспеченной супруги главы Дома Красного Дуба Эристора Дориата…