Диана Соул - Не все леди хотят замуж. Игра Шарлотты [publisher: ИДДК]

– Опасные рассуждения перед подданной другой страны… Я ведь могу сделать из этого свои выводы.

– Например, какие?

– Пожалуй, оставлю их при себе, – спустя паузу ответила я, думая о том, что по логике Себастьяна весьма выгодно иметь в стране запасного наследника и при этом держать его в состоянии инвалида.

На престол притязаний не имеет, но в случае, например, случайной смерти кронпринца – займет.

В таком свете я бы даже не удивилась, что от Роберта специально утаивают магов и лекарей, способных помочь. Шутка ли, почти двадцать лет колесить по миру и искать целителей и не найти ни одного. Понимаю, маги – редкость, но все же… при деньгах и возможностях королевской семьи – это было странно. Неужели никто не смог помочь?

– Вот и пришли, миледи. – Себастьян остановился напротив одной из стен, на вид ничем не отличающейся от других. – Ваша комната.

– Как вы это определили? – поинтересовалась я. – Тут даже нет никаких пометок.

– Королевский секрет, – загадочно прошептал мужчина. – Когда-нибудь расскажу вам на ушко, лежа в одной постели, когда уверюсь, что вы от меня никуда не сбежите.

Тревожный колокольчик зазвенел на уровне интуиции. Сбежать от кронпринца, конечно, хотелось, но то, что пряталось за словами будущего короля, носило явно более радикальный характер, чем просто дележ постели…

– И все же, что вам от меня нужно, ваше высочество? – прямо спросила я.

– Я уже говорил: наследник.

– Бастард, – поправила я.

– История знавала немало случаев, когда бастарды занимали престол. Почему бы и не еще раз? – Он взял меня за руку и подвел к нужной стене, готовясь отправить в комнату. – Так что вы подумайте, Шарлотта. Я, можно сказать, откровенен с вами, как никто в вашей жизни. Ни как король, ни как мать, ни как отец…

Последнее больно резануло слух, так больно, что я обернулась:

– О чем вы? При чем тут мой отец?

– Вы же умная, талантливая. Догадайтесь сами, не зря же вы такая особенная. – Голос принца прозвучал так преступно близко, что я буквально окаменела, слушая его. – А сейчас спокойной ночи, графиня.

Казалось, эти слова еще продолжали звучать в моих ушах, когда я оказалась в своей спальне. Обернулась, чтобы увидеть наглое лицо Себастьяна, но позади была лишь стена с гобеленом.

Всю ночь я думала о словах кронпринца. Он мне намекал, но на что? К чему были те слова про отца, мать, короля?

Поблизости даже не было тех, с кем я могла бы посоветоваться.

Сон сморил меня лишь под утро, и то когда под бок лег кот. Вначале хотела прогнать его, но потом передумала. Кардинал был теплым, удивительно ласковым и тихо мурчал от поглаживаний, навевая сновидения.

Когда я проснулась утром, не отправляясь завтракать, села за стол и составила письмо матери.

Я все же вычленила в словах принца кое-что важное. Он намекал на мою особенность, на что-то, что отличало от других девушек и женщин в плане наследственности – иначе зачем ему наследник именно от меня.

Конечно, можно было бы гордо заявить, что я, самая красивая и милая из всех, вскружила голову самому кронпринцу, но… Льстить себе нужно скромно, имея голову на плечах и реальное восприятие действительности. Красоток и кроме меня хватало.

Выделяло из ряда других особ женского пола меня всегда другое – отношение отца. Он не видел во мне просто девочку, он воспитывал меня как преемницу. Матери это никогда не нравилось, но ее никто и не слушал…

Вот только было это тоже не всегда. Свое раннее детство я помнила смутно.

В памяти почему-то всплывал загородный домик у озера, где мать проводила большинство времени. Как и положено в знатных семьях, она не докучала мужу своим обществом, пока отец занимался важными мужскими делами в столице. В тот период ему и до меня не было особого дела. Впрочем, разве это удивительно: мне ведь было всего ничего.

Все переменилось, когда мне исполнилось шесть. Отец приехал навестить нас, и, кажется, я напросилась, чтобы он покатал меня на лодке. Помню, он не очень хотел, смотрел как-то странно, но я уговорила. А потом так радовалась, что умудрилась даже в воду свалиться. Лодка в тот момент была на середине озера, и, пожалуй, все, что я помню о том событии – как красиво смотрелись в воде кружева детского платья. Я даже не успела наглотаться воды.

Отец лично вытащил меня и, похоже, испугался так, что тем же вечером заявил матери, что увозит меня в столицу, потому что здесь, в имении, рядом с водой опасно.

А потом он плотно занялся моим обучением. С этого, пожалуй, и началась моя “необычность” в воспитании, которое так сильно отличалось от отношения к другим девочкам из аристократических семей…

“Дорогая матушка, – начала я. – Как вы поживаете? Давно не справлялась о вашем здоровье.

Все ли в порядке? Хватает ли денежного довольствия на все нужды?

Пишу вам с весьма странным вопросом, возможно, он удивит вас или заставит усомниться в моем рассудке, однако спешу вас успокоить и заявить, что все в порядке.

По секрету спешу признаться. Тут, в Англикании, я встретила мужчину, который заинтересован в моей персоне в качестве супруги, однако его волнуют вопросы, связанные с моей наследственностью, ответить на которые способны только вы, моя дорогая маменька.

Потому интересуюсь, было ли в моем детстве что-то необычное? Какие-то болезни, о которых я не помню? Или, наоборот, – необычные таланты, которые заставляли бы задуматься о моей уникальности?

Я все вспоминаю папеньку и никак не могу понять, что же заставило его заняться таким необычным для девушки воспитанием, как мое?

Но спросить его я не могу по разумеющимся причинам, поэтому обращаюсь к вам, моя любимая маменька, как к персоне, заинтересованной во внуках даже больше моего.

С надеждой на искренность, ваша дочь Шарлотта”.

Я подула на чернила и перечитала послание еще раз, испытав укол совести за то, что даю матери ложные надежды, да еще и давлю на больную тему. Но иначе было никак. Не у короля же ответы спрашивать: почему кронпринц соседней страны жаждет получить от меня детей?

Письмо запечатала своей личной печатью, решив как можно скорее отправить его во Франциссию…

Пока это делала, вспомнила о другом послании, которое до сих пор было со мной, – от королевы советнику англикан…

Достала эту небольшую записку, перевязанную нитью и залитую сургучом. Печати не было, и все же я смотрела на эту бумагу, словно на кобру…

Королева ничего не говорила о сроках, в которые полагалось передать записку, а значит – не срочно. Собственно, потому я и не спешила отправлять послание адресату.

Меня вообще терзали сомнения: стоит ли это делать? По-хорошему, послание следовало бы вскрыть, прочесть и только потом размышлять о дальнейшем.