Елена Звездная - Я твой монстр [litres]

Потрясающий вопрос, просто слов нет.

– Да, – ехидно ответила я, – весь в вас. Что-нибудь еще?

Мой ответ Адзауро не понравился. И я не сразу поняла чем, но тут старик задумчиво произнес:

– Да, Чи красив, так красив, как некогда был я… У меня было двенадцать гейш одновременно, девочка!

А я тут при чем?!

– Искренне за вас рада, – солгала я, даже не предпринимая попытки сделать замечание учтивым.

И это оказало на Адзауро неожиданный эффект. Он вдруг сел, прямо на пол, скрестив ноги и пристально глядя на меня, а затем вкрадчиво спросил:

– Тебе нравится Ятори?

– Упаси нестабильная плазма! – Вот теперь я была совершенно искренна. – Ничем не хочу обижать вашу родину, но это явно не самое райское место в изученной Вселенной.

Адзауро странно на меня посмотрел, неожиданно подался вперед и, почти не веря, задал вопрос:

– То есть ты не желаешь стать женой Чи?

Я как сидела, так и спросила:

– А вы сейчас что курили?

Узкие глаза вновь заметно округлились, но старик промолчал.

– Слушайте, – я устало покачала головой, демонстрируя все свое отношение к этому… даже не знаю, как назвать, наезду, что ли, – возможно, я вас удивлю, но… я здесь потому, что вы меня как бы наняли.

Адзауро промолчал.

– Наняли, а не сосватали, понимаете разницу?

Все еще продолжал молчать.

О боги павших цивилизаций!

– В любом случае я не справилась, соответственно, через несколько дней прибудет моя замена, – уведомила я нанимателя.

При этих словах Адзауро полез в карман своего халата, достал новую сигару, поджег, раскурил и, затянувшись дымом, произнес:

– Говорить о будущем – смешить мышей под полом.

Как же это все бесит!

– Мою замену загримируют под меня, никто в принципе не заметит разницы. А я вернусь на Гаэру. Что-нибудь еще?

И вот тогда он произнес:

– Да. Не говори об этом Акихиро. Дверь там.

Вот такой вот милый разговор с нанимателем.

За дверью меня все так же ждала исаку Толла, хотя, как на мой взгляд, у нее явно было сотрясение мозга и ей бы сейчас полежать, а не шататься ночью по поместью, но домоправительница провела меня обратно тем же путем, пожелала доброй ночи и закрыла за мной дверь, едва я зашла к себе в комнату.

Утро началось с похмелья. Поднявшись от писка будильника, я вырубила таймер, посидела, сжимая виски ледяными пальцами, потом все как и всегда – побег через окно, пробежка между внешней и второй внутренней стенами, две бутылки воды, потому как жажда оказалась зверской, и поход в душ.

В восемь здесь подавали завтрак.

К этому моменту я должна была уже надеть традиционный наряд невесты и уложить волосы – большей частью они оставались распущенными, но наверху закалывались причудливым образом и обязательно заколкой с колокольчиками, символом моей невинности и чистоты.

После, придерживая с двух сторон, служанки провожали меня в трапезную. В смысле, пытались. Не то чтобы я была излишне брезгливой, но ходить вполне себе могла и сама, даже в уродской и безумно неудобной местной обуви.

Дальше следовало не самое приятное. Меня подводили к двери, где вместо стекла перегородки были затянуты тончайшей рисовой бумагой, мне следовало сесть на колени, склонив голову – служанки раздвигали двери, я поднималась, делала два семенящих шага, снова коленопреклонение, и только после слов: «Входи, дитя», – я могла, собственно, войти.

Бесило подобное неимоверно, но, играя роль невесты, вести себя я должна была соответственно. И все три недели я выполняла данные, крайне странные обязательства.

Все три недели…

Но не сегодня.

Так как невесте полагается, аки археологу, смотреть исключительно в землю, в смысле, на пол, то я не сразу обратила внимание, что дверь сегодня была другая. И после трех семенящих шагов, вновь поклонившись, услышала не привычное «Входи, дитя», а ледяное:

– Прекрасно выглядишь, Мари.

Я медленно подняла голову и посмотрела на Адзауро. Младший господин сидел за накрытым столом один с присущей ему вальяжно-церемонной флегматичностью, так, словно делал всем одолжение, и в целом тут каждый должен бесконечно благодарить его за это, вот только… Служанки отступили, двери закрылись за моей спиной, и теперь, походу, единственной, кто ему должен был прямо по гроб жизни, оставалась я.

– Как… спалось? – поинтересовался Адзауро.

Я встала, сложила руки на груди и молча посмотрела на наследника рода. Вероятно, зря. Потому как выглядел он, может, и небрежно-меланхолично, но вот взгляд… его взгляд откровенно вызывал панический ужас. Не то чтобы у меня, меня вообще-то мало чем можно было напугать, но так, в целом…

– Спалось шикарно, – довольно грубо ответила я. – Это вот что? – Я указала на накрытый стол.

– Завтрак, – отозвался Акихиро.

Демонстративно оглядевшись, сообщила очевидное:

– Все завтракают в другом месте, Чи.

Судя по усмешке, промелькнувшей на высокомерно злом лице, ему было прекрасно известно об этом. А вот лично мне он сообщил:

– Все – это не ты.

И, указав на стол, приказал:

– Сегодня за завтраком ты будешь прислуживать мне, Мари. Приступай.

Ох…ренеть просто.

– Мальчик, – я даже не разозлилась, я действительно офигела от его слов, – ну так просто, если ты настолько тупой, что еще не понял, – я не прислуга. Я тебе больше скажу, малыш: я и не невеста тебе.

И мне, честно говоря, даже его ответ на сказанное слышать не хотелось и реакцию на мои слова видеть не хотелось так же, я развернулась и собиралась просто уйти, когда этот психопат вдруг произнес:

– Вечером пьяница – утром лентяй.

А вот это было уже… вообще за гранью.

Я развернулась, возмущенно глядя на Акихиро. Но он усмехнулся и добавил:

– Ветер и вишневый цветок не могут быть хорошими друзьями.

М-да, целый род психов.

Ладно, хочешь так, поиграем по твоим правилам:

– Соловей – птичка певчая, – с выражением основательной многозначительности заявила я.

Адзауро-младший вопросительно изогнул бровь.

Если он надеялся меня этим смутить, то напрасно.

– Десять раз отрежь, потом не забудь выкинуть измеритель на хрен, – продолжила с самым умным выражением лица. – Прыгая в воду, запусти в нее эхолот с броду. Танцуй, пока на флайт не заработал. Завел врага, заведи и друга – чисто так, для полноты комплекта. Мне продолжать или ты уже осознал степень идиотизма происходящего?!

Он промолчал, странно глядя на меня.

И в этот момент двери распахнулись, мгновенно окутав ароматом дорогих цветочных духов, а затем раздался нежный, журчащий, безумно красивый голос:

– Мой господин, сердце замирает от счастья видеть вас!

И вчерашняя зеленоглазая гейша, окатив меня полным презрения взглядом, прошла на два шага вперед, поклонилась, опустилась на колени и, вновь поклонившись, пропела: