Лена Летняя - Награда для генерала. Книга вторая

– Когда-то я была как ты, – непривычно тихо сообщила она. – Невинная девица, ждавшая любви и мечтавшая о светлом будущем, верившая, что у нее все впереди. А потом на наши земли пришел Магистрат. Нет, меня не отобрали для коллекции, все было куда прозаичнее. Я приглянулась полковнику Роверу, и он забрал меня в качестве наложницы.

Громкое позвякивание снова прервало рассказ: это рука Холт дрогнула, и чашка подпрыгнула на блюдце. От греха подальше она поставила их на стол и сцепила руки в замок перед собой.

– Только мне не повезло так, как тебе. Полковник Ровер не обладал и десятой частью благородства Шелтера. Он был давно женат, его супруга успела состариться и растолстеть, а вполне вероятно еще до того потерять интерес к нему как к мужчине. Поэтому, как только у него появилась возможность, он стал привозить себе наложниц. Молоденьких и по возможности невинных. Кто бы мне объяснил, почему для таких, как он, это столь важно? Я была у него не первой и не последней. Первую неделю своего отпуска он развлекался со мной сам. Ему нравилось, когда я кричала, плакала или умоляла не трогать меня. Его это только больше заводило. А когда я потеряла для него свежесть и новизну, он стал иногда приглашать приятелей, и они развлекались со мной уже втроем или вчетвером. У них так принято, понимаешь? Делиться. Когда я перестала плакать, кричать и сопротивляться, ему стало немного скучно, и он нашел несколько новых способов вызвать у меня нужную реакцию. Особенно ему нравилось бить меня плетью и прижигать сигаретой.

Я шумно втянула в себя воздух, когда поняла, что уже несколько секунд не дышу, и тут же испуганно зажала себе рот рукой. Но госпожа Холт не обратила на меня внимания. Теперь она смотрела только на свои сцепленные в замок руки.

– Я мечтала только об одном – умереть. Но у богов на меня были другие планы. Как и следовало ожидать, в конце концов я забеременела. Уж не знаю, от которого из них. Полковник Ровер не стал разоряться на мага, врача или зелье. Он просто избил меня. Сам. Ребенка я потеряла. Но зато и полковник окончательно потерял ко мне интерес. Он собирался продать меня в бордель, как только я снова стану выглядеть по-человечески. А пока я прислуживала у него дома, когда снова смогла ходить. Честно говоря, в тот момент мне было уже все равно, что будет со мной дальше. Я ни на что не надеялась и ничего не ждала от жизни. Пока среди гостей Ровера не появился майор Шелтер. Молодой, но делающий стремительную карьеру офицер. Я слышала, как полковник шептался о нем с другим своим приятелем. Объяснял ему, что, хотя Шелтер и сомнительного происхождения, у него явно есть высокопоставленный покровитель. Или покровительница. Поэтому с ним надо дружить.

Она снова замолчала, вздохнула, облизала пересохшие губы. Сцепленные пальцы заметно расслабились, на лице даже появилась улыбка.

– Оллин увидел меня случайно, потому что мне не позволялось выходить к гостям в том виде, в котором я была. Мы столкнулись в коридоре. Я и не думала, что он обратил на меня внимание. Но потом остальные гости разошлись, а полковник неожиданно позвал меня к себе. Точнее, к ним. Как оказалось, чтобы показать Оллину. И тот вдруг сказал, что я ему гожусь. Из их разговора я поняла, что он попросил Ровера продать меня. Сказал, что проще один раз купить рабыню, чем нанимать служанку и платить дорогим шлюхам. А дешевыми он якобы брезгует. Еще и скидку у него выпросил, – с усмешкой добавила она. – За использованный и попорченный товар. В тот же день я отправилась к нему домой. Ровер, конечно, не отказал, тем более я уже все равно для него свое отслужила, а кому продавать – какая разница?

Ей снова пришлось прерваться, потому что мимо террасы, на которой мы сидели, прошла пара солдат. Они даже не посмотрели на нас, но разговор бы услышали, поэтому госпожа Холт дождалась, пока они скроются из вида. Только после этого продолжила:

– Первое время меня не смущало, что он не проявляет ко мне интерес. Мужской интерес, я имею в виду. Потому что в остальном он очень даже мной интересовался: заставлял есть, спрашивал, что мне нужно из вещей, объясняя это тем, что никогда раньше не отвечал за женщину и понятия не имеет о наших потребностях. Мне это казалось непривычным, но к тому времени я уже ничему не сопротивлялась. И уж тем более не стала сопротивляться заботе. Кормит ведь и одевает, а не бьет. Но когда мои синяки окончательно сошли, а он продолжал давать мне только поручения по хозяйству, мне стало не по себе. В конце концов я спросила прямо. Помню, как раз накрыла ему ужин и замешкалась, а он спросил, в чем дело. И я выпалила: «Пора ли мне уже являться в вашу спальню, господин Шелтер?» А он так посмотрел на меня… Как будто удивленно, знаешь? И спрашивает: «А ты хочешь со мной спать, Арра?» Я, наверное, просто от неожиданности ответила честно, что не хочу. И он сказал: «Тогда считаю вопрос исчерпанным. Лучше поужинай со мной, а то одному сидеть скучно».

Я удивленно моргнула. Честно говоря, когда она начала свой рассказ, я только убедилась в характеристике, которую еще в самом начале дала Мария. «Постель и постелет, и согреет». Но сейчас выходило, что второе было… несправедливо?

– То есть вы с ним никогда?.. – последние слова отказались произноситься, но госпоже Холт они были не нужны.

Она снова подняла на меня взгляд и улыбнулась.

– Что? Спала с ним? Нет, никогда. Я вообще больше никогда не была близка с мужчиной. Но это такая же тайна, как и то, что он не спит с тобой. Наверное, не все офицеры варнайской армии столь же жестоки и извращены, как полковник Ровер, далеко не все даже привозят себе наложниц, кому-то вполне хватает жен и любовниц. Но на холостого мужчину, купившего себе наложницу и ни разу не использовавшего, даже они посмотрят косо. Я говорю об этом только тебе. Остальные уверены, что когда-то я была его постельной игрушкой и оказалась достаточно хороша, поэтому теперь он обращается со мной, как со свободной, назначил экономкой, то есть поставил выше других слуг. В качестве… жеста особого расположения, скажем так.

– А почему вы решили рассказать правду мне? – задалась вопросом я и сделала это сразу вслух. Очень уж неожиданными оказались ее признания.

– Чтобы ты понимала, – в голосе Холт вновь прорезались холодные нотки. – Понимала разницу между Шелтером и другими варнайскими офицерами. Понимала, что на самом деле значит быть наложницей. И понимала, насколько это не похоже на то, что происходит между тобой и Оллином.

Я не выдержала ее взгляд, смутилась и опустила глаза.

– Он вам что, все рассказывает?

– Не все, но многое, – ее тон снова смягчился. – Знаешь, за эти годы он стал мне почти как брат. У него нет семьи, кроме меня и полковника Лингора. Я наблюдала за ним восемь лет и могу с уверенностью сказать: до тебя в его жизни не было женщины, к которой его так неудержимо влекло бы, которую он так страстно желал и которую при этом так боялся. Боялся обидеть или сломать. Я говорю тебе это все, потому что мне было больно видеть его оба последних раза, когда он уезжал отсюда. Если бы не он, меня бы давно не было в живых. Я сгнила бы в каком-нибудь борделе или наложила на себя руки, но он спас меня. Не смог вернуть мне свободу, но сделал все, чтобы я больше не чувствовала себя рабыней. Он ничего не попросил взамен, но я на все ради него готова: убью или умру, если будет нужно. Но в случае с тобой я могу только рассказать тебе о нас, чтобы ты поняла, какой он. И перестала отталкивать его. У него очень трудный путь. И ты очень нужна ему. Он не станет просить. Не станет осыпать признаниями, чтобы убедить. Не станет заставлять. Но если ты доверишься ему, то будешь очень счастлива. Потому что в нем много нерастраченной любви, задавленной обстоятельствами. Такой, знаешь, не показной, а настоящей. Он не станет целовать землю, по которой ты ходила, но сделает все, чтобы ты никогда ни в чем не нуждалась. Найдет способ защитить тебя и твоих детей даже из могилы. Он ведь его уже нашел. Не требуй от него невозможного. С чем-то всегда приходится мириться. Не всем достается вся сказка. Но маленький кусочек счастья – это лучше, чем ничего. Поверь, уж я-то знаю.