Марина Эльденберт - Заклятые супруги. Темный рассвет [publisher: SelfPub]

После той ужасной снисходительности, после всего, что он нам тогда наговорил, Анри приглашал Винсента в свой дом. Сам.

Невероятный мужчина.

– Надеюсь, ты не будешь против?

Буду против?! Нет, нет, конечно же нет!

Прильнула губами к губам, теряясь в сиюминутной нежности. Растворяясь в ней без остатка. Глядя в родные ореховые глаза, кивнула.

– Спасибо, – прошептала на выдохе. – Надеюсь, он согласится.

– Как вы вообще додумались туда пойти? Одна! – Сдвинутые брови Винсента и суровые складки у губ говорили о том, что он еле сдерживается.

Глаза брата привычно метали молнии, в воздухе ощутимо пахло грозой. Хотя возможно, грозой пахло из распахнутых настежь окон: весна пришла в Лавуа и обосновалась на правах хозяйки. Приодела деревья в наряды, развернула ковры трав, украсила их цветами и согрела солнцем. Кажется, это был первый пасмурный день за месяц – то ли по случаю приезда брата, то ли природа решила напомнить мне об Энгерии и о том, как безумно я любила дождь.

Любила, или все еще люблю?

– Со мной был муж.

– Ваш муж был в плену!

– Но он меня спас.

– Дура!

Прежде чем я успела оскорбиться до глубины души, Винсент шагнул ко мне и порывисто обнял. Запах мяты и табака, который я уже почти успела забыть, заставил меня сначала рвануться назад, а потом сильнее прижаться к брату. Идея рассказать ему все принадлежала Анри. Муж говорил, что семья начинается с доверия, но я была не уверена, что это доверие не выйдет нам боком. Зная Винсента, предугадать его реакцию невозможно. Вот только сейчас он прижимал меня к себе, и, кажется, не собирался за волосы тащить в экипаж.

– А если бы мы вас потеряли? – сбивчиво прошептал он, не выпуская меня из объятий. – Мало мне одной, которая постоянно выкидывает номера…

Я завозилась в его руках.

– Это вы про Луизу что ли?

– Про Луизу, – ворчливо отозвался брат.

Сейчас я была рада небольшой передышке: ему явно нужно переварить сказанное, да и мне тоже – справиться с охватившими меня чувствами.

– Знаете, чего она хочет теперь?

Я слегка отодвинулась, чтобы заглянуть ему в глаза. В темные, совсем как мои, разве что без черного ободка вокруг радужки. Сейчас в них медленно остывали угли – значит, обошлось.

– Чего же?

– Теперь она хочет театр. Свой.

Я фыркнула.

– Ну так подарите ей. Вы же можете.

Винсент посмотрел так, словно я сказала несусветную чушь.

– Вы знаете, что у меня вот-вот появится наследник?

– Знаю. Но еще я знаю Луизу. На вашем месте я бы радовалась, что она не захотела на сцену. Прямо сейчас.

Брови брата страдальчески изогнулись: видимо, такая мысль тоже приходила ему в голову. Если честно, я была удивлена, что такой разговор у них зашел недавно. Много лет назад Луиза сбежала от незавидной участи тени моего брата, долгие годы сама пробивала себе дорогу в жизни и всерьез увлеклась театром. Ее роли стали ее жизнью до той минуты, пока она не примерила самую искреннюю: любимой и любящей женщины. Вот только вряд ли Луиза так просто забудет обо всем, чему посвятила столько лет. Если запереть ее в Мортенхэйме, этот огненный цветочек просто зачахнет. Не спасет даже сильное чувство к моему невозможному брату и материнство.

– Винсент, я серьезно. Ей нужно заниматься чем-то таким… возможно, не сейчас, а когда ваш ребенок немного подрастет.

Мне, например, нравится заниматься Равьенн. За последний месяц я наведывалась туда каждую неделю и отмечала весьма положительные перемены, которые произошли в приюте. Ремонт там подходит к концу, классные комнаты больше не напоминают угрюмые казематы, а форма воспитанниц стала гораздо более удобной и яркой. Теперь девочки не стесняются быть красивыми, улыбки на их лицах появляются гораздо чаще. Его величество не против, что я займусь другими школами Эльгера, а муж не против таких вложений.

Он гораздо больше ворчит из-за того, что я постоянно трясусь в экипажах, но мне все равно не сидится на месте. Тем более что пока он был занят в Ольвиже, мне все равно особо нечего было делать. Малыш ведет себя спокойно, разве что иногда пытается побаловаться силой, но с этим я уже научилась справляться. К Софи вернулась гувернантка, мадемуазель Маран, которая тоже не против переехать с нами в столицу.

– Гм.

– Вы сами прекрасно это знаете. Предложите ей написать пьесу… ну, или еще что-нибудь. Она увлечена романами Миллес Даскер, пусть напишет сценарий или поставит спектакль.

Вот теперь брови брата подскочили до самых волос, а потом снова сошлись на переносице.

– В кого вы предлагаете превратить мою жену? Луиза счастлива, у нее и у наших детей будет все самое лучшее. Все, чего они только пожелают, по первой просьбе. Работать для этого ей не придется, да я и не позволю.

– Посадите ее под замок и запрете в спальне?

– Тереза! Где вы нахватались этого вольнодумия?

– В Маэлонии, – задумалась и добавила. – Хотя и в Вэлее тоже.

Винсент покачал головой.

– К тому же… Женщина – постановщик? Или сценарист?! Не смешите меня.

– Миллес Даскер совершенно не смущает, что она женщина, а ее романами зачитываются многие. Я предлагаю вам подумать о том, чего хочет ваша жена. А не над границами, которое нам диктует энгерийское общество. Как по мне, так она от много отказалась, чтобы быть рядом с вами. Теперь самое время вам пойти на уступки.

От неожиданности Винсент выпустил меня из объятий и сейчас смотрел так, словно не узнавал. Он даже переносицу потер, опустил глаза, а потом только хмыкнул.

– Поразительно.

– Что именно? – Я подавила желание упереть руки в бока, как Лорена.

– Все это время она только и делала, что защищала вас и вашего мужа. А теперь вы защищаете ее. Напоминает какой-то сговор. Или…

Винсент пристально на меня посмотрел.

– Это просто маневр, чтобы увести тему от разговора про ваше будущее?

Ветерок поднялся нешуточный, потемнело знатно. Я даже подумала, не прикрыть ли окно, но решила, что будет слишком душно.

– Кстати, о будущем, – показала брату обручальное кольцо, сияющее на моем пальце. – Осенью мы обвенчаемся.

Свадьба была нашим с Анри общим решением. Приготовления к ней шли одновременно с приготовлениями к появлению на свет нашего малыша. Обществу гораздо проще принять людей, обрученных законами земными и небесными, нежели чем какими-то древними магическими закорючками. Лично для меня дороже этих магических закорючек нет ничего – ведь именно они впервые и навсегда обвенчали нас в головокружительном аромате сирени. Если честно, мне совершенно без разницы, что о нас скажут или подумают, но теперь мы в ответе не только за нас, но и за детей. Хочу, чтобы у Софи и Кристофа все было замечательно. Правда, Анри уверен, что это будет Кристина, а я думаю, что родится мальчик.