Анна Бобылева - Наследство Катарины. Книга 4. Крылатый демон. Часть 1

Радостно подпрыгивая на ходу, Катарина усаживала гостей. Одиночество убежало в свою конуру и теперь не высунет носа. Ленц болтал, рассказывая о жизни в Цюрихе, и учёбе, которую ненавидел. Вета тактично молчала, медленно пережевывая еду. Катарина слушала брата в пол уха, его мать притягивала внимание. Печаль, сквозившая от женщины, не укрылась от пытливой особы. Оно и понятно, ведь она потеряла супруга. Катарина видела в ней себя, понимала боль. Как ни странно больше не хотелось, чтобы они с отцом разошлись, даже наоборот. Ленц отчаялся переключить на себя внимание именинницы, схватил бокал, запрыгнул на стул и стал петь: «С днём рождения тебя!» Приём сработал, женщины рассмеялись с умилением на лицах. Они переместились в бархатный зал, ещё один графин вина появился на столике из ниоткуда. Вета отпрянула. Она все ещё забывалась, что находится в необычном доме, за годы нормальной жизни отвыкла от магического.

— Ты слышала что-то о нем? — спросил Ленц, хмурясь.

— Нет, — отпивала она из бокала, — Стив не общается со мной, сам знаешь после чего. Больше спросить не у кого. Он даже от Регины держит все в секрете.

— Ты могла бы применить дар и посмотреть…, — начал он.

— Нет! — резкость заставила содрогнуться. — Прости, — также быстро как вспылила, успокоилась. — Я не хочу. Слишком тяжело. Последний месяц не был насыщен событиями, и я сходила с ума от мыслей о них обоих. — Катарина поздно спохватилась, слова были сказаны. Вета хлопала ресницами, даже не слушая, и осушая бокал за бокалом.

— Ждёшь волка? — спросил он участливо.

— Я уже не знаю, что думать. Прошло достаточно времени, а он не возвращается. Похоже, миссия затянулась, — в замутнённом рассудке зажглась идея, но она не выдала этого эмоциями, оставляя на потом.

— Что если он…, — Ленц намерено сделал паузу.

— Нет, я бы узнала. Поверь мне.

Ленц обнял перед сном, ещё раз поздравляя с восемнадцатилетием, и игриво улыбаясь. Затем поцеловал мать и отправился отдыхать в свою комнату. Вета поперхнулась вином и закашлялась. Она подоспела на помощь, постучав по спине, а потом облокотилась о спинку дивана.

— Спасибо, — тихо сказала Вета голосом, изменившимся от вина.

— Не за что. Кхм. Ты прости за всё, ладно? Я вела себя, как дитя, ревновала к отцу, — робко заглядывала собеседнице в глаза.

— Знаю. И ты меня прости. Я ведь тоже хороша! Была эгоисткой! Всё для меня! Мир вертелся вокруг меня! Лгала ему всю жизнь! Я и сама себя не простила! — сорвалась она вдруг на крик, а затем затихла и расплакалась.

Катарина обняла женщину, которую совсем недавно не жаловала: за связь с колдуном, за то, что живет с её отцом, за то, что запрещала видеться с Ленцем. Только сейчас поняла, что напрасно видела в ней врага. А еще разделяла её боль, ведь и сама потеряла любимого из-за предательства. Она тоже заплакала, утыкаясь в пухлую шею. Эмоции высвободились и исчезли, стало легче. Они отстранились и рассмеялись, утирая слёзы.

— Дай ему время. Он очень тебя любит, — подытожила она.

— А мой сын любит тебя, — Катарина раскраснелась, как рак. — Он не мог оставить меня одну, но я видела, как ежедневно грустит и порывается поехать. Ты стала ему настоящим другом. Он рассказал, как спасла его от Неиса. Я всегда буду в долгу перед тобой, Кэти. Спасибо тебе большое, — взяла за руку и сжала, она кивнула.

Женщины устали и отправились спать. По пути смеялись, хихикали. Дом тоже находился в приподнятом настроении. Молодая Чера скользила, вальсируя по коридору. Вета не боялась, повторяя движение проекции, а после скрылась за дверью спальни, послав воздушный поцелуй и рассмеявшись. Катарина осталась одна и выглянула в окно. Луна зависла на небе, яркая, но земная, далёкая. Ее лицо улыбалось, как и она сама.

— Пожалуй, это лучшее день рождения из всех, — сказала, в душе сокрушаясь, что Бинара нет рядом. Часто возвращалась мыслями к нему, безмерно скучая. Может, это было последствие связи, может, реальные чувства. Не понимала разницы. Отсутствие отца не цепляло так сильно, он и так не присутствовал на празднике много лет. В этом плане ничего не изменилось. По друзьям тоже очень скучала, но одна мысль о волке заставляла сердце нещадно ныть. «Когда это я успела так сильно влюбиться в него?». Никогда не была любвеобильной натурой и держала чувства, и эмоции на коротком поводке. Изменилась во многом, и события завершающегося года утверждали обратное. Быстротечно несло по течению, и она сметала всё на своём на пути, разбивая лодку вдребезги. Сейчас казалось, будто лодка идёт ко дну. «Дыру таких масштабов не залатаешь». Размышления прервал шорох на крыльце, третья ступень неизменно скрипнула. Прислушалась, скрип повторился. По-тихому спустилась. Не доходя до двери, ощутила его энергетику, которую не с чем бы, ни перепутала. Отворила дверь. На пороге лежала маленькая коробочка, обёрнутая в цветную бумагу. Слёзы навернулись на глаза, не дала им пролиться. Искала глазами кота, или волка, или его человеческое обличие, но тщетно. Взяла подарок, и захлопнула дверь.

Каминный зал ожидал. Огонь вспыхнул, как только вошла в комнату. Мягкое кресло объяло расслабляя. Утерев тыльной стороной ладони слёзы, сорвала бумагу. Золотая вещица блеснула в свете камина. Катарина провела пальцами по маленькому лисёнку на крышке, выполненному золотым тиснением белого цвета, и знаку бесконечности, изображенному рядом. Та самая шкатулка, в которой её предок Люций хранил долгие годы кольцо тьмы. Это была ценная, фамильная вещь. Мартин знал, как угодить, и до сих пор делал это. Она закрыла рот ладонью и зарыдала, подавляя всхлипы. Даже сейчас не могла понять, почему так поступила с ним, ведь очень сильно любила. Грешить на соединение было бы глупо. Оно не влияло на чувства, иначе давно бы исправила это заклинанием. Повертела шкатулку в руках ещё немного, открыла. Внутри лежала записка. Руки тряслись, когда доставала. Надпись гласила: «С Днём Рождения Кэти. Не грусти, тебе это не к лицу». Невольно улыбнулась и поняла, что он приглядывает за ней. Ну, или наблюдал незаметно. Стало тепло. Не от камина, а от записки. Как будто ощутила родные объятия. Она открыла тайник, достала кольцо и собиралась вернуть его в шкатулку, где оно покоилось когда-то. Как вдруг услышала шёпот. Вначале он был еле различим. Потом стал отчётливее. Звук исходил от перстня, а точнее от самого камня: тёмного, бардового, насыщенного цвета. Не могла припомнить, когда камень успел стать таким, ведь раньше он был мутно-белым и горел алым свечением, когда использовался. От её кольца его отличала только оправа, выполненная из другого вида золота — белого. Слова было не разобрать, звук сливался в общую массу. Положила перстень в шкатулку и захлопнула. Прекратилось. «Однако здравствуйте», — пронеслось в голове. Убрала шкатулку в тайник и запечатала заклинанием.

Читать дальше