Ирина Успенская - Разрушитель

– Твою мать... – только и смог сказать Алан, когда толпа хлынула к карете.

Но уже спешивались воины крепости, выстраиваясь цепью и не давая людям приблизиться.

– Ой, я забыла! – воскликнула Эвелин и полезла в маленькую тряпичную сумочку. Она достала кипу цветных лент и быстро приколола каждому на грудь. Алану досталась синяя. – Вот теперь можно идти. Брат мой, прошу вас сопровождать меня в храм, – церемониально произнесла юная маркиза, подавая Туру руку. Тот серьезно кивнул. – Ворон, а где твоя ленточка?

Телохранитель пожал плечами и моментально был награжден желтой лентой, Эвелин оглянулась, явно разыскивая взглядом Лиса, но тот стоял возле Алвиса, рядом с главным храмовником герцогства – братом Чехом, и их сутаны уже украшали символы праздника.

– День Тарании Воительницы самый почитаемый в народе,– пояснил Ворон. – Вам надо сказать людям несколько слов.

Алан вздохнул и первым выскочил из кареты, радостно улыбнулся и помахал восторженно орущей толпе. Затем повернулся и подал руку Валии, с другой стороны кареты раздался громкий голос Турена. Виктория слегка напряглась, зная, что сын, когда нервничает, начинает глотать слова, и тогда его речь очень сложно понять. Но Тур справился, он специально не произносил слов с не выговариваемыми для него звуками.

– Гуляйте, люди! Пейте вино, любите, а случись нападение – встаньте под знамена духа войны!

– С праздником, люди! – раздался звонкий и радостный голосок Эвелин. – И пусть Тарания бережет нас в бою и в мире!

Карета отъехала, и возбужденная, счастливая Эвелин буквально притащила улыбающегося Турена. Алан даже залюбовался девушкой. Красавица. Хоть сейчас на обложку журнала мод. Рядом с ней наряд Валии смотрелся еще ущербнее и это бесило.

– Кир Алан! – громкий голос брата Чеха перекричал гудящую толпу. Алан предложил Валии руку.

– Хотя вам, кирена, больше подойдет другая компания, – не удержался он, когда они проходили мимо выстроившихся у стен храма нищих.

Валия сильнее сжала губы, ее глаза блеснули, но она промолчала. Это ее молчание отчего-то жутко злило.

– Скажите, кирена, вы специально устроили этот демарш, чтобы показать свое бедственное положение в Белой крепости? И выставить меня жлобом и самодуром?

Виктория так и не выучила за это время местных ругательств, пришлось использовать русский, но Алан даже не обратил на это внимания, так его разозлила холодность бывшей герцогини.

Женщина вскинула на него глаза, посмотрела прямо и открыто.

– Я не совсем вас поняла, герцог. И отстаньте от моей одежды! Что есть, то и ношу!

– А попросить меня вы не могли, или это уронит вашу честь?

– Вам и помимо этого хватает забот, я не хочу быть обязанной больше необходимого, – она улыбнулась и кивнула кому-то в толпе.

– Вам не кажется, что это глупо? – Алан увидел среди купцов толстяка Левиса и махнул ему, приглашая присоединиться.

– Глупо просить у человека, общение с которым сводится к «Добрый день, кирена», «Как дела, кирена?», «До свидания, кирена»? У человека, который меня не замечает? – Валия чуть повысила голос, но быстро взяла себя в руки. – Да я лучше у... у храмовников попрошу!

– Вот прямо сейчас и просите. В храм как раз к празднику после покойников одежду свезли, чтобы раздать нищим, – прошипел Алан, с улыбкой подводя Валию к брату Чеху.

Ксен стоял на ступенях храма, сложив руки на груди и чуть прищурившись. Алан знал, что брат Чех близорук, но смотрит внимательно, цепко, иронично. Только вот взгляд светло-карих глаз все же заставляет нервничать. Смотрит, гад, так, будто все знает. Ксен улыбнулся и осенил всех знаком Ирия.

– Скажете своим подданным несколько слов?

– Скоро закончится сезон холодов, и нас ожидает много работы. А пока отдыхайте, веселитесь и не о чем не беспокойтесь! За вас побеспокоюсь я! – проорал Алан.

Толпа радостно закричала. Герцог увидел, как со ступеней спустились послушники и молодые ксены с корзинами.

– Скромные дары от Храма во славу Вадия, покровителя духа Тарании, – пояснил брат Чех. – Сир, прошу вас. Вы впервые у нас в гостях, и до взывания я бы хотел показать вам храм.

Ксен указал рукой на распахнутые двери и сам пошел впереди. Двигался он нечеловечески ловко и грациозно. Алан шел следом, чувствуя спиной недовольный взгляд Алвиса. Интересно... То, что эти двое не любят друг друга, он заметил еще в первый момент своего знакомства с братом Чехом. Какие выгоды это может сулить в борьбе с храмовниками?

– Брат Алвис, проводите кирену и детей на их места, – попросил глава храма тоном, не терпящим возражений. – А я покажу владетелю библиотеку.

– Взывания следовало начать еще полрыски назад, – холодно произнес Алвис, предлагая Валии руку.

– Братья меня простят.

Храм заполнялся людьми, и Виктория с тоской подумала, что ей сейчас хочется быть на пристани, куда должен пришвартоваться «Шустрик». Задерживаться она не планировала. Они прошли через круглый зал в небольшой кабинет, заставленный массивными темными шкафами. В углу стояла большая жаровня, полная раскаленных углей. Моментально нахлынули неприятные воспоминания и зачесалось невидимое тавро на запястье.

– Присаживайтесь, – кивнул брат Чех на мягкий стул и сам сел напротив. – Вы не хотите исповедоваться?

– Нет.

– Мой друг, брат Турид, писал, что вы старательно избегаете исповеди. Отчего?

– Мне не нужны посредники для общения с богом, – Алан распахнул плащ, в кабинете было тепло. – Если мне нужно в чем-то покаяться или о чем-то попросить, я обращаюсь к богу напрямую.

– И он вам отвечает? – совершенно серьезно поинтересовался ксен, глядя на герцога внимательно и пытливо.

– Оба. Даже являются иногда. А вот Отец Небесный пока игнорирует, – иронично ответил герцог. – О чем ты хотел поговорить?

Алан дал понять, что больше не намерен обсуждать эту тему.

– Кир Алан, кто будет править Храмом на землях Игушетии?

– Ты.

– Это ваше решение? Или...

– Брат Чех, ты хочешь знать, кто стоит за мной? – Ксен кивнул. – Никто. И иногда меня это сильно огорчает. Учителя пока не вмешиваются в мои дела, и я надеюсь, так будет и дальше.

– А Длань?

– Он мой верный враг.

– Я так и думал.

Взывающий плавно поднялся со стула и подошел к секретеру, вытащил из-под рясы ключ на длинной тесьме, открыл верхний ящик и, пошуршав в нем несколько секунд, достал скрученный пергамент, перевязанный синей лентой. Он протянул свиток герцогу.

– Здесь записаны мои мысли по нынешнему положению дел в Храме и предложения по изменению ситуации.

– Это очень интересно, – Алан спрятал записи во внутренний карман плаща. – Я обязательно ознакомлюсь с ними, и мы еще раз встретимся.

– Вы понимаете, что этими записями я обеспечу себе опалу у Наместника? – слегка улыбнулся брат Чех, но карие глаза смотрели холодно.