Ирина Успенская - Разрушитель

Послышались недовольные голоса, но Алан лишь поднял руку, призывая к тишине.

– В связи с убийством Наместника, напряжением в обществе и Храме и заговоре против короны я единоличной властью, данной мне богами и народом Галендаса, во избежание кровопролития и раскола принял тяжелое решение. Храм давно нуждается в переменах, и начнем мы с объединения власти.

– Хотите сказать, что какой-то самозванец станет править Храмом? – скривил губы высокий седой мужчина в ярко-желтом одеянии.

– Приближенный к Ирию, – шепнул Ворон.

– Иверт, арестовать, – бросил Алан.

Команда была исполнена молниеносно, никто не успел отреагировать, как бесчувственное тело потащили на выход под возмущенные выкрики и угрозы.

– Молчать! – гаркнул Алан.

«Поорать? Умею, практикую, люблю», – нервно подумал он про себя, ощущая липкий неприятный ком в желудке.

– Для тех, кто слеп и глух, повторю один раз. – Алан указал на свою голову. – Трон мой по праву рождения. Любого, кто попробует высказаться против, ждет суд по закону военного времени. Наместника Храма отныне буду назначать я. Никакой демократии! Хватит, поиграли - и достаточно! Во что вы превратили веру? В балаган! Отец Небесный вами очень недоволен. Пока я не разберусь с теми, кто стоял за убийцей Наместника, пока мне на стол не ляжет полный список заговорщиков, править Храмом будет император. Не обсуждается!

Что тут началось! Заговорили все одновременно. Возмущение, угрозы, вопросы… Ксены принялись перебегать с места на место, что-то обсуждать, размахивая руками, споря и ругаясь, и только Длань оставался совершенно бесстрастным. Казалось, его ничего не волнует, но Алан знал, что сейчас верный враг просчитывает все возможные варианты и принимает решение, от которого будет очень многое зависеть. Как же хотелось верить, что он не пойдет на открытую конфронтацию. Да и что может сделать один воин против маленькой армии?

Когда Алвис поднялся со своего кресла и, опираясь на трость, направился к ним, Алан даже не заметил, он следил за Бертом, который прижался к подножью белой статуи. Слуга был бледен, на лбу проступила испарина, глаза лихорадочно блестели. Заболел, что ли? В голове опять промелькнула какая-то мысль, но тут раздался голос Ворона, и Алан отвлекся.

– Лис, – тихо позвал Ворон, бросая многозначительный взгляд на напарника. Рыжий кивнул и скользящей походкой направился к Приближенному к Вадию. Глава искореняющих не принимал участия в общем споре, он стоял чуть в стороне и точно так же, как Алан, внимательно следил за всеми. – Сир, может, пора?

– Рано, – так же тихо ответил Алан. – Нам нужны провокация и повод.

Неужели он ошибся, и святоши безропотно снесут унижение? Не дадут повода всех арестовать? И почему молчит Длань? А ведь день назад план казался безукоризненным. Простой и верный: прийти незваными, оскорбить, спровоцировать и обвинить в бунте. Но как-то все слишком мирно…

И сглазил же!

Боковым зрением Алан отметил движение справа, рядом хмыкнул Винсент и вдруг резко дернулся вбок, выбрасывая вперед руку с метательным ножом.

Алан даже не успел понять, что произошло. Ворон швырнул его на пол носом в пахнущий сыростью ковер, навалился сверху, кто-то закричал, раздались звуки борьбы, глухие удары мечей, громкие маты Иверта, и вдруг резко наступила тишина.

Алан дернулся, пытаясь встать.

– Да отпусти ты меня, – зло пихнул он плечами Ворона, достал из-под живота свалившуюся корону и наконец поднялся.

Дерьмо!

Взгляд отстраненно фиксировал события. Лис и еще два ксена из отряда Винсента повалили на пол Приближенного и вязали ему руки. Тот хрипел и извивался, парни едва справлялись. «Здоровый, зараза», - равнодушно подумал Алан. Остальных ксенов горцы прижали к стене. Рэй стоял на коленях над телом Берта.

То, что слуга безнадежно мертв, Алан понял сразу, нельзя выжить, когда у тебя из глаза торчит нож. В руке Берт стиснул знакомый кинжал, подарок герцога ко дню Тарании Воительницы. Алан мгновенно заледенел, эмоции замерзли, сердце стало биться медленнее, он смотрел и не чувствовал ничего, кроме бесконечной усталости и разочарования.

– Он убил Руку, не простил храмовникам смерть семьи. – Рэй осторожно поднялся, стянул со стола скатерть и набросил на Берта. – Иди с миром к реке Забвения, малыш.

Алан перевел замороженный взгляд на Алвиса. Длань улыбался. Он лежал в нескольких шагах от Берта и смотрел на Алана. Сутана на груди была мокрой от крови, трость валялась рядом, нога вывернута под неестественным углом, но взгляд ясный, осознанный.

– Почему до сих пор жив? – вырвалось само собой.

– Не жилец. – Рустам присел рядом с Дланью и склонился над ним. – Четверть рыски, не больше. Этого мы не спасем, а второго можно еще вытащить. Вождь?

О ком он говорит? Алан с трудом отвел взгляд. Нужно подойти, сказать то, о чем молчал все это время, взять за руку… Но он не шевелился. Время замерло, остановилось, он чувствовал, как разум все глубже врастает в ледяную глыбу, в которую превращается его душа.

– Алан! – Зареванный Оська выскочил откуда-то из-за спины. – Не стой, как глиняный божок! Пора звать покровителя! Вин, не умирай!

Винсент? Но он как попал под удар? Ксен стоял, опираясь на Ворона, и зажимал ладонью бок. Черт, неужели печень пробита?

«Но это же верная смерть!» – отчаянно закричала в глубине ледяного панциря Виктория.

– Теперь у вас есть повод, – улыбнулся Винсент окровавленными губами и стал заваливаться набок. Да, теперь у него есть повод. Разве не этого ты ждал, император?

– Всех арестовать. Судить будем открытым судом. Храм опечатать, казну конфисковать, взять всех причастных,

– раздавал он отрывистые команды, стараясь не смотреть на умирающего Алвиса. – Рэй, Иверт, вы знаете, что делать! К утру заговорщики должны сидеть в тюрьме. Возьмите Найка, он покажет.

Через несколько минут в помещении осталось несколько человек.

– Рана несерьезная, но клинок был отравлен. – Ворон бережно опустил Винсента на пол. – Судя по запаху – яд куары.

Эх, Берт, Берт… что же ты натворил? Но об этом он подумает завтра. Все завтра.

– Найди лекаря.

– Алан! – Оська дергал его за рукав, и это непривычно звучащее из уст шута «Алан» подействовало, как ушат ледяной воды. – Быстро! Мы еще можем спасти одного! Пока душа не ушла! Мой шарик у тебя?

Шут уже совал за щеку липкий, остро пахнущий шарик.

Точно такой он дал Алану несколько часов назад для успокоения нервов… Где-то был в кармане.

– Что ты задумал?

Алан наконец нашел кусочек странной смолы, на него налип мусор и соринки, и он попробовал стряхнуть их пальцами.

– Ты совсем мозги потерял? – Оська изо всех сил пнул его по колену носком сапога, корча зверские рожи. – К Вадию взывай, дурень! Пусть свою шайтан-машину заводит!