Ирина Успенская - Разрушитель

– Леонардо, это кирена Эвелин. Я попрошу написать несколько портретов этой милой девушки. Для женихов, – добавил Алан многозначительно. – И встань уже. Ворон, прикажи подать вина.

Телохранитель вышел за дверь, и Виктория услышала короткие распоряжения. А ведь еще несколько месяцев назад телохранитель заявил бы, что приказывать слугам не входит в его обязанности.

Леонардо поднялся с колен и открыто улыбнулся, откидывая со лба длинную челку. Шрамы уже не выглядели воспаленными, но еще были красными, однако Виктория знала, что они побелеют через некоторое время и станут едва заметными. Но Неженку это больше не расстраивало. Теперь он гордился, убирал назад волосы, открывая лоб, и не опускал взгляд, когда кто-то начинал пристально на него пялиться.

– Раб, нарисуй меня у окна. Я буду смотреть на небо!

Эвелин уже успела обежать комнату, рассматривая рисунки на стенах, и теперь села у окна и, сделав одухотворенное и печальное лицо, устремила взгляд вдаль.

– Нет, кирена.

– Что? Кир Алан, прикажите, чтобы он меня слушал! Маркиза в негодовании топнула ногой.

– Эвелин, в этой комнате правит Леонардо, даже я не могу ему здесь приказывать. Он мастер, и он лучше знает, как передать твою красоту, – Алан подмигнул улыбающемуся художнику.

Парень благодарно кивнул и сел на скамью у стены, положив на колени стопку бумаги.

– Кирена, сегодня забудьте обо мне.

– Эвелин, хочешь посмотреть работы Леонардо?

– Очень!

Алан достал из шкафа большую плотную папку с завязками и расположился с ней на диванчике, Эвелин села рядом.

– Ой, это же ваш шут! Как похож! А это Тур? Он здесь такой несчастный. Кир Алан, а это вы! Ой!

Девушка закрыла рот ладошкой и густо покраснела. Алан был изображен по пояс обнаженным, с яташем в руках. Неженка сумел ухватить момент разворота и вдохнуть жизнь в карандашные штрихи.

– А вы красивый. А откуда эти шрамы? – Эвелин ткнула пальчиком в изображение.

– Я был в плену, – нехотя произнес Алан, уже жалея, что начал показывать маркизе рисунки.

– А это ваш сын? Симпатичный мальчик. А это опять вы. А это кто?

– Зира. Моя женщина.

– Красивая. А как это – ваша женщина? Вы на ней женитесь?

– Нет.

– А почему? А Валия знает, что у вас есть невеста?

– А какое до этого дело кирене Валии?

– Ну как же... ой, Рыжик! Какой красивый!

Ворон налил в кубок вина и подал герцогу, при этом бросил быстрый взгляд на рисунок. Лис был изображен во время взывания. Он сидел напротив лика Вадия, опустив голову. Вся поза послушника выражала смирение и отстраненность. Все же Леонардо гений, он смог передать покорность и силу, вдохновение и смирение.

– Леонардо очень талантлив, – тихо произнес Ворон. – Учитель рад, что он выжил и сумел найти путь к светлому лику вопреки проискам Вадия.

– Леонардо, тебя ценят, – подмигнул художнику Алан.

– Я тоже рад, что выжил, – отозвался из угла Леонардо и светло улыбнулся. – Что может быть лучше, чем служить моему господину?

Виктория переглянулась с Вороном, и они синхронно вздохнули. И все равно, такой Неженка нравился ей намного больше, чем тот нервный забитый испуганный парень, каким она встретила его в Крови.

– Позвольте ему, кир Алан, – одними губами шепнул телохранитель.

– А я что, по-твоему, делаю? – обреченно буркнул герцог.

– Вы делаете все верно, – серьезно кивнул послушник и вытянул из стопки очередной портрет. – Покойный герцог Вас’Хантер.

Он долго всматривался в рисунок, а затем отдал его всхлипнувшей Эвелин.

– Леонардо послушался твоего совета, – Алан передал папку девушке и, откинувшись на спинку дивана, задумчиво сделал первый глоток вина. – Он нарисовал свой страх и отпустил его.

Это был их с Вороном маленький секрет.

***

– Как он?

Алан, стараясь не шуметь, зашел в комнату Неженки через несколько дней после случившегося с рабом несчастья. Незнакомый мужчина, дежуривший у постели больного, встал с кресла и низко поклонился. Раненого уложили в гамак, подвешенный к столбам большой кровати, чтобы уменьшить давление на изрезанное тело.

– Пришел в себя, но не ест, на вопросы не реагирует. Плачет. Приходил брат Искореняющий, принес лекарство, велел мазать раны. Лекарь сменил повязки рыску назад.

– Оставь нас и скажи Ворону, чтоб никого не пускал.

Когда помощник лекаря вышел, Виктория осторожно взяла забинтованную руку раба и, глядя в безучастные голубые глаза, произнесла:

– Простишь ли ты меня когда-нибудь? – Неженка перевел на мужчину пустой взгляд. – Я не сдержал слово. Я обещал защищать тебя, но не смог.

Алан прижал пахнущую травами ладонь ко лбу. В груди разливались горечь и чувство вины. Хотелось обнять, прижать к себе, а еще было страшно, если не простит. Только не молчи! Как жить еще и с этой виной Виктория не представляла, никогда еще она не чувствовала себя так беспомощно, как сейчас. Но Леонардо молчал, глядя в потолок и Виктория отчетливо понимала, что он никогда уже не будет прежним, а вот каким будет, возможно, зависит от этого разговора.

– Я сопротивлялся, – хриплым чужим голосом вдруг произнес парень. – Он порвал ошейник, что вы мне подарили. Я ждал вас, надеялся, что вы придете и спасете меня. Я верил вам, хозяин.

– Я спешил.

– Вы все же пришли, – словно не слыша, продолжил Неженка. – Вы не дали мне умереть. Почему вы не дали мне умереть?

– Потому что ты мой друг, потому что без тебя этот мир станет намного хуже, потому что мне без тебя будет очень плохо.

– Мне тоже будет без вас очень плохо.

– Ты собрался меня оставить? – попыталась пошутить Виктория.

– Я теперь ур-род. Вы не захотите, чтобы я служил вам.

– Господи, Неженка! – воскликнула Виктория, для которой эта причина казалась чем-то несуразным. – Как ты можешь так обо мне думать! Да мне плевать, как ты выглядишь! Я люблю твою душу. И я никогда никуда тебя не отпущу. А шрамы через некоторое время станут совсем незаметными. Ты и с ними очень красивый.

– Вы и раньше не позволяли мне... А теперь… – голос Неженки звучал сбивчиво и едва слышно. – Я был так счастлив, когда вы поручили мне рисовать для вас дом, когда мы планировали город. Я служил вам и только вам... А теперь вы не захотите, чтобы рядом с вами был такой ур-род как я. Вы прогоните меня.

Ну что за детский сад!

– А в чем твое ур-родство, Леонардо? – раздался холодный голос Ворона. Художник чуть повернул в его сторону голову.

– Я видел в зеркале! – совершенно другим, злым голосом выкрикнул он. – Он вырезал на мне свое имя!

– Он вырезал на тебе имя твоего господина. Кир Алан Валлид отныне и навсегда герцог Вас’Хантер, – отчетливо и жестко произнес Ворон. – Нам пора, кир Алан, лекарь просил не задерживаться.