Татьяна Серганова - Запретная (СИ)

– Я… – пробормотала девушка, но Денис не дал ей закончить фразу.

– Может, не так сильна их власть над тобой, как ты думаешь?

– Вы всё это выдумали. Это неправда!

– Я здесь, жив и относительно здоров, – Разин откинулся на спинку стула и развёл руки в стороны. – И лишь благодаря тебе. Еще раз спасибо, Лисёнок.

Она некоторое время удивлённо его разглядывала, а потом выпалила на одном дыхании:

– Я ничего вам не скажу.

– Твоё право. Тебе ещё есть, что мне сказать? – спросил он, поднимаясь.

– Что?

– Если нет, то я пошёл. До встречи!

– Что значит до встречи?

– А мы теперь будем часто с тобой видеться. Очень часто, – заявил он, прежде чем выйти.

Игорь ухмыльнулся, смотря на растерянное лицо Стрельцовой, на котором не осталось ни следа от апатии, отрешённости и спокойствия.

– Ну как? – тяжело приземляясь на один из стульев, спросил Денис. На лбу выступили капельки пота, и он прижал ладонь к груди, где ныло раненое сердце.

– Ты её достал.

Олеся

«Теперь будем часто с тобой видеться. Очень часто», – сказал Разин.

Я нисколько не сомневалась, что это не просто замечание (такой мужчина просто так словами не разбрасывается), но никак не думала, что это будет выглядеть настолько буквально.

Словами не описать ощущения после того, как я увидела перед собой живого и относительно здорового Разина. Не могла не отметить, что проклятье сильно ударило по его здоровью: сквозь загар проступала нездоровая бледность, под глазами залегли тени, лицо осунулось и стало острее, но взгляд так и остался цепким и проницательным, как и тогда. Еще сбивал с толку его внешний вид. Некромант выглядел не так, как тот представительный мужчина в деловом костюме, которого я видела по телевизору и в жизни. Сейчас на нём были потёртые джинсы и тёмно-серая футболка с черепом и розами. Дикое и завораживающее сочетание.

Я смотрела в пустые глазницы черепа и пыталась хоть немного разобраться в том клубке эмоций, которые обрушились на меня в одно мгновение.

Радость… Эта эмоция была преобладающей. Она точно потеснила все остальные, наполняя сердце непонятным теплом и лёгкой степенью эйфории. Потом облегчение, неизвестность и страх. Что же теперь со мной будет?

«Почему ты отвела удар? Почему ты не убила меня?»

Странные вопросы. Опасные. Они пробуждали и вытаскивали на свет другие, ответов на которые у меня всё равно не было.

Разин был уверен, что это сделала именно я. Что в последний момент вернула контроль над своим телом и не дала мужчине погибнуть. Но как? Ведь такое невозможно… или нет? Что ещё я не знаю о себе?

Вернувшись в камеру, долго не могла найти себе места, ходила из угла в угол, заламывала руки, тёрла ноющие виски, пытаясь освежить в голове те воспоминания, которые до этого старательно пыталась забыть.

Прикосновения… запретные, требовательные…

Поцелуи… жаркие и обжигающие…

Ощущения… яркие, будоражащие кровь.

Я застыла посреди камеры, прижимая руки к животу и восстанавливая сбившееся дыхание. Не могу. Слишком болезненные и чувственные воспоминания и острый отклик собственного тела. Я отчётливо помнила, как горели серебром от желания его глаза, какими сладкими были поцелуи, а хриплое дыхание вызывало дрожь по телу.

– Да что же это такое, – простонала я, падая на кровать и зарываясь лицом в подушку. – Чёртов Разин… чёртово проклятье!

Наверное, я слишком сильно углубилась в воспоминания, потому что сны мне снились весьма яркие.

… – Леся, – шептали губы, покрывая быстрыми, но жаркими поцелуями грудь, вздрагивающий живот, опускаясь еще ниже, лаская языком внутреннюю часть бедра.

С тихим стоном, я выгнулась, опираясь локтями о постель и сминая в руках шелковые простыни.

– Мой Лисёнок…

Жар желания накрыл меня с головой. Больше не было сил терпеть и ждать. Хотелось почувствовать его всего, каждую клеточку сильного тела, которое принадлежало мне, как и мужчина.

– Денис…

Я открыла глаза, уставившись в тёмный потолок. Часы на тумбочке показывали половину первого ночи. Всё тело горело от неудовлетворенного желания и томления.

Тяжело приподнявшись, я села на кровати, свесив ноги и опустив голову, разглядывая голые ступни.

– Леська, ты дура, – мрачно констатировала сама себе, прижимая ладони к пылающим щекам. – Вместо того чтобы готовиться к суду и думать о том, куда влезла, ты предаёшься развратным фантазиям со своим врагом. Ты же его чуть не убила, Разин теперь ближе чем на километр не подойдёт.

Мысли снова вернулись к его словам.

Отвела руку, не убила… спасла.

Это не давало мне покоя, тревожило и не позволяло вновь спрятаться в свою раковину, чтобы там спокойно ждать суда и наказания.

Сомнения, вопросы, тревога и непонятное чувство неправильности. Что-то здесь было не так, но я никак не могла понять что. И последующие два дня ясности в происходящее не внесли.

Теперь во время моих допросов обязательно присутствовал Разин. Мужчина спокойно заходил, ставил в уголок принесённый стульчик, садился на него и принимался на меня смотреть.

Он ничего не говорил, не задавал вопросы, а просто глядел. Постоянно! Не переставая. И это выводило из себя больше всего.

Мне не надо было поднимать на него взгляд, чтобы понять это. Я чувствовала его внимание, каждой клеточкой ощущала, как некромант на меня смотрит, будто касаясь невидимой лаской.

Страж продолжал что-то спрашивать и рассказывать, но я большей частью отмалчивалась, боясь, что попаду впросак, слишком занятая собственными чувствами, чтобы нормально думать и реагировать. Иногда так хотелось вскочить и накричать на него, спросить, что он тут делает. Неужели нечем заняться?

Денис Разин – колдун, который перевернул мою жизнь с ног на голову и никак не хотел отпускать. Мужчина, который тревожил моё сознание и душу.

– Завтра состоится первое заседание, – заметил Туманов, привлекая к себе внимание.

– Знаю, – тихо ответила я, чувствуя, как взгляд Разина щекоткой ласкает скулу и спускается по шее.

Мне сразу же захотелось прикрыть её. Я даже дёрнула рукой, но тут же опустила обратно на колени и сжала пальцами ткань футболки. Нельзя реагировать, нельзя выдавать своей слабости! Во всем виноваты эти сны.

– Не передумала? – вздыхает Страж.

Взгляд колдуна опускается, лаская плечи, ключицу, и следует ниже. К своему стыду я внезапно почувствовала, как начала покалывать и набухать ставшая чувствительной грудь. Стиснув зубы, быстро сложила руки, чтобы хоть скрыть свидетельство своего позора.

– Нет, – пробормотала в ответ, ненавидя своё тело и реакцию на несносного колдуна.

– Ты ещё можешь спасти себя и помочь сестре. Она ввязалась в плохую компанию, Олеся. Но всё ещё можно изменить.