Юлия Ханевская - Этот жестокий волшебный мир. Книга 1 [СИ]

— Я так и знал.

Презрительный тон сказанных слов окатил холодной волной. Алесана мгновенно успокоилась и выпрямилась. Утерев лицо тут же предложенным мамой платком, она обернулась. Фабиан стоял, сложив руки на груди. На лице у него читалась злость. Видимо патрульные устроили доскональную проверку, раз он так задержался. Мысли о том, что брат подвергся неприятным для него процедурам, взбодрили и окончательно успокоили. Как она вообще могла подумать, что между ними хоть что-то изменилось? Подумаешь, обнял. Это и на объятие не было похоже. Скорее на подавленное желание придушить.

— Здравствуй, милый, — мама потянулась к нему первой и коротко обняла не шелохнувшегося сына.

— Рад видеть тебя в полном здравии, матушка. Я думал, нас встретит отец.

— Мне хотелось вас увидеть. Как оказалось, Харбона закрытое учреждение и мне туда вход заказан, — мама говорила в пол голоса, одновременно жестами отдавая поручение извозчику погрузить багаж в стоящую неподалеку карету, запряженную двумя пегасами. — Конечно, мы бы увиделись с вами в декабре, но ждать еще два месяца у меня не было сил. Я так соскучилась!

Она нежно улыбнулась, взяла Алесану и Фабиана за руки, соединила их ладони и поцеловала получившийся кулак.

— Вы — самые близкие друг другу люди. Не забывайте этого. Мне больно видеть ваши ссоры.

Алесана украдкой вздохнула. Она не хотела разочаровывать ее, но их отношения были предрешены на годы вперед. Брат очевидно думал о том же, так как поторопился высвободить руку и отправился к карете.

— Отсюда до Харбоны двадцать минут, вы прибудете как раз до закрытия главных ворот. Аник донесет багаж до порога гостевого дома, я договорилась. Отец приедет завтра, к началу учебного дня.

— Ему на территорию заходить можно? — Алесана помнила о невозможности мамы проведывать их во время обучения.

— В документах на благотворительность стоит его имя, потому — да. Нынешний Верховный Мастер прямо-таки помешан на безопасности. Даже не знаю, чего ему опасаться? Нет более спокойного города в стране, чем Тир-Линн, не говоря уже о самой академии. Такая концентрация магии на территории… Скорее посторонним стоит опасаться за свои жизнь и здоровье.

Быть может, именно поэтому введены подобные правила? Алесана не хотела засорять голову ненужной информацией, но эта мысль надежно устроилась на своем месте. Не зря же, Харбону называют самым опасным местом Хаерлора.

— Ну все, милая, иди сюда, — мама притянула Алесану к себе и крепко обняла, — удачи, доченька. Я тебя люблю.

— Я тебя тоже люблю. Буду писать каждую неделю.

— Пиши по возможности.

На сердце было тяжело, но запасы слез исчерпали себя. Она, подобрав подол платья, поднялась по откидным ступеням кареты и закрыла железную дверцу, украшенную витиеватыми узорами. Фабиан махнул маме на прощанье и зашторил небольшое окошко.

Оставшийся путь они провели в молчании. У Алесаны не было возможности понаблюдать заоконный пейзаж — на мир опустился мрак безлунной ночи и даже редкие фонарные огни, то тут, то там на миг заглядывающие через занавеску не рассеивали нарастающего чувства безнадежности.

Когда карета стала, Фабиан сошел первым и подал руку ей. Оказавшись на мощеной площадке, она тут же огляделась, в поисках многообещающих зданий Харбоны, но разочарованно выдохнула, увидев лишь поднимающиеся на высоту не менее четырех метров ворота, свитые из множества железных прутьев. Сквозь них проглядывались неясные в слабом освещении очертания деревьев по обе стороны от такой же мощеной дороги, уходящей в темноту.

Извозчик Аник — худощавый мужчина в длинном плаще, висевшем на нем, словно на скелете, как и говорила мама, молчаливо вытащил багаж и подав какой-то знак своим пегасам направился к воротам. Подойдя к ним ближе, Алесана не сдержала удивленного вздоха. Железные прутья оказались ничем иным как разномастными магическими посохами.

Заметив ее реакцию, Аник проговорил:

— Странно, что леди вашего происхождения не знает истории про Харбонские врата.

Алесана заинтересованно ускорила шаг, чтобы поспевать за извозчиком и слышать каждое его слово.

— Они являются самым мощным щитом в мире. Ведь в их основу древние основатели сплавили свои посохи, наказав вечно хранить тех, кто спрячется за ними. И затем, каждый вышедший отсюда маг завещал свой посох Харбонским вратам.

— … И на данный момент, их здесь переплетено тринадцать тысяч семьсот двадцать три, — Фабиан остановился перед массивным сооружением и закинул голову, вглядываясь в замысловатые узоры.

— Ты знал об этом? — Аласана встала рядом, ошарашенная услышанным.

— Мне было интересно, где предстоит провести три года своей жизни. Библиотека прежней школы хранила кучу информации о Тир-Линне и его главной достопримечательности.

Ну надо же… Алесана даже не задумалась об этом.

— Но я сомневаюсь в точности этих цифр, — добавил Фабиан.

Алесана ничего не успела ответить, так как предмет их обсуждения, после тихого щелчка начал движение, открываясь вовнутрь.

Когда между массивными створами было достаточное расстояние, чтобы пропустить прибывших, все замерло, предлагая брату и сестре пройти на окруженную множеством нераскрытых тайн и порождающих их сплетен территорию Харбоны.

Знал ли он, отправляясь на прекрасные острова Даарии, что придется «делать ноги» с цветущих благоуханными садами берегов на первом попавшемся корабле? Да еще переплачивать капитану-снобу за билет. Откуда? Если бы хоть кто-то намекнул заядлому холостяку Ойру Габрингу о тамошних жестких законах, его нога туда бы не ступила. Ну где это видано, чтобы благородные дамы одевались словно усладительницы мужчин, затаскивали первого встречного на ложе, а поутру оставляли на растерзание родителям? Как оказалось, это один из современных способов выйти замуж, весьма распространённый в Даарии. Но связывать себя какими-либо узами Ойр не собирался, потому и причаливал сейчас к окутанному утренним туманом порту Тир-Линна, а не нежился на ласковом солнышке чужеземного острова. Две недели в пути жутко его измотали, вся одежда, которую он брал в дорогу висела на нем бесформенной тряпкой.

Все время поездки он провел в каюте, потому что стоило подняться на палубу, сразу же давала о себе знать морская болезнь. Разве не насмешка над человеком, родившимся и проведшим двадцать восемь лет жизни у моря?

— Патру-уль! Открыть каюты! — в деревянную дверь один раз смачно стукнули.

Ойр недоуменно уставился в ее сторону и только через пару секунд вспомнил, что перед сном накладывал на замок защитные чары. Ругнувшись, поторопился их снять. Невидимый механизм щелкнул, пропуская деловитого патрульного с пышными усищами и узенькими очками на кончике носа.