Елена Помазуева - Единственный, грешный

— Диара никак не может смириться с моим отказом стать ее любовником, — улыбнулся мне ди Грамс. — А тут я представил своей любовницей тебя.

— Жестоко, — покачала головой в ответ.

— Она другого не заслужила, можешь мне поверить, — сжал в руке свой бокал генерал.

Он будто погрузился в какие-то воспоминания, отключившись на время от реальности, затем тряхнул головой и осмотрелся.

— Это уже старая, давно забытая история. Идем, Кира, будем танцевать. — Кирс поставил свой бокал на стол и ухватил мою руку своей сильной ладонью.

Мои возражения, что я танцам не обучена, он пропустил мимо ушей.

— Скоро начнется награждение, а это надолго и очень нудно, потому танцевать будем сейчас, — отмахнулся от всех моих слов ди Грамс.

Я почти летела за ним, едва поспевая. Он прекрасно ориентировался в залах дома правительства, кто-то уходил в сторону, позволяя пройти, других мы обходили. Генерал иногда ко мне оборачивался и ободряюще улыбался, отчего на сердце успокаивалась тревога, а предвкушение от танца растекалось по телу. Музыка лилась отовсюду, но сколько ни поворачивала голову в разные стороны, никак не могла определить зал, предназначенный для танцев. Этот почти бег разгорячил сердце, заставив биться сильнее, а на щеках заиграл румянец.

В какой-то момент рядом с нами раздался четкий ритм, перебор струнного инструмента издавал плавные и в то же время заводные звуки. Кирс остановился и резко развернулся ко мне лицом, причем это точно совпало с тактами мелодии. Быстрой, ритмичной. Сквозь его образ словно проявился хищник, он стал завораживающе агрессивным. Синие глаза вспыхнули удовольствием, и начался безумный танец. Ди Грамс прекрасно двигался и вел меня, казалось, я сама парю над полом, перебирая ногами в четком ритме. Проиграло вступление, и певец хриплым голосом, задевающим струны в душе, начал петь о жаркой страсти мужчины к женщине. Он не обещал вечной любви и прожить жизнь только с ней одной, но готов подарить свое сердце повстречавшейся красавице, а дальше только свободная жизнь и приключения ожидают его.

И Лардо стал подпевать! Это было удивительно! Он двигался легко и быстро, казалось, он жил этой мелодией, увлекая меня за собой. Синие глаза смотрели в мои неотступно, завораживая, очаровывая. Хриплый голос, напевающий рядом со мной и растекающийся по залу, производил потрясающий эффект! Кирс буквально соблазнял меня на глазах у всех собравшихся. Его руки скользили по моему телу, сжимали в объятиях, кружили вокруг него, при этом он ни на миг не отворачивался от меня.

Я поддалась очарованию момента и начала двигаться в такт сама, очаровывая, глядя прямо в его глаза и стараясь показать свой интерес к мужчине. Он прижимал меня к себе, а я повернула голову, встречаясь с ним взглядом. Оба опаляли друг друга желанием и страстью. Эта мелодия разливалась по залу, заводя все больше, заставляя часто биться сердца.

Мы были не одни, кто танцевал этот сумасшедший танец. Множество пар двигались вместе с нами в этом быстром ритме. Длинные подолы платьев взметались, кружась вокруг женщин, открывая стройные ноги, а их партнеры словно становились жестче, настоящими хищниками, какими кирсы были в древности. Дробный перестук каблуков, вращение и откровенные объятия сменяли друг друга, а мы танцевали, не замечая ничего вокруг.

Лардо пристально смотрел в мои глаза, я плавилась от взгляда, где плескалась страсть и желание. Мое тело отзывалось и стремилось к нему, к единственному, грешному.

Едва отзвучали последние аккорды стремительного танца, как ди Грамс вновь ухватил меня за руку и устремился прочь из зала, нырнул в едва приметную дверь, прошел быстрым шагом по пустому гулкому коридору и скользнул в широкую оконную нишу, увлекая меня за собой.

Он не сказал ни слова, практически впечатал спиной к стене и прижался ко мне. Наше дыхание, еще не восстановившееся после танца и быстрого шага, хрипло вылетало, смешиваясь. В этот раз Лардо не стал умерять свой пыл и целовал жадно, яростно, точно все это время заставлял себя сдерживаться и вот теперь выпустил на свободу желание обладать мной. Я отвечала со всей страстью, не в силах сопротивляться ему и себе. Мужские руки сжимали мое тело, гладя сквозь ткань бока, бедра, грудь, отчего дыхание окончательно сбилось, а голова кружилась от этой близости. Лардо убрал ткань с плеча и прижался губами к рубцу, оставшемуся после шипа, и я застонала от охватившей истомы.

— Кто он? — хрипло спросил ди Грамс.

— О чем ты? — выдохнула я, не понимая его вопроса.

— Кто тот мужчина, которого выбрала твоя кровь? — Он оторвался от моего плеча лишь затем, чтобы задать вопрос, а потом вновь продолжил целовать, поглаживать языком рубец.

— Никто, — выдохнула я испуганно и попыталась натянуть обратно платье.

Он перехватил мои руки и сжал, словно тисками, затем обнял за талию одной рукой и развернул к себе спиной, ладонью, лежащей на моем животе, плотно притиснув к себе и позволив почувствовать напряжение его мышц. Свободной рукой он сдернул платье с плеча дальше и обнажил спину.

— Марга, — выдохнул ди Грамс. — У тебя рисунок на спине.

Я мысленно застонала и подняла голову вверх, всеми силами стараясь сдержать набегающие слезы.

— Кто он? Отвечай! Кого выбрала твоя кровь и когда? — жесткий голос хлестал так, будто бил наотмашь.

— Никто! — огрызнулась ему в ответ.

— Я помню, у тебя еще были шипы, когда мы следили за зуавами на «Парусе», так когда это произошло? Это кто-то из кирсов? Ты говорила, что Дарси тебя спас, когда к тебе приставали, значит, кровь неожиданно выбрала одного из нападавших? Говори, Кира, мне надо знать! — он почти кричал, не в силах сдержать свои эмоции.

— Откуда ты знаешь про маргу? — всхлипнула я.

— Лира рассказала, — отозвался он.

А я понятливо кивнула. Правильно, девушка представить не могла, что такое может произойти, ведь это атавизм, далекое и давно забытое прошлое. Нет ничего удивительного в ее рассказе, ведь генерал ей понравился, а в этом особого секрета нет.

— Кто он, Кира? — уже более спокойным голосом вновь спросил ди Грамс и провел ладонью по рисунку.

Дернулась и прикусила губу, стараясь не застонать в голос от такой желанной и сумасшедшей ласки. Меня даже не смущало находиться перед ним с полуобнаженной спиной. Сейчас было важно выдержать и не признаться ему ни в чем, но сколько же на это надо сил!

Лардо правильно понял мою реакцию, и теперь ладонь сменили губы. Смелые, ласковые и очень настойчивые. Он покрывал поцелуями каждый завиток, переплетение, а я выгибалась от этой ласки и сил сдерживаться почти не осталось. Он снова и снова повторял свой вопрос, лишь только для этого отрываясь от меня. Его руки скользили вдоль тела, слегка сжимая его. Вечернее платье не преграда для него. Лардо обнажил полностью мою спину, стянув ткань и со второго плеча. Сопротивляться сил не было, марга не отпускала, связывая мою волю, не позволяя даже подумать об освобождении. Руками уперлась в стену перед собой и закусила губу, только чтобы не признаться, не ответить на его бесконечно повторяемый вопрос о моем единственном.